Стигмалион. Виолетта Малышенко

35 глава

Маша

Мой болеметр начал вибрировать и
подавать сигнал тревоги так часто,
что я совсем перестала его носить. Эта штуковина и правда работала, и ей точно не нравилось мое состояние, мой пульс, моя кожа и те звуки, которые я издавала, когда плакала.
Уже несколько раз мама звонила
мне именно тогда, когда я лежала на
больничной кровати, содрогаясь от
рыданий…

Из больницы меня забрали домой, к родителям, где я с трудом, но пережила ноябрь и декабрь. Наступил январь.
Зима была темной и ветреной. Мои
дни - однообразными, ровными,
похожими друг на друга, будто их
готовили по одному рецепту и пекли на одной и той же сковороде.
Я просыпалась каждое утро в восемь, мама помогала одеться, мама завтракала со мной, потом я читала, училась, сидела у окна или смотрела телек, или делала что-нибудь еще, помогающее отвлечься. Мама брала меня в шоппинг-центры,
покупала платья, водила в кино.
Бабушка присылала книги, диски и
выпечку. Папа и Денис порхали вокруг, как только оказывались рядом.
Я чувствовала себя маленьким
ребенком. Особенно когда мама
катила меня в кресле-каталке по
шоппинг-центру, сунув в руки пачку
домашнего печенья.
Я и была ребенком. Большим
восемнадцатилетним ребенком,
который никогда не вырастет. Никогда не обзаведется семьей, всегда будет нуждается в помощи близких. Всегда
будет сидеть в самой высокой башне
Стигмалиона и смотреть, как принцессы проезжают мимо, торопясь к своим
принцессам. А их принцессы не
умирают от прикосновений.
Но хватит о грустном.
Мне нравилось, когда в гости
приезжала Лера. У них с Виолеттой
было сильное сходство: овал лица,
форма губ, цвет глаз. Я могла бы
смотреть на нее часами, даже если
бы она решила просто молчать.
Хотя молчать - это не про Лера. Она
докладывала обо всем, что творилось в стенах университета и не только. О том, как из университетской лаборатории сбежала мартышка,
после чего эвакуировали пол-универа, а животное три часа ловили спецназовцы в защитных костюмах, потому что мартышка была заражена вирусом иммунодефицита. О том, как в
их жилом комплексе прорвало трубу, и на нижнем этаже можно было плавать на надувном матрасе. О том, как от Димы забеременели две девушки сразу!
Только об одном человеке я никогда не спрашивала, и каждый раз, когда Лера  порывалась начать говорить о ней я останавливала ее. Не нужно. Стоп. Радиация. Опасная зона. О Виолетте ни слова.
Она засыпала мою электронную
почту письмами, но я не отвечала.
Она порывалась приехать, но я сразу
предупредила, что ее встретит
запертая дверь. Однажды она все-таки явился, но я закрылась в комнате и так и не спустилась к ней - не смогла себя заставить. Она поговорила с отцом и уехала. Стыдно ли мне было? Ужасно.
Но лучше уж испытывать стыд, чем
кошмарную боль.