Жезл судьбы, или Любить нельзя помиловать 18+ |Лиза Ира|

46 глава

Стоп-слово
Когда Ира ранним пятничным утром собирается на работу, ее глаза сияют озорством от осознания их сокровенного таинства, разделенного на двоих. Ее глаза теперь светятся каждый день, но сегодня как-то по-особенному, потому что сегодня у них — свидание!.. Она будто бы случайно постоянно касается Лизы, пока готовит завтрак, и дразнит ее тем, как не дается в руки, потому что знает, что останется сейчас безнаказанной.
А Андрияненко, несмотря на свою обычную недогадливость, все же почти сразу понимает, чего именно добивается ее коварная королева, и щурится, затаив маленькую месть. И даже когда раздается топот их уже великовозрастного двенадцатилетнего детинушки, который растет не по дням, а по часам, и он притаскивает на руках полусонную сестренку, усаживая ее в персональный маленький трон, их взаимные искры не гаснут, а лишь слегка меняют интенсивность.
— Вы до тошноты влюбленные, — бурчит Генри, глядя на своих матерей, которые тщетно прячут говорящие взгляды. Он изображает гадкое выражение лица, показывая, каково ему наблюдать интимную жизнь ближайших родственников. — Что с вами случилось за последнюю неделю? Вы же были такими милыми бесполыми! И вот опять едите друг друга глазами.
— Генри! — возмущённо обрывает его Ира, но она больше испугана его прозорливостью, чем недовольна.
— Беспогые, — коверкает за братом незнакомое слово малышка Ингрид.
— Вот видишь! — шипит на него Лазутчикова. — Она же все слышит!
— И я, к сожалению, тоже, — нагло парирует малец, хитро улыбаясь. Обе матери молчат, пунцовые и смущённые.
— Я возьму твою машину, Ир, на днях? Хочу объехать те частные дома, которые ты присмотрела для покупки.
Лазутчикова с кислой миной кивает ей.
— Да ладно вам, расслабьтесь. Я же не маленький, — вклинивается Генри, от чего Лиза стонет и со стуком опускает голову на обеденный стол.
За последние несколько дней с момента их откровенного разговора они повторяли и углубляли его каждый вечер после того, как дети засыпали. Секса не было. Они просто страстно целовались до потери дыхания, а в промежутках делились своими страхами, желаниями, табу, на что никогда бы не решились в своих фантазиях. Долго выбирали стоп-слово, и Ира сначала назвала «вишню», а потом поменяла на «магию». Лиза уточняет, не получится ли так, как вышло в лагере, когда она приковала ее к кровати, а Лазутчикова упрямо сносила все испытания?.. И понимает, что из-за своего избегания этой темы она ни разу не обсудила то происшествие с Ирой!..
Но кажется, ее никто не обвиняет. Бывшая королева, наоборот, успокаивает ее и признается, что в лагере у нее был самый странный опыт, связанный скорее с близостью и доверием, нежели с травмой. И уверенно улыбаясь, обещает, что сейчас все будет совершенно иначе: она не станет гордо молчать и непременно произнесет стоп-слово, если ей что-то не понравится.
Они также выяснили, что их ценности и ожидания друг от друга гораздо ближе, чем можно было бы подумать. Они обе не выносят элементы словесного унижения в виде вульгарных и бранных обзывательств и солидарны в том, что никто из них не хочет превращать эту философию в образ жизни. Ира считает это вредным, а Лиза — просто невозможным, учитывая, что они постоянно находятся в компании с детьми, друзьями, коллегами или родителями. Задумавшись, Лазутчикова уточняет, возможны ли «маленькие публичные исключения», если никто не узнает? А Андрияненко, украдкой придумывая план и не глядя в глаза, утвердительно качает головой: по взаимному согласию почему бы и нет?
Когда раздается звонок в дверь, и Ира вопросительно смотрит на Лизу, та поясняет, что пришла бабуля Лукас, которую она вызвала с утра для малышки Ингрид, потому что намерена прямо сейчас отправиться «по очень важным делам», то есть готовиться к свиданию, чего при детях она не уточняет. Но когда Ира открывает дверь, то видит на пороге Питера в компании Крюка и Эльзы.
