Жезл судьбы, или Любить нельзя помиловать 18+ |Лиза Ира|

10 глава

** Чуть более месяца назад.
Ира приехала в лагерь раздражённой — если не сказать, что она была в бешенстве!!!..
Как теперь, позвольте спросить, она должна исполнить свой замысел, если ее приставили к этой Андрияненко нянькой? Да ещё взяли с нее обещание позаботиться об этой нахалке, которая вообще не могла перестать на нее пялиться?
Почему изо всех людей в этом мире колдовство выбрало эту неопытную, не искушенную в сексе девственницу, с которой даже поступить не по человечески было бы бесчеловечно?! Будь она очередным носителем священного жезла, чванливо хвастающимся великим размером, Ира бы уже вытерла об нее ноги, попользовав в свое удовольствие, и пошла по своим делам. Но Андрияненко была девушкой, а Ира всё ещё помнила, что это значило для нее самой когда-то, и как ее женское достоинство было бездушно и жестоко изувечено при участии самого близкого человека…
Сказать, что ее разрывали на части сомнения и противоречия, значило — ничего не сказать! Она была напугана, словно попавшая в собственную западню волчица, глубоко внутри она рычала, рвала и ревела, и оттого с Лизой по приезду в лагерь вела себя настолько отстраненно и холодно, насколько позволяли приличия, чтобы не выказать своего истинного состояния.
Но Лиза словно не замечала никаких проблесков ее неискренности. Она вела себя предельно деликатно, учитывая устроенную Сверчем неделю лабораторной оргии перед отъездом, не навязывалась зря, но как будто была повсюду и всегда на подхвате, нуждалась ли Ира в вилке для салата или в одеяле для тепла прохладным вечером у костра…
Это невероятно, просто невероятно выводило ее из себя, и чем труднее было держать самоконтроль, тем острее она реагировала на близость девушки…
Первые две недели были посвящены лагерным знакомствам, а значит, работа как таковая ещё не началась: шло построение команд, сплочение коллективов, поиск связей, налаживание взаимодействия внутри отрядов и с наставниками. Лиза, как единственный аналитик в лагере, оказалась сама себе отрядом, что дало ей определенную свободу выбора. Иру же негласно подрядили в медпункт «для сложных случаев» и в помощь всей околомедицинской диаспоре, самой надменной среди всех, с которой Лиза сразу разлюбила пересекаться.
Так или иначе, верёвочные курсы никто не отменял. Тренер Робин, мило улыбаясь очаровательными ямочками, уболтал Лазутчикову дополнить смешанную команду программистов и филологов, где не хватало участников. И, конечно, в этой команде оказалась обладательница зелёных вездесущих глаз и вьющихся белых локонов, которые после того дня долго ещё мерещились Ире повсюду.
— Огромный паук сплел ядовитую паутину, — озвучивал Робин очередное задание тимбилдинга возле вертикально закреплённых между двумя соснами веревок, бросая косые взгляды на обтянутые леггинсами ладные ноги Иры. Однако она ощущала жар в другом месте — где-то чуть ниже спины, и капли пота скапливались на коже возле поясницы, где сегодня поселились серые и такие честные в своем неприкрытом восхищении глаза. А тренер меж тем вещал.
— Касание к нитям паутины смертельно, и пройти это испытание одному невозможно. Команда должна в полной тишине пробраться сквозь все ячейки паутины, при этом через каждую ячейку может проникнуть только один человек. Тот, кто останется в паутине один, умрет от яда. Запрещено вставать на плечи и головы друг друга, запрещено касаться нитей одеждой, волосами, чем угодно, но можно оказывать друг другу поддержку, особенно это касается верхних ячеек паутины. Напомню, время ограничено. За любое произнесённое вслух слово я остановлю игру и вы начнёте заново.
