Жезл судьбы, или Любить нельзя помиловать 18+ |Лиза Ира|

36 глава

Руби рубит узел
Лиза вернулась в свою опочивальню из дома Рони пешком, всю дорогу глупо улыбаясь в звенящее звёздами чёрное небо, и не сразу заметила, что в комнате есть кто-то ещё.
Погруженная в свои мысли, она прошла к гардеробной и успела полностью раздеться, когда услышала горестный всхлип за спиной. Она резко обернулась и увидела Руби, которая со спутанными волосами, вся пунцовая от слез, сидела на покрывале, забравшись на кровать с ногами.
Подруга прежде никогда не видела Лизу нагой после ее превращения, так что теперь она, кажется, даже перестала дышать, уставившись на слегка возбуждённый после вишнёвого приключения с Рони мужской фаллос.
— Андрияненко, просто трахни меня — клянусь, мне сразу станет легче!
Лиза спохватилась и, чертыхаясь, накинула на тело первый попавшийся под руки атласный халат, надежно запахиваясь.
— Руби, ты меня до икоты напугала! Что ты тут делаешь?
— Я зашла протрах…попрощаться, — запнувшись, девушка усмехнулась сквозь слезы и, наконец, оторвала глаза от паха, посмотрев в Лизино лицо, которое немедленно приобрело сочувствующее выражение.
— Руби, мне так жаль…
— Да не надо меня жалеть, подруга. Я сама виновата. — она проследила взглядом за Лизой, которая приблизилась и села на краешек постели. — Я только сегодня утром вспомнила, что мы с тобой откровенно не разговаривали…сколько? — она взглянула на потолок, напряжённо считая, — несколько месяцев? Я же все это время тусила только с ним!
Лиза молчала, мягко улыбаясь и протягивая руку, чтобы покровительственно положить ее Руби на плечо.
— Как там говорила бабушка Лукас обо мне? «Слаба на передок?» — Руби грустно засмеялась, — а теперь посмотри на меня! Нам с Киллианом, конечно, было весело, и мы не давали друг другу обещаний. Но почему тогда мне кажется, что меня использовали и бросили?
— Наверное, потому, что гендер имеет значение… — задумчиво ответила Андрияненко, успокаивающе поглаживая ссутулившиеся плечи подруги.
— Бля, ты не могла бы выражаться как нормальный человек, Андрияненко?.. Хотя, впрочем, кому я это говорю! — опровергая саму себя, Руби махнула на Лизу рукой.
— Эй, — возмутилась она, — я вполне могу быть нормальной!
Подруга смерила ее критичным взглядом, остановившись ровно между ног.
— Правда? Тогда почему волшебный член не вырос у меня?
Лиза смущённо пожала плечами, а Руби задумчиво продолжила:
— Хотя знаешь, если бы у меня появился член, я бы, наверное, просто перетрахала все, что движется, и не стала бы заморачиваться с кем-то одним. Даже если он такой горячий, как эта твоя…госпожа.
— Ты-то откуда знаешь? Ты видела ее один раз в туалете бара, будучи пьяной в хлам!
— Неправда! Я изучила ее фото у Арчи в кабинете, когда мы были на нашей земле. Она ж его ассистентка…
— Ты была у Арчи? — удивилась Лиза.
— Один раз, типа на консультации. Хотела понять, стоит ли мне тащиться за Крюком в магический мир…
— И что Арчи тебе сказал?
— Он спросил, а приглашал ли меня Крюк с собой…
— И что?
— Нет. Он меня не приглашал. Меня звала только ты. И ещё его сестра Ариель. Наверное, она уже тогда меня просто жалела… Я была жалкой, Андрияненко.
Руби опустила взгляд, кусая губы, и тихо промямлила:
— Такие, как я, нужны только для развлечений. А жениться все хотят на королевах!.. Я теперь почти понимаю, почему ты так сдвинулась на этой своей госпоже «с полутрехом», как бабуля ни скажет.
Руби хмыкнула, решительно утирая слезы и позволяя Лизе ее приобнять.
— Так что ты там умничала про «гейзер»?
— Гендер, а не гейзер, — поправила Лиза, радуясь, что подруга приходит в себя. — Когда мне стукнуло шестнадцать, отец с мамой впервые рассказали их историю знакомства. Ты называешь такие истории «слащавыми». Суть ее в том, что сначала они терпеть друг друга не могли, а потом папа в нее влюбился, но она все равно долго делала вид, что не заинтересована.