— Ваше Величество! — звонко произносит принцесса дриад, в старой привычке склоняя голову.
Ира ничем не выказывает своего удивления, кроме едва приподнятой брови, и совершенно невозмутимо произносит:
— Здравствуйте. Мистер Джонс с вами?! Какая досада!
Но через одну суровую секунду растягивается в улыбке, показывая, что просто шутит, хотя в каждой шутке есть доля шутки, и приглашает гостей в дом.
Все, кто с кухни слышит слова хозяйки квартиры, мгновенно прибегают в прихожую, и начинает твориться самый настоящий кавардак. Люди обнимаются, целуются, забрасывают друг друга вопросами. Питер говорит, что его отец доктор Сверч и мама Ингрид вместе с тремя феями-сестрами остановились у него. Точнее, он живет в старом доме профессора. А вот Эльзе и Крюку негде жить, потому что Киллиан в прошлой жизни всегда арендовал квартиру на окраине города.
Лиза впервые раздосадована от появления шумной толпы близких людей, потому что их с Ирой планы грозятся быть уничтоженными. И едва сдерживает себя от вопроса, что мешало Крюку и в этот раз тоже снять квартиру, а не заваливаться к ним без звонка? Кроме того, она видит нарисованное на лице Иры вежливое королевское терпение и чувствует, что Киллиана лучше держать от нее подальше…
— Почему ты до сих пор так не любишь Крюка? — спрашивает ее Лиза украдкой, отходя в укромный уголок, где притаилась хозяйка квартиры. Ира долго молчит, наблюдая за общением Генри и Киллиана. Но в конце концов сдается и отвечает, для убедительности закатив глаза.
— Потому что он клеился к тебе с первого дня вашего знакомства!
Лиза оторопело смотрит на нее.
— Ну и что, мы же стали просто друзьями! — она молчит, пока до нее доходит. — Ты до сих пор ревнуешь меня к нему?! — пораженно шипит она, встречая мгновенное раздражение.
— Сейчас — не ревную. Это получается… по инерции… Я не знаю, Лиза! К чему вообще эти вопросы? — она хмурится и шагает вглубь комнаты, принимаясь демонстративно о чем-то расспрашивать Киллиана. А Лиза растягивается в улыбке до ушей. И тает от невольного умиления.
Еще через пять минут приходит бабушка Лукас вместе с Руби и Ариэль, которые уже в курсе новостей, и в прихожей становится душно и тесно настолько, что Лиза, выпучив глаза, ждёт, что гости начнут вываливаться из окон. Но еще через мгновение придумывает идеальный план и звонит своим родителям. Конечно же, очень гостеприимная и добросердечная Наталья Андрияненко счастлива приютить магических друзей своей дочери в их огромной квартире, где хватит комнат на роту солдат. И вся процессия, не успевшая распаковать чемоданы, оживлённо беседуя, отправляется вместе с Лизой на машине Питера к ее родителям.
Когда гости устроены с комфортом, о котором могут мечтать только короли — или мэры небольших городков, Лиза облегченно выдыхает и говорит, что завтра планирует увидеть всех в родительском особняке на внеочередном уикэнде. И да, выходные обещают стать очень насыщенными. Но прямо сейчас у нее другие планы, которые она упрямо намерена воплотить. И под болтовню своей заботливой мамы она утекает из объятий Крюка, который, в отличие от Лизы, не видел ее несколько десятков лет и явно соскучился. Стоит ей оказаться на улице, она пишет смс.
«Я все разрулила, горизонт чист, свидание в силе!»
«А ты уверена, что не хочешь провести день с друзьями, которые не видели тебя с полсотни лет? Я могу ещё немного подождать…»
Лиза почти рычит, читая это:
«Я уверена, что я не видела свою супругу без одежды почти месяц, и больше не в состоянии ждать! Тем более, вся эта компания нагрянет завтра в особняк и мы с ними ещё успеем друг другу надоесть…»
«Хорошо, как скажешь 😝😝😝», — отвечает ей Ира, присылая раздражительный наглый смайл.
