Владычица тьмы

Том 3. Глава 89. Кровавый лес. Часть 1

После возвращения в мир живых, Авалон и Аврора молча собрали вещи, запрягли Равеля и, распрощавшись с жителями деревни, отправились в путь.

Они не разговаривали несколько часов, чтобы каждый мог переварить пережитое потрясение.

Юных магов снедали чувства, но ни один не имел сил продемонстрировать это. Авалон выглядел крайне отстранённым и холодным, а Аврора — опустошённой.

Боль не имела вечные запасы в человеческом сердце. Рано или поздно она выливалась и оставляла после себя пустоту, которая спустя время вновь наполнялась болью, но в меньшем объёме, чем раньше. Этот круговорот будет продолжаться до момента, пока колющее чувство не померкнет, подарив слабое напоминание о пережитой трагедии.

Аврора не могла обращаться в пыль, потому ехала в седле перед Авалоном. Девочка одной рукой держалась за мягкую шерсть Равеля, а в другой сжимала сладкую булочку, врученную Мелиссой.

Есть совсем не хотелось. Мун могла бы добавить, что и жить не хотелось, но это было бы ложью. Жажда мести снедала её ещё сильнее, чем раньше, потому умирать не появлялось желания, хотя ситуация располагала.

Аврора не была праведницей, которая во всех смертях до конца винит себя, свои ошибки и душу, которая поддалась чужому контролю – нет. У неё был тот, кого стоило винить. Был тот, кто всё начал, кто убил её, присвоил амулет с её душой и использовал в гнусных целях.

Аврора сидела перед Авалоном с прямой спиной и походила на куклу. Она не двигалась, казалась равнодушной, но в серых глазах, раньше стеклянных, пылала ярость. Эта ярость, после осознания смерти лучшей подруги, усилилась до предела. Мун не винила себя в том, что не успела что-то сказать или сделать, общаясь с Рейлой, она винила лишь Анхеля Найта, который отнял у неё эти шансы.

Авалона тоже снедала злость. В своей ненависти и жажде убийства они с Авророй походили на две капли воды. С виду оба казались спокойными, но их внутренности давно поглотила тьма.

Девочка и юноша одновременно осознали, что если продолжат подпитывать злобу, то потеряют рассудок. Это чувство являлось отравой и подавляло здравый смысл, вынуждало оступаться и совершать ошибки. «Если я хочу поквитаться, мне нужно успокоиться», – в унисон подумали они.

Авалон подал голос первым:

— Как ты себя чувствуешь? – Он решил заменить злость беспокойством о состоянии маленькой спутницы, так как после возвращения они не проронили ни слова и Найт не знал, какие думы сейчас наполняли головушку Мун. Как только вопрос слетел с губ, скребущее чувство в душе немного усмирилось, а мысли перестали крутиться вокруг родного отца.