Грехопадение святых

Глава 23: Следовать голосу своей совести удобнее,

Глава 23: Следовать голосу своей совести удобнее, чем голосу рассудка, ведь при дурном исходе у совести найдётся всегда оправдание и утешение. 

Какой толк от познания своей прогрессии, когда прежний мир разрушился?

***

Где-то очень глубоко внутри себя, Чимин крайне наивно смел надеяться на то, что про купание Юнги пошутил, ну или хотя бы немного приукрасил сам процесс. Но нет... вот он в чём папа родил, сидит на неудобном пластмассовом стуле стыдливо прикрыв член руками, а наглый человек намыливает его волосы шампунем. «Сила крапивы», между прочим! Терпеливо дожидаясь конца своей экзекуции, омега скосил хмурый взгляд на непривычно раздетого Юнги, который ради его банных процедур разделся аж до майки и даже подштанники под спортивки не надел. Какие жертвы, однако! Чимин правда оценил. Даже Намджун для него ничего столь масштабного не делал, лишь живые цветы постоянно таскал, да пиво по дому прятал. Плескаться в холодной воде ведь для человека — досуг так себе, но Юнги непоколебим. Юнги — скала! Вот это сила воли! Ещё бы руки так не посинели...

Совершенно беззастенчиво осмотрев человека с ног до головы, омега с неким удивлением отметил то, что тот весьма худощав. Пусть при этом и привлекателен до абсурда. И не то, чтобы Чимин не замечал этого раньше, но... объёмные свитера в три слоя, всё же немного портили внешний вид Юнги. Но это, наверное, даже хорошо, начни он так нагло пялиться на человека при Чонгуке, во век бы от тупых шуточек не отделался. Повернув голову в сторону небольшого круглого мутного зеркала, украшенного затейливым орнаментом, омега в душе радуясь тому, что в нём ничего не видно из-за капель воды, прикрыл глаза и рвано выдохнул через нос. Он ненавидел зеркала. Его воля, разбил бы вдребезги все до единого, робко надеясь на то, что хрупкая стеклянная гладь не успела в деталях запомнить его лицо. Оно ведь так уродливо. Темнее всякого света. Темнее самого мира.

Лилии. Лилии. Лилии. Белый цвет так притягателен! Ага, как же! Мерзкий цветок в древнем букете, очередная самопровозглашённая роза в саду тьмы, которая никогда не увидит свет... Которая никогда, никогда не увидит свет. Ну и поделом ей! И ему поделом! Заслужил. Каждый раз с отвращением глядя в зеркало, Чимин видел там не себя, а существо, которое медленно вянет, день за днём проплывая по тёмным водам своей души на корабле горящей ненависти, всё увереннее подплывая к земле падших. Падших и им же преданных! В том Аду холодные ветра тьмы дуют куда сильнее обычного, а кладбище пугающе светится в темноте, будто зазывая, будто окутывания сознание маревом отчаянья. Шаг и ты на виселице!