«А за высунутый язык можно и схлопотать», — вдруг парирует Андрияненко, щурясь на экран мобильного.
«И что же ты сделаешь, дорогая?»
«Не я, а ты… дорогая! Ты проведешь сегодня последнюю лекцию без трусиков. И приедешь так ко мне на свидание.»
«Правда что ли? И кто же меня заставит?»
Лиза молчит, ухмыляясь на экран телефона и ожидая такси, которое уже вызвала через приложение.
«Лиза?!!! Ты серьезно?!» — уже более громко выглядит следующая смс. А еще одна — и вовсе панической:
«Потому что я надеюсь, что ты шутишь!!! Мы не договаривались о таком!!!»
Лиза, наконец, нарушает тишину и пишет:
«Мы договаривались о маленьких публичных исключениях из правил. Считай, что это оно. Никто же не узнает! Или тебе слабо? 😈😈😈»
О, это явно запрещённый прием! Ира принимается названивать ей, явно пребывая в ярости от такого нахальства, но Лиза только ухмыляется и не берет трубку. Она представляет, до какого ослепительного гнева, наверняка, сейчас добралась ее благоверная, и мысленно потирает ручки.
Когда в три часа дня никто в особняк не приезжает, у нее начинает сосать под ложечкой. Она нервничает и трясется от того, что, может, перегнула палку со своей строптивой невестой? Лиза сразу вспоминает Питера Сверча, который предупреждал ее, что доминант почти всегда не уверен в себе. «Да, злостью от меня и не пахнет», — размышляет Лиза, думая, как же она будет наказывать Иру за провинность, если прямо сейчас готова позвонить ей и умолять о прощении?
Слава богу, шум колес по гравию раздается до того, как Андрияненко хватается за телефон. И за то время, пока бывшая королева паркует свой «мерседес», который явно старше Лизы, она успевает выпить залпом пару стаканов воды и взять себя в ежовые рукавицы.
Когда Ира открывает дверь своим ключом и распахивает ее, от чего та с треском отскакивает от стены, она мало похожа на покорную овечку. На ней ее любимый преподавательский костюм, который она, разумеется, заготовила еще с вечера: строгий вельветовый пиджак цвета бордо, наброшенный на аккуратное черное платье выше колена, и неизменные черные зловещие шпильки. Тем же вспыльчивым манером, который она не демонстрировала уже очень давно, — наверное, со времен их последнего секса, она закрывает дверь и подается вперед навстречу Лизе, гневно изрыгая уже позабытые, но так подходящие ее властному облику проклятия.
— Как, черт возьми, это понимать, Лиза? Ты за кого меня принимаешь? Я короле… я руководитель кафедры психиатрии в университете! Что, по-твоему, со мной сделают, если это откроется! Да меня просто выкинут из института!..
Лиза молча выслушивает яростную тираду, сидя в кресле нога на ногу прямо напротив входа. Она притащила его из гостиной специально, чтобы занять удобную позицию по всем правилам военной стратегии, в которой ей пророчили великое будущее гениального полководца. Кресло высокое, массивное, и обито богатой фиолетовой парчой с золотыми узорами, чем очень сильно напоминает трон и все интерьеры королевского замка одновременно.
Но Ира спотыкается о свои собственные слова и сбивается не поэтому, а когда замечает, как выглядит Лиза. На ней черный вариант рабочего дресс-кода: белая рубашка с тонким черным галстуком, удлиненный темный жилет по типу френча с военными пуговицами по обоим краям, укороченные черные брюки и высоченный каблук, позволяющий разглядеть изящные щиколотки. А волосы Лизы, в которые Ира так любит зарываться руками, обычно мягко и хаотично струящиеся , сейчас уложены назад. И это, мать его, по-настоящему бьет королеву под дых!