Команда тревожно зароптала, оценивая перспективу из 15 узких прогалов, а тренер дал старт секундомеру, после чего восстановилась напряженная тишина. По молчаливому согласию предыдущих этапов, взоры команды обратились к аналитику Андрияненко и айтишнику Джонсу. Группа филологинь, изголодавшаяся по мужскому командованию, смотрела первому неглупому парню на их пути в рот едва ли не синхронно, заставляя Иру закатывать глаза и издевательски качать головой. А тот, в свою очередь, положил глаз на Андрияненко и постоянно привлекал ее ко всем своим решениям, и уж конечно во всех этапах на «доверие» не пропускал ни единой возможности облапать избранницу поинтимнее.
Стоит ли говорить, что к конкурсу с вертикальной паутиной Ира практически кипела, ненавидя Робина за то, что он ее в это втянул…
Да, конечно, — Робина! Кого же ещё?!
Разумеется, она не предполагала, что напряжённые сцепленные челюсти, горящий взгляд и лёгкая испарина на висках слегка раскрывали ее мысли, придавая идеальному лицу устрашающее выражение, так и кричащее, чтобы все вокруг отвалили от нее. И лишь на одного человека в команде это имело прямо противоположный эффект: Лиза ее совершенно не сторонилась, а, скорее, наоборот, ее глаза как будто становилась ещё более влажными…
После пары провальных попыток протащить некоторые толстые задницы через верхние узкие дырки, Ира крикнула: «Хватит, товарищи, измываться над пауком!» — чем автоматически вызвала ненависть почти всего женского состава…
На том царство великого дуэта Андрияненко и Джонса кончилось, власть переменилась, а этап начался заново. Лизп уступила инициативу в безропотном благоговении, окончательно добесив Лазутчикову своим раболепством, а Джонс склонил голову в лёгком поклоне со снисходительной улыбкой, разведя руки в реверансе, словно перед королевой. Ира на мгновение потеряла концентрацию. Но быстро собралась.
Первое, что сделала она — это подошла к Лизе и начала демонстративно снимать с нее спортивную кофту, оголяя нежный аккуратный живот и крепкие изящные руки. Когда кофта была отброшена и под ней обнаружился салатовый спортивный топ, щеки Лизы алели, как помидоры, потому что под одеждой ведь могло и ничего не оказаться! Ира же, явно удовлетворившись своей выходкой, показала жестами остальным, что лишнюю одежду и обувь надо ликвидировать вот таким же образом, попутно стягивая свою и оставаясь в ярко-фиолетовой обтягивающей футболке. Также она собрала свои волосы в высокий хвост, а затем раздраженно развернула Лизу к себе спиной, когда та развела руками, показывая на свои кудри. Притом вместе с этим порывистым движением в ноздри Лазутчиковой бросился свежий травяной запах каких-то нежных цветов и сладковато-пряный аромат влажной от пробежек по лесу кожи…
Едва сдерживая дрожание рук и попутную злость, Ира до боли стянула непослушные волнистые локоны в пучок, от чего Лиза слабо вскрикнула, резко обернувшись на Иру и возмущенно уставившись на нее охреневшим взглядом, на что та лишь пожала плечами, как ни в чем не бывало…
Словом, Лазутчикова оказалась первоклассным предводителем рабов. Она очень быстро разделила тяжёлых и легких, крупных и худых фигурантов дела по ячейкам, и переправа началась.
Высокую, но статную Лизу переносили через одно из средних отверстий всей мужской частью команды, но Ира решила проследить, чтобы ни одна прядь не выбилась из импровизированной прически и не коснулась веревок, а для этого крепко держала ее голову, плотно обхватив обеими руками на весу. Ее пальцы потом долго пахли ее свежим шампунем или дезодорантом, приводя Лазутчикову в неоднозначный трепет…
Стоит ли уточнять, что именно придерживала Лиза, когда через последнее верхнее окошко протаскивали более хрупкое тело Иры?
Защищённые лишь тонкой тканью леггинсев, ягодицы обездвиженной жертвы плавились от тесного и вынужденного контакта с чужими горячими пальцами. Лиза лапала их неприкрыто, как казалось Лазутчиковой, и невообразимо нагло. А Ира безвольно лежала, сложив руки «скелетиком» на груди, обречённо доверившись команде, и мысленно копила злость: «Вот почему, почему только я одна думаю головой, а у Лизы все всегда через жопу?!»