— Эти игры стары как мир, Андрияненко: охотник, добыча, награда, все такое. Но мы-то, блин, в современном обществе живём! Феминизм! Равноправие! Свободные нравы! Всем плевать на эти допотопные правила. При чем тут этот твой «гендер»?
— Отец считал, что наше поколение боится любви. Что мы возвели секс на пьедестал и поклоняемся ложному идолу. Эти все крики о равноправии привели к тотальному бесправию женщины: теперь она зарабатывает на равных, пьет на равных, занимается сексом на равных, живёт с мужчиной без брака, но когда она вдруг беременеет, то все это равенство куда-то исчезает, и она банально превращается в мать-одиночку с приходящим раз в неделю любовником-недоотцом. От криков о равноправии выиграли только мужчины, которые получили возможность трахаться бесплатно и не брать на себя при этом никакой ответственности!
— То есть ты считаешь, что Дэвид прав?
— Я считаю, что пока мужчины не начнут рожать, все будет именно так! Гендер определяет роли, и именно от этого распределения все и зависит в итоге.
— То есть хуи правят миром?
Лиза сморщилась от формулировки.
— Если бы это было так, я бы со своим новоприобретенным орудием давно взяла королевскую крепость на абордаж. Ира изначально была как будто бы главнее. Она королева, а я кто?.. Но если бы я подчинилась ее прихотям без боя — она давно бы скушала меня с потрохами и выплюнула.
Руби сосредоточенно переваривала ее метафору.
— Иными словами, Киллиан меня… сожрал и выплюнул?..
Лиза с сожалением пожала плечами.
— Отчасти да. При прочих равных условиях женщина обычно терпит поражение, если играет в равноправие там, где равенства нет изначально. Если бы она не тешила себя иллюзиями, то поняла, что избытком секса вне брака она не привязывает мужчину, а лишает его мотивации…
— Но я и не думала, что хочу чего-то серьезного с ним, пока не случилась вся эта хрень!
— Как говорит моя мама, женщина вообще не спит с мужчинами, за которых хотя бы гипотетически не хочет выйти замуж…
— Легко ей говорить! Наталья наверняка стала женщиной в первую брачную ночь…
— Вообще-то нет…
— Как так?
— До сих пор жалею, что я об этом знаю, но у мамы с моим отцом все случилось до брака. Мама на мое восемнадцатилетие напилась и решила, что мы стали подружками, так что выложила все весьма подробно.
— Ну, мне можешь пересказать без подробностей, так и быть.
Руби уставилась на Лизу пристальным и пытливым взглядом, и Лиза сдалась.
— Мама призналась, что ей было так стыдно на следующее утро после секса за свою «слабость», что она сбежала в другой город к своим родителям, оставив моему папе только записку, что ей нужно срочно уехать.
Руби громко расхохоталась, ненароком прыская слюной.
— Да на эту избитую хитрость ни один дурак не купится!
— Ну, не знаю: мой отец тут же бросился на поиски и приехал к ее родителям уже с обручальным кольцом, так что… один «дурак» все же купился…
Руби скривила лицо, хватая Лизу за руку и виновато улыбаясь.
— Прости, я не имела в виду, что Владимир дурак…
— Не страшно… — она ухмыльнулась и слегка похлопала подругу по руке.
— Давно хочу тебя спросить, как у вас с королевой продвигаются дела, но из-за последних событий… — попыталась Руби перевести тему, но нахлынули эмоции, губы задрожали, и фразу закончить у нее не получилось…
— Ты уверена, что хочешь обсуждать это именно сейчас?
Девушка глубоко вздохнула, беря себя в руки и бодро улыбаясь:
— Ну, если ты не собираешься заняться со мной безудержным грязным сексом, то хотя бы трахни мой мозг! — Андрияненко прыснула от смеха, качая головой на пошлость подруги. И принялась рассказывать все по порядку с того момента, как познакомилась с Рони Квин…
…
***Языковой барьер
Через пару часов, когда на прикроватном столике уже стоял опустевший графин вина, а на тарелке оставалась всего пара сырных шариков из молочных пещер, Руби заплетающимся языком выговорила «спасибо» и вырубилась прямо в кровати Лизы, уставшая от переживаний последних дней…
Андрияненко прикрыла ее одеялом, переоделась в лёгкий брючный костюм свободного кроя, заботливо оставленный тётушками, и решила прогуляться до комнаты Эльзы.