— Ты опоздала, — ледяным тоном отвечает Лиза, и откуда-то у нее даже берутся силы произнести это ровно.
— Ты не слышала, что я сказала? — уже менее уверенно, с дрожью в голосе пытается вернуть власть королева, понимая, что игра началась еще утром.
Она делает нерешительный шаг в сторону Лизы, благодаря чему возвышается над ней, но взгляд Андрияненко такой пронзительный и твердый, что совершенно ясно, кто главенствует над ситуацией.
Вдруг Лиза взвивается с кресла в воздух, оказываясь с Иро на одном уровне или даже выше, и наступательно двигается, заставляя ее в недоумении пятиться, пока сзади не появляется преграда.
— Что ты…
Она прижимает Лазутчикову к входной двери всем телом, не давая закончить фразу, и тихо произносит в ярко обведенными красной помадой губам:
— Ты опоздала. И ты ослушалась меня.
На этом она еще резче и плотнее вжимается в тело Иры, не позволяя ей двигаться, захватывает ее руки, которыми она пытается ее оттолкнуть, в крепкий замок, заводя их над головой, и высвободив одну ладонь, грубо лезет под платье снизу, скользя по краю чулков. А в следующий миг она возбужденно шипит, когда не обнаруживает там ничего. Ничего, кроме неприкрытой, совершенно обнаженной, сочащейся липкой влагой промежности.
Почуяв ошеломленность Лизы, Ира пытается вытянуть руки из зажима, но та не теряет бдительности и не позволяет ей выскользнуть, продолжая ощупывать желанную и очень отзывчивую щель. Королева выглядит так, словно намеревается убить Лизу на месте одним взглядом за подобное своеволие, но та не ведется на это.
— А ты хорошая актриса… — цедит она ей в губы. — За опоздание и за твою дерзость я накажу тебя позже. А сейчас тебе положена награда.
Андрияненко несколько долгих секунд очень близко изучает язвительную ухмылку Лазутчиковой, которая как будто утверждает, что ей от Лизы никаких подачек не надо. А затем резко отпускает ее, от чего та опасно покачивается на ногах и чертыхается, и встает на одно колено, заставляя растерянную женщину схватиться за ее плечи для устойчивости. Потом Андрияненко приподнимает выше уже задранный край платья и точным нежным касанием находит пальцами спрятавшийся между нижними губами покрасневший клитор, чтобы через мгновение припасть к нему жаждущим неумолимым распахнутым ртом в голодном поцелуе.
Королева стонет, и всю ее спесь смывает с этой лаской безвозвратно. Она явно текла уже очень давно. Вероятно, сначала думала об этой непристойности все утро, неистово перечитывая их переписку. А когда все же решилась, ее так сильно это завело, что она едва смогла выстоять ту злосчастную лекцию, особенно когда смазка спустилась к внутренней части бедер и стала холодить половые губы.
Лиза представляет, что все это так и было, потому что почти весь ее подбородок и щеки сейчас запачканы ароматом персика и кисло-сладкой вишни. Ира начинает помогать ей бедрами, ее движения судорожны и неритмичны, ноги быстро слабеют, так что она не выдерживает и кричит:
— Лиза, быстрее!!!
Набрав побольше воздуху в грудь для смелости, Лиза резко отстраняется и встает, а Ира досадливо стонет, ударяясь затылком о дверь и едва не сползая по ней вниз.
Лиза приближается к ней, хватая мокрыми пальцами ее подбородок, и угрожающим тоном шипит.
— Я не Лиза. Для тебя я сейчас исключительно мисс Андрияненко. Поднимайся наверх, в нашу спальню, где мы обычно гостим. Живо!
У Лазутчиковой нет сил спорить. Она тяжело дышит и заводит глаза, но неохотно подчиняется. Лиза идет за ней вслед, готовясь, если что, подхватить ослабевшее тело, которое слегка пошатывается на непослушных ногах. Слава богу, они добираются до места без происшествий.