Так или иначе, яд этой паутины уже пробрался ей под кожу…
***Условия.
— А не могли бы вы речью сформулировать, чего же я всё-таки от вас хочу? А то я теряюсь в догадках.
Они всё ещё стояли под тополем, листья которого трепетали и серебрились в бликах ночной лунной реки, и буравили друг друга пронзительными взглядами в молчаливой борьбе. Пламя бликовало на их лицах, создавая атмосферу тревожной таинственности. Лиза решила, что с таким манипулятором, как Лазутчикова, лучше выяснять всё на берегу — во всех смыслах, так что взяла себя в руки, отступив на шаг, но уступать в противостоянии не желая…
— Вы, мисс Андрияненко, хотите ответов, это же очевидно!
— И у вас они есть?
Ира насмешливо прищурилась.
— Конечно, да! Иначе бы я всего этого не начинала!
— Чего именно «всего этого»?
— Лиза, ночью условия — утром ответы. Точнее сказать, я отвечу лишь на один, так что подумайте хорошенько!
— Но это нечестно! Условий у вас много, а награда всего одна!
— Ну, отчего же одна? Вы также получите то, чего хотели, когда связывали меня, Елизавета: мое полное безоговорочное смирение — правда, всего на одну ночь!
— А вы всегда добиваетесь своего, не так ли, мисс Лазутчикова?
— Разумеется! Так или иначе и рано или поздно…
Ира высокомерно развернула плечи, вздергивая подбородок и отворачиваясь.
Лиза помолчала, качаясь на пятках:
— Одно смирение и один ответ, значит… И каковы же условия?
Ира вернула Лизе взгляд, ставший сосредоточенным и деловым:
— Первое: совершить соитие не менее трёх раз под луной сегодня. А второе — проглотить то, что я вам дам, без лишних вопросов.
— Это вот то зелье на костре? Откуда мне знать, что это не очередная отрава?
— Я предлагаю сделку и играю честно. Общаясь с вами весь месяц, я поняла, что вы не так просты, как мне бы хотелось, поэтому я иду на уступки!.. А я, поверьте, делаю это очень редко!
«Скорее, никогда», — подумала Лтза, застыв в размышлении. Доверять Ире было невозможно, как и прочитать содержание ее помыслов. Но она готова была безропотно взойти на этот эшафот, если это означало получить шанс заглянуть в ее душу хоть на миг. Разумеется, она хотела согласиться, но нужно же было поторговаться!
— А разве мне не положена компенсация за ваше представление перед директором Голдом?
— Считайте, что я уже расплатилась с вами ранее, когда вы безжалостно раскромсали мой лучший и очень дорогой пеньюар.
— Так значит, вы ещё и пеньюар мне решили припомнить?
— Это было вселенским возмездием, я здесь ни при чем! Меньше всего мне хотелось быть обнаруженной в таком унизительном положении — полуголой и связанной — этой посредственной любовницей Голда!..
Лизу охватило возмущение. Она прищурилась, демонстрируя это:
— Как же тяжело вам, наверное, скрывать свое презрение к людям!..
Ира сжала губы, пряча горящий взгляд и мгновенно возвращая себе свое хладнокровие. Однако ненадолго. Потому что Лиза продолжила:
— Вы же даже незнакомы с Бель. Как можно осуждать человека просто за глаза?!
Ира обдала ее яростной волной вызова, вся натянулась струной, готовая порваться, и зашипела низким угрожающим тоном, тыкая пальцем в грудь Лизы:
— О, я имею право говорить и судить о людях так, как пожелаю. Потому что живу дольше вашего, мисс Андрияненко. Вы с вашим щенячьим взглядом, незрелой наивностью и приторным добродушием уж точно не вправе меня за это упрекать!
Лиза, которая все это время пятилась, вдруг остановилась, пригвожденная к земле влажным, темным и как будто печальным взглядом. Она уже почти зашевелила губами, чтобы извлечь подобие протеста, но вдруг почувствовала, как пятки ее словно поджаривают на злом медленном огне, а запах горения становится более едким.