Дверь оказалась почему-то приоткрыта, словно кто-то намеревался быстро ретироваться, не успев войти, и оттуда раздавались приглушённые стоны.
Чувствуя, что пожалеет об этом, она тихонько приоткрыла створку и просочилась внутрь, выглядывая из-за выступа стены, который закрывал обзор.
Картина, представшая перед ее глазами, заставила ее потерять дар речи, а пенис, едва сдерживаемый свободными штанами, дерзко воспрянул духом и тут же болезненно съежился, как от удара…
На постели, раскинув руки и ноги в стороны, лежал животом вниз обнаженный пират. Он, в общем-то был недурно сложен, в меру волосат и имел весьма симпатичную, округлую и накаченную задницу. И Лиза даже обратила бы на это внимание, если бы его рот, запястья и щиколотки не были перевязаны зелёными жгутами знакомых дриадных щупалец, а верхом на нем не извивалась в агонии эйфории и экстаза до неузнаваемости изменившаяся Эльза.
Принцесса оказалась также совершенно нагой, ее светящиеся от пыльцы волосы в мелких цветочках дьявольски развевались на невидимом ветру, прекрасное тело с мягкой кожей цвета ослепительной муки высшего сорта было покрыто бисеринками влаги, и она интенсивно двигалась на его заднице, вызывая те самые приглушённые стоны, которые услышала Лиза из-за двери.
И только наклонив голову, она в неверии смогла различить среди сплетения лиан гибкий и длинный язык лесной нимфы, который проделывал с крепкой мужской задницей именно то, о чем Лиза догадалась не сразу, но теперь адски хотела развидеть!
Она, конечно, всякое успела перепробовать со своей королевой, но ожидать такого же от замороженной и весьма чопорной принцессы Эльзы и озабоченного своей репутацией сердцееда Крюка она никак не могла!
На ум приходили только трёхэтажные матерные конструкции, и она впервые пожалела, что тут нет гаджетов, на которые можно снимать видео: расскажи она кому-то об этом — не то, чтобы она собиралась, — ей же покрутят пальцем у виска!..
Она оторвалась от изощрённого в своем извращении зрелища, приникая к стене и тяжело дыша. И услышала в свой голове спокойный звонкий голос принцессы дриад:
«Лиза, не могла бы ты захлопнуть дверь, когда будешь уходить?.. Не хочется отвлекаться.»
Вытаращив от неожиданности глаза, Лиза пулей вылетела из спальни, тут же плотно закрывая за собой, и понеслась в единственное место, которое давало ей успокоение — Зимний сад…
…
***Доставка на дом
От тонкого романтического флёра, пережитого у Рони несколько часов назад в вишнёвом саду, не остается и следа: наслоившись на праздник безудержного разврата, эти впечатления все вкупе теперь творят такой пиздец в ее штанах, что она готова, простите, трахнуть дерево в дупло, если это облегчит ее участь! И ей плевать на истинные причины всего этого: гормональное ли это беременное бешенство, распутство друзей или банальный недоеб, — она просто обрушивается ничком в мягкую траву Зимнего сада, позволяя деликатным растениям разобрать ее одежду по швам и освободить тело.
Былая брезгливость к отростку, которая мучила ее в прошлые его явления миру, испаряется без следа: у нее сводит зубы от того, как хочется выплеснуть все наболевшее кому-то очень понимающему. Лиза берет член в руку, лёжа на спине, и представляет перед глазами единственное лицо, которое способно довести ее до оргазма одним только суровым или порочным выражением. Движений много не нужно: она приходит к плоскому, но яркому финалу почти мгновенно, заливая все вокруг белой пеной.
«Надеюсь, никто из вас тут не забеременеет от меня. А то знаю я вас, волшебных жителей!» — бормочет она и слышит, как нежно звенит листва плакучего дерева, словно хохоча, и тут же в ужасе понимает, что ее расслабленный фаллос снова восстаёт из пепла.
«Да что же это!.. всю ночь что ли мне теперь кувыркаться?» — досадливо думает дриада, поднимаясь на ослабевшие ноги и усаживаясь на скамейку у ручья разума. И самое разумное решение, что посещает ее здесь, — это снова сжать свой бордовый грибовидный член у основания, чтобы удовлетворить его ненасытность.