Но как только они оказываются наверху, новый акт неповиновения буквально лишает Лизу дара речи. Ира молча проходит дальше в комнату и прямо в одежде обессиленно падает на кровать. Питер ничего не говорил о том, что сабы бывают так непослушны! Ее охватывает ощущение полного бессилия и она с трудом борется с разочарованием. И поэтому пораженно молчит. А потом в ее груди начинает зарождаться настоящий гнев.
Гробовая тишина, которая следует за действиями Лазутчиковой, а также отсутствие всякого движения позади заставляют Иру оглянуться. Когда она видит яростный шокированный взгляд Лизы, смесь возбуждения и страха проносится по ее жилам и пронзает до кончиков волос, а сердце буквально замирает в груди.
— Разве я разрешала тебе ложиться в постель? — с затаенной угрозой шипит Лиза, и ее голос невольно вздрагивает на последнем слове. Ее взгляд вдруг становится уязвимым, и она морщится, словно от боли. — Ты же сама хотела подчиниться и получить от этого удовольствие? — шепчет она. — Почему ты сопротивляешься? Ты же сама была доминантом, ты знаешь правила… Ты не доверяешь мне?
Сомнения Лизы звучат так мучительно, что Ира резко трезвеет от того дурмана вожделения, которому уже почти что уступила свое тело.
— О, нет, Лиза… — она спотыкается и исправляется. — Простите, мисс Андрияненко. Я сопротивляюсь, наверное, по привычке.
— Или ты специально нарываешься, чтобы получить более суровое наказание? — через долгую болезненную паузу суровым металлом отзывается голос Андрияненко.
Ира смыкает губы, понимая, что вопрос задан риторически, и ответ может лишь еще больше рассердить ее доминанта.
— Ты должна понимать, как расстраиваешь меня своим неуважением. Ведь наказание все равно неотвратимо, ты же понимаешь? Ты сама об этом просила. Так зачем же все усугублять, Ирина?
Лазутчикова судорожно выдыхает задержанный воздух и произносит.
— Простите, мисс Андрияненко, — Ира опускает взгляд, что кажется почти невероятным, учитывая, какой непокорной она была пару минут назад.
— Что ж, молодец. Ты помнишь стоп-слово?
— «Магия».
— Верно. Ты скажешь его, если что-то тебе точно не понравится?
— Да, мисс Андрияненко.
— В таком случае встань ко мне спиной прямо перед кроватью и раздевайся. Полностью. Молча.
Ноздри Лазутчиковой раздуваются в ответ на этот приказ, желваки напрягаются, но она все же подчиняется. И разумеется, пытается использовать свой старый трюк соблазнения, который вывел бы доминанта из равновесия, заставил его сорвать свою маску и потерять контроль. Она снимает с себя вещи так, словно бы где-то на фоне звучит медленная музыка для стриптиза, и плавной восьмеркой призывно двигает бедрами, привлекая к ним все внимание Андрияненко. Ее манипуляция не остается незамеченной. И когда пиджак уже отброшен прочь, а расстегнутое платье спущено до середины колена, оголенных белоснежных ягодиц дерзкой королевы касается острый громкий хлопок руки, от которого Лазутчикова вскрикивает и от неожиданности падает вперед на мягкий матрас. Лиза аккуратно придерживает ее за талию, чтобы та не ударилась носом, но как только Ира приземляется и пытается принять более приемлемую для королевы позу, то запутывается в собственном узком платье, которое сковывает ее ноги. Андрияненко пользуется этим, легко удерживая ее в таком положении и прижимая одной рукой к постели, а затем повторяет шлепок ладонью громче, и Ира замирает.
— Все нормально? Ты помнишь стоп-слово?
— Помню, и мне оно не нужно, — яростно шипит Ира, и получает еще один удар по уже покрасневшим ягодицам за свой неуважительный тон. И после этого хлопки сыпятся на ее мягкое место без перерыва, и каждый шлепок откликается легким приятным дрожанием и перекатыванием ягодичных мышц.