Она утвердилась в своем осознании, когда заметила выражение Ириного лица, сменившегося на ехидно-злорадную маску. Даже не глядя вниз, она припустила к реке с дымящимися подошвами под издевательский демонический хохот. Ира долго не могла остановиться, довольная своей удачей и маленькой победой в очередном столкновении.А Лиза, стоя по колено в прохладной ночной воде, с трудом пыталась отдышаться от пережитого испуга.
— И часто ты сжигаешь своих недоброжелателей на костре, Ирина? — прокричала Лиза со своего места, зачерпывая воду ладонями и умывая лицо.
— Будь вы недоброжелателем, вы бы не успели задать этот вопрос! — в тон ей ответила поджигательница.
— О, какая самоуверенность! — речь прервали звуки плескания, после чего Лиза вышла на берег, стягивая обуглившуюся обувь.
— Так я долго буду ждать вашего ответа, мисс Андрияненко?
Лиза бросила насмешливый пронзительный взгляд в сторону нетерпеливой женщины:
— А что, ты боишься, что долгие размышления заставят меня передумать?
Ира почти сразу уловила скрытый смысл и хищно ухмыльнулась:
— Иными словами, вы уже решили согласиться на мои условия?
— Кто бы в здравом уме от тебя отказался, женщина? — подходя ближе, ступая мокрыми босыми ногами по траве, вкрадчиво произнесла девушка, пытаясь поймать в глазах Иры реакцию на ее тонкий комплимент. Но та отбила его, не глядя:
— Судя по последним событиям, здравым умом вы не обладаете, мисс Андрияненко!
Лиза остановилась почти вплотную, едва касаясь рукой золотистой кожи смуглых предплечий, и вдохнула терпкий аромат тяжёлой вишни, леса и костра, исходящий от колдуньи — ну, а кто же она ещё?..
— О, прекрати, ты знаешь, о чем я, Ир, — в самые губы прошептала Лиза, обдавая ее лицо своим теплым дыханием и с удовольствием отмечая лёгкую дрожь в теле напротив. Однако, когда уже чудилось, что вот-вот случится самое жаркое, желанное и ожидаемое, девушка отступила на шаг, принявшись стягивать с себя футболку, под которой, разумеется, ничего не было — благо, аккуратная небольшая грудь позволяла это ей. И сейчас последняя задорно и призывно торчала своими смеющимися сосками в разные стороны, слегка подрагивая от неловких попыток хозяйки снять узкие джинсы.
— Что ты делаешь?! — с истеричной интонацией вскрикнула бывшая соблазнительница. Ее сценарий рушился на глазах непредсказуемой выходкой Лизы, которая явно наслаждалась процессом.
— Я? Во-первых, выполняю предписания доктора Сверча: сделать что-то спонтанное впервые в жизни! Например, искупаться в ночной реке…
На этих словах Лиза с усилием все же спустила брюки вместе с бельем вниз, раскрывая на полное ирино обозрение упрямого ночного гостя: член выскочил из тесных оков чёртом из табакерки, словно кланяясь в приветствии.
Остекленевший взгляд и онемение во всем теле созерцательницы выдавали ее явное смущение и почти неверие в происходящее: Ира просто не знала, что со всем этим делать!
Светлое гладкое молодое тело Лизы рельефно сияло то оранжевыми бликами костра, то серебром речных отражений, так что любые слова просто застревали в горле и неистово жгли краснеющие щеки. Опомнившись, женщина отвела взгляд, судорожно отворачиваясь и заламывая руки.
— Ирина?
Та настороженно обернулась, силясь не опускать взгляд на вздыбленный во весь рост орган, хотя получалось плохо… Лиза улыбнулась самой открытой и нежной своей улыбкой, выдавая четкое понимание происходящего, и намеренно бодрым голосом произнесла:
— Я надеюсь, у тебя найдется чем покормить незрелую девицу с щенячьим взглядом? Я дико голодна после встречи с Голдом и готова съесть быка!..
