Солги мне |18+

Глава 10

Тереза Жозефина Уолис

Я выскочила из ресторана, до сих пор сжимая в руке телефон. От легкости и веселья ни осталось и следа. Нервный тремор будоражил пальцы, а в горле чесалось из-за желания закурить. Так было всякий раз, когда дело касалось моей матери. Стоило мобильнику разразиться трелью, я выдыхала, обнаруживая на дисплее не номер ее лечащего врача. Я не знаю, чего боялась больше: ее смерти или своего безразличия к ней.

Второе значило бы, что я ужасный человек? Мне не хотелось обнаружить полное отсутствие своей души, потому что будущее было заветной мечтой. Провести его во мраке, значило бы вернуться в прошлое.

Пролетев мимо швейцара, я выхватила у него свои вещи и выбежала на улицу. Моросил мелкий дождь, оседая серыми пятнами на молочной блузке. Даже не накинув косуху, я сняла машину с сигнализации и быстро села за руль. После поворота ключей мотор зарычал, но даже такие любимые звуки не успокаивали.

Я переложила на приборную панель айфон, экран, которого все еще горел уведомлением от лечащего врача Донны:

«Мисс, Уолис, не могли бы вы приехать в хоспис? Вопрос касается вашей матери. Мне хотелось бы разрешить его сегодня».

Резко вывернув руль, я выехала с парковки. Сзади раздались недовольные возгласы машин. В другой ситуации я бы высунулась из окна и показала всему миру средний палец, но сейчас мои мысли были заняты беспокойством. Обогнув собирающуюся пробку, я встроилась в полосу в направлении восточной East Jefferson Street. Шпилька сильно врезалась в пол, но я упрямо давила педаль газа, стремительно приближаясь к выезду из города.

Три года. Ровно три года назад моя жизнь стала Адом. Если после смерти отца все превратилось в абсолютное дерьмо, то болезнь матери знаменовала спуск в преисподнюю. Приступы эпилепсии учащались, все больше и больше она терялась в трех стенах дома и медленно чахла на моих глазах. Горы таблеток, мелькающие лица сиделок, у которых уже были наши ключи, и безысходность. Я была заложником своего сердца и разума, которые разрывали голосами: одни просили бросить ее, в отместку за детство, а другие умоляли - это же мамочка.

Костяшки пальцев побледнели и глаза защипало. Я тряхнула головой, пытаясь не думать, но это никогда не удавалось. Пожалуй, у меня была только одна слабость - родители. И, если отец просто приносил щемящую тоску по тем временам, то она же... причиняла реальную боль.