Лиза знает, как бить, Питер научил ее: удар должен быть не проникающим, а поверхностным, чтобы причинять только хлесткую, резкую, отрезвляющую боль, которая потом и превращается в тот самый наркотик для идеального сабспейса — трансового состояния сознания саба. Она втайне тренировалась немного на себе, так что…
Постепенно, едва заметно и очень медленно Андрияненко смещает карающую длань к промежности, стараясь задеть хотя бы одним пальцем колечко ануса или слегка проникнуть в мокрую красную расщелину. А спустя еще минуту размеренно звучащих хлопков, обжигающих руку, она видит блеск обильных выделений внутри бедер и ощущает их пряный аромат, разливающийся по комнате. И королева, до этого покорно принимающая наказание, начинает энергично поднимать покрасневшую задницу навстречу ее замаху.
От этих монотонных повторений, от того, как с непривычки свинцом налилось предплечье руки, как участилось сердцебиение и вошел в свой размеренный темп и ритм ее дыхательный механизм, Лиза погружается в подобие медитации, с трудом различая реальные звуки и не ощущая боли или натяжения мышц…
И когда постепенно шлепки превращаются в нечто, больше похожее на грубые поглаживания с проникновением на одну фалангу в неистово сокращающееся влагалище, и когда Ира уже сипло кричит, срывая голос и цепляясь за одеяло побелевшими от напряжения пальцами, Лиза резко отходит от постели на шаг назад, тяжело дыша, с удовольствием слыша протяжный стон мольбы и видя лихорадочное дергание ягодиц. Она жестоко повелевает ей не двигаться и не вставать.
— Умоляю, пожалуйста, мисс Андрияненко!
— Я не ослышалась? Ты о чем-то меня умоляешь?
— Умоляю, трахни меня! Я хочу, чтобы вы взяли меня! Сзади!..
— А разве ты заслужила это, Ирина?
— О, я заслужу в следующий раз, мисс Андрияненко. Прошу вас!
— И чем же ты сможешь это заслужить?
— Я встану на колени, когда ты будешь завтракать на нашей кухне, чтобы поцеловать твой клитор…
Лиза задыхается от картинки, возникшей перед глазами и на миг теряет концентрацию. Лазутчикова играет грязно. Она знает, что это одна из фантазий Андрияненко, которой она поделилась вчера, и что в их квартире с детьми и внезапными гостями такое исполнить практически невозможно. Но решает пока закрыть на это глаза, потому что они и так уже закрываются, и веки все больше тяжелеют, как и все ведомое страстью тело.
Она берет с полки, что находится слева от двери, заготовленный флоггер из красной кожи, с фигурной латексной ручкой, напоминающей член, подходит и без предупреждения вводит гладкое орудие в ждущее, бордовое, текущее и быстро сокращающееся лоно. На что Ира сразу же стонет и благодарно подаётся ей навстречу. Держась за концы плетки, Лиза делает всего несколько взмахов, упираясь гладким широким наконечником в точку Джи, а потом совершает последний ощутимый шлепок по ягодице и этого хватает, чтобы Ира вскинулась птицей, словно пытаясь взлететь, изогнулась в изломе скелета и с несвойственным королеве диким нечеловеческим ревом и криком «Лизаааааа» рухнула обратно лицом в постель, еще долго и крупно дрожа от сокрушительного по своей силе оргазма…
Лиза же, устав от контролирующей роли, тут же прилегла сверху на смуглое тело королевы, на котором остался один только бюстгальтер, да нелепо свисающее с колен платье, вбирая в себя остатки ее электрической дрожи.
Спустя вечность — или полчаса — абсолютно расслабленная в каждой своей клеточке, истощенная Ира хрипло подает голос:
— Мисс Андрияненко… Вы не против, если я стану вашей миссис Андрияненко?
Лиза слышит ее, словно через толщу воды. Но все же различает текст.
— Вы предлагаете мне руку и сердце, моя королева? — вернувшись в и постась невесты, уточняет Лиза.
