Безмолвное чтение

Глава 79 Макбет 20

Прячешься от меня, так? Фэй Ду, я даю тебе еще полминуты, если ты не откроешь, я больше никогда не постучу в твою дверь.

— Алло! Алло?! — не услышав в телефонной трубке ответа, Лан Цяо сразу занервничала. — Босс, ты еще там? Подай голос, ты не издаешь ни звука, я волнуюсь!

— А? — рассеяно отозвался Ло Вэньчжоу. — Все в порядке.

Договорив, он не стал больше слушать вопли Лан Цяо и первым завершил звонок.

Подвал не проветривался, поэтому воздух здесь был затхлым и спертым. К тому же от скудной и блеклой мебели в помещении исходил слабый запах крови. На висевших на спинке кресла наушниках осталось несколько прядей длинных волос. Ло Вэньчжоу осторожно снял их и провел пальцами по холодной обивке кресла, отмечая, что ограничительные ремни имели явные следы износа.

Эта была типичная установка для «терапии отвращения». Пока на экране проецировалось изображение, у привязанного к креслу человека с помощью электрических разрядов и наркотиков вырабатывался условный рефлекс, заставляющий его ассоциировать увиденное с глубоко укоренившейся¹ болью. Подобная терапия применялась с целью выработки физического отвращения дабы «исправить» определенную модель поведения... или образ мыслей.

Человеческое тело походит на точно отрегулированный прибор. Вкусная еда пробуждает у нас аппетит, красивый человек вызывает влечение, удар причиняет боль, а грусть заставляет плакать... Каждое ощущение передается соответствующим органом чувств. Но при применении простой и грубой «терапии отвращения» из тела словно выдергивают провода, а затем заталкивают их в неподходящие порты и многократно запаивают.

Но разве можно рассматривать человека из плоти и крови, как плату, соединяющую провода?

К тому же подобная радикальная «модификация» способна замкнуть даже бездуший механизм, что уж говорить о живом теле.

Уголок глаза Ло Вэньчжоу нервно дернулся. Он вспомнил о постоянно меняющейся татуировке Фэй Ду. Так она скрывала шрамы юноши?

Фэй Ду возвращается сюда время от времени, чтобы «подзарядиться»?

Неужели он не боялся случайно причинить себе непоправимый вред?

Ведь он вполне мог попросту убить себя, а его тело сгнило бы в темном подвале, никем не обнаруженное в течение нескольких месяцев.