На этих словах она развернулась, демонстрируя плотные, округлые, белоснежные ягодицы, которые перекатывались мышцами при небрежной и немного показушной ходьбе. А затем с весёлым визгом забежала в воду, брызгаясь и заливаясь невольным смехом от смены температур:
— Ира, вода сегодня просто чудесная! — кричала Лиза, распугивая рыб, — она прогрелась за день, особенно у берега, и как парное молоко!
Прямого призыва разделить с ней купание не прозвучало: Лиза словно чувствовала, что Ира — конечно и безусловно — не присоединится. В ее опешивших от шока глазах на берегу читалась потребность в сиюминутном уединении — казалось, ее голова вот-вот взорвется от одномоментно кишащих внутри мыслей и противоречивых желаний. Так что Лиза, стараясь расплескать побольше шумной бесшабашности, задержалась в воде и даже успела немного подмерзнуть.
Когда она вылезла и, дрожа сине-зелеными губами, побежала нагая к огню, Ира встретила ее с из ниоткуда взявшейся простыней, в которую сразу же завернула трясущуюся и плохо соображающую девушку. По-прежнему молча усаживая ее на бревна, сейчас накрытые теплым мягким пледом, она буквально всунула ей в руки дымящуюся ароматную глиняную миску, демонстрируя всем своим видом укор и осуждение легкомысленной выходки Лизы.
— Господи, женщина, я беру свои слова назад! Ты не ведьма! Ты богиня!
— Вы даже не попробовали, мисс Андрияненко!
— Я уже отсюда чувствую этот сумасшедший аромат! — схватив деревянную походную ложку, Лиза зачерпнула похлёбку и, с наслаждением подув на нее, проглотила первую пробу, почти сразу замычав от удовольствия.
— Если бы я знала, что ты так готовишь, я бы была посговорчивей, клянусь! Почему ты никогда не принимала участие в походных готовках?
— Потому что готовить на свору голодных студентов и готовить для кого-то особ….. кого-то одного — не одно и то же!.. Замолчите и просто ешьте, Елизавета. Не хватало вас передать в руки профессора ещё и с соплями. Мало вам неприятностей…
Лиза с обожающей восхищённой улыбкой слушала ворчание темноволосой, которая нервно теребила выбившийся локон. Замёрзшая купальщица, конечно, заметила оговорочку по Фрейду, но ничем не выдала себя. Ничем, кроме пылкого горящего взгляда…
Почти мгновенно сметав содержимое нехитрой деревенской посуды — и откуда она ее взяла? — Лиза принялась расспрашивать:
— Это варево придумали боги! Тут мясо, овощи, укроп и вроде базилик — все достаточно очевидно, но что за секретный ингредиент?
— Вы едите то самое, как вы выразились, зелье, которое готовилось на костре, когда вы пришли. А секреты своих зелий ведьмы не раскрывают! — ловко ушла от ответа Ира, спикировав в ответ на давний сарказм.
«Ну, что за женщина!» — подумалось Лизе.
Ира всячески отводила взгляд, замеченная в попытке быть милой, и занимала руки хозяйственными мелочами — такими, как помешивание супа в котелке или подкладывание хвороста. Подумать только: именно эта несносная, всеконтролирующая, недоверчивая и холодная стерва предположила, что Лиза будет голодна, когда окажется здесь, и приготовила ужин на костре! А та, и правда, после обеденного разоблачения Голда не то, что о еде, а даже о туалете вспомнить не могла! До блаженного купания, разумеется…
«И как же всё-таки хорошо придумано, — продолжала размышлять Лиза, — что в одну и ту же реку нельзя войти дважды»…
— Добавки? — уже зная ответ и протягивая руку за тарелкой, прервала Ира внутренние рассуждения девушки. Та лишь нетерпеливо закивала.
Уже позже Лиза узнала, что секретным составляющим похлёбки были обычные вишнёвые листья, которые многие хозяйки добавляют при консервации. Именно ими, горько, тяжело и насыщенно-пряно, пахло от волос и одежды Иры так нестерпимо широко, тягуче и оглушающе, что Лизе хотелось просто зарыться в ее кожу носом и вдыхать-вдыхать-вдыхать, пока все внутренности не пропитаются этим терпким темным ароматом, пока она сама на станет им…