— Да, и в качестве скрепления нашего союза я дарю тебе обручальное кольцо, — Лазутчикова тяжело дышит, все ещё лёжа лицом вниз, и наслаждается тем, как полностью одетое тело Андрияненко прижимается к ней…
— Это воображаемое обручальное кольцо? — горячо дышит в ее обнаженную спину Лиза, бормоча ответ и вызывая мурашки.
— Нет, оно настоящее. И оно в моем пиджаке, к которому у меня нет силы встать. Потому что ты выпотрошила меня полностью, как индюшку к ужину…
— Ты о том пиджаке, который валяется на полу? Ц-ц-ц, как неэлегантно, моя королева. А если я спущусь и разогрею настоящую индюшку, у тебя появятся силы?
— Если ты накормишь меня после таких тяжелых испытаний, я возможно даже верну тебе свой долг. Только не за завтраком, когда нагрянет вся наша полумагическая родня. А прямо сейчас.
— Тогда, наверное, мне стоит подняться с постели.
— Настоятельно советую, Елизавета.
— Или мы можем еще немного полежать…
— Нет, Лиза.
— Ты опять командуешь!
— Это судьба, Лиз…
— И ничему не учишься.
— Не все коту масленица.
— Ты будешь наказана.
— Очень на это надеюсь…
Когда они позже сидят в гостиной при свечах, и растрепанная Лиза с приспущенным галстуком и следами размазанной вокруг рта алой помады кормит свою не на шутку оголодавшую почти-супругу, а та после встает на одно колено, чтобы официально попросить ее руки и сердца, и предлагает изумительное по исполнению кольцо, которое напоминает взыскательный королевский дизайн с глубоким голубоватым камнем по центру, мисс Андрияненко соглашается стать миссис. Она долго рассматривает украшение на своем пальце, и Лазутчикова, все ещё стоя на одном колене, говорит, что это лунный камень, тот самый, который привел ее к ней, и что теперь они всегда смогут друг друга найти. Лиза уточняет, не желает ли Ира приподняться, чтобы ее поцеловать. Но Лазутчикова говорит, что не любит оставаться в долгу. И с изысканной порочностью глядя снизу вверх — так, как могут смотреть только знающие свое истинное влияние и могущество королевы, стаскивает с нее все лишнее и целует, но только в нижние губы, отлизывая по-королевски.
…
— Я думаю, ты можешь быть чуть смелее и жёстче, — говорит ей позже Ира, когда они, уже распаренные ароматной ванной, лежат в постели. — Я не сахарная, не растаю…
Лиза только мычит в ответ, не способная говорить и утекая в дрему. Ее удивляет бодрость королевы, у которой как будто проснулась второе дыхание.
— А ты не хочешь как-нибудь поменяться местами, в качестве эксперимента? — добавляет она.
Когда до сознания Лизы добирается суть вопроса, она мгновенно теряет сон.
— А ты уверена, что ты в принципе не доминант? — отвечает Лиза.
— Я уверена, что с тобой мне нравится им не быть. Тебе я предлагаю попробовать роль «нижнего» лишь потому, что любой хороший доминант должен хоть раз побывать на месте партнера. Так он лучше поймет чужие чувства и начнет больше доверять себе.
Несмотря на логичность такого предложения, Лиза тревожно моргает глазами.
— А что если Жезл вернётся, когда ты меня ударишь?
В сумраке видно, как Ира равнодушно пожимает плечами.
— Ну и что. Даже если ему приспичит вернуться — Жезл будет счастлив за нас в итоге.
— Хм, счастли-и-и-вый коне-е-ец, — задумчиво тянет Лиза.
Они ещё долго что-то обсуждают в интимной тишине спальни, умиротворенные свежим ветерком, который подглядывает через щелку приоткрытого окна, и ночными звуками сверчков и редких птиц. Лиза бормочет на исходе сознания, что запаслась едой на завтрашний праздничный обед, чтобы не ехать в магазин с утра и подольше поспать. Ира благодарно обнимает ее и, сладко улыбаясь, целует в губы.
__________________________________
Конец!
Новый фф вышел