Сейчас ей почему-то вспомнилось, как Крюк объяснял разницу между мастурбацией и сексом: первое — это как попкорн, от которого нет толку, сколько бы не съел, а второе — это полноценный обед. Она даже обсудила это с Арчи, краснея и спотыкаясь на каждом слове. Однако психолог-сексолог-гинеколог был непоколебим и совершенно ровным тоном сообщил, что апофеозом в искусстве секса является секс по любви, когда значение имеют не навыки партнёра, а сам факт его присутствия. Именно секс по любви способен насытить человека духовно и надолго наполнить его энергией истинной близости, — и эта та самая причина, почему даже многодневного марафона обычного секса организму будет казаться недостаточно…
Лиза снова смотрит на свой пенис, который качается внизу округлого живота, и нехотя выпускает на волю лианы, удлиняя руки и обхватывая член тесной спиралью вдоль всего стержня, чтобы увидеть, как крупная головка выныривает из захвата и удовлетворено пускает вязкую слезу радости.
Снова думая о Рони-Ире и шевеля губами, произнося то одно, то другое имя, и пугаясь в обоих случаях, Лиза не знает, чем занята женщина в реальности, ибо в ее мыслях она как будто рядом и что-то властно приказывает — или, наоборот, стыдливо шепчет слабые протесты.
А та, между тем, вдохновлённая встречей с Лизой, вот уже несколько часов воодушевленно хозяйничает на кухне. Снарядив себя в классические брюки со стрелками и засучив рукава белой рубашки, она, прикрываясь фартуком, колдует безо всякой магии над вишней, которая стоит на кухне в огромных плетёных корзинах. Большая часть кисло-сладкой ягоды идёт на вишневый сидр, ещё часть отправляется в чан с сахаром ради джема, а остатки прячутся в виде начинки в огромный вишневый пирог, который можно отнести завтра в Академию на Курс выживания «Один день без магии».
Когда румяный, пышащий печным жаром ароматный десерт оказывается на свету, она понимает, что ей хочется угостить им Лизу прямо сейчас. Она бережно оборачивает его приличный кусок в подобие фольги — в широкие листы лопуха, которые хорошо держат температуру, — и переносится в замок к двери Лизиной комнаты. Она стучит все громче и несколько раз, пока дверь не отворяется и в проеме не появляется заспанная физиономия Руби. Девушка зевает и нещадно трёт глаза. От пограничного состояния между сном и явью она не сразу понимает, кто перед ней:
— А, королева! Это вы, — она снова не сдерживает зевок, — Лизы нет, а мне пора к себе, — Руби потягивается, не замечая шока вечерней гостьи, — поищите ее в Зимнем саду. Иногда она остается ночевать там.
Девушка протискивается мимо Рони и скрывается в полумраке коридоров. Гостья стоит с нелепым пирогом в руках, не зная, что и думать. Но злости в груди нет — только лёгкое раздражение и желание разобраться, что это сейчас было и почему какая-то незнакомка спит в комнате Лизы?
Она опрометчиво велит своей магии перенести ее к Андрияненко — и сию минуту понимает, что красивая молодая взъерошенная девица не имеет к сексуальной жизни Лизы никакого отношения: обнаженная дриада сидит на скамье, бесстыдно и широко расставив ноги, ее голова запрокинута на спинку сидения, грудь с напряжёнными розовыми сосками часто вздымается, рот раскрыт в немом стоне, глаза зажмурены. Она периодически сипло шепчет что-то одними губами, качаясь в такт рукам-лианам. Они плотно сжимают ее мужской орган, алая головка которого выглядит просто устрашающе огромной — не то, чтобы Рони было, с чем сравнить… По учащающимся телодвижениям обнаженного тела гостья понимает, что в атмосфере что-то неуловимо и опасно меняется, но парализующее все ее конечности странное горячее чувство, ударяющее пульсом крови прямо в низ живота, мешает телепортироваться.
И только когда черты Лизы искажаются гримасой неведомой боли, смешанной с экстазом вожделения, и когда ее серые, блестящие глубиной изумруда глаза с мутными, как грозовое небо, зрачками вдруг распахиваются и смотрят точно на нее, а рот четко выкрикивает:
— Ира! — она, уже исчезая в золотистом облаке спасительного дыма, видит полупрозрачные белесые тяжёлые капли, вылетающие из Лизы, орошающие почву и падающие в ручей.
И вишневый пирог в лопухе, прежде крепко зажатый ее намертво сцепленными руками, глухо ударяется оземь, потеряв хозяйку в воздухе.