Факультет изящных искусств

да знаю я, что любишь, ведь я тоже.

Ты знаешь,
Мне так тебя здесь не хватает.
Я снова иду по проспекту, глотаю рекламу, Прохожих, машины сигналят, но не
замечаю.
Держусь и опять спотыкаюсь.
Уж лучше домой, на трамвае,
На наших с тобою любимых местах. 

Ты знаешь,
Погоду здесь не угадаешь,
От этого все как-то мельком —
Прогулки и мысли, стихи на коленках.
Прости, но я очень скучаю.
Все носится перед глазами.
Я должен, я буду, я знаю.
Вернувшись домой, я пытаюсь уснуть. 

Отпусти, снова тревожен сон.
Отступи, может быть год прошел.
Отпусти, я так хочу домой.
Ты так внутри. Я все еще твой, и ты...
 
нефть — ты знаешь

***

Понедельник. Ебучий понедельник. Антон открывает глаза не из-за будильника. А из-за того, что Арсений кусает за шею, носом ведёт выше, щёки целует, скулы, лоб, в нос чмокает. И останавливается. В этот момент Шастун и открывает глаза. Попов мягко улыбается. Кажется, с такой нежностью смотрит, что пиздец. Юноша сглатывает даже. Тянется. Руками тянется. И целует. Похуй, что зубы не чищены, похуй, что он только открыл глаза, похуй вообще на всё. Антону взгляда было достаточно. Ему много не надо. Это же Арсений. Байкальскими своими посмотрел, затянул в омуты и всё. И Антон поплыл.

Попов лезет под майку, рёбра оглаживает, кусается. Стон вырывает смачный. Утробный такой. Пиздец. Антон сам же себя чуть ли не пугается, но ему просто не дают опомниться. Арсений вжимает своим телом в кровать, руками своими касается везде, где только можно. А Антон? А что, Антон? Антон охуевает, пытаясь понять, как действовать ему. Он вроде и руками тянется, вроде пальцами зарывается в волосы на затылке, вроде на поцелуи отвечает, но чувствует, будто не делает в равной степени столько же, сколько делает Арсений в процессе всего этого безумия.

Мужчина губами ведёт вниз. Кусает снова. Оставляет следы на тех самых, что ещё даже не начали в полной мере затухать. Приятно. Ему приятно видеть все эти художества, поэтому никаких претензий абсолютно нет. Наоборот. Он эту кисточку в руки сам отдаст и скажет: давай, раскрашивай мой серый мир. Даже если на коже. Даже если не кистью. Антон стонет, шумно выдыхает и сдавленно произносит: