Факультет изящных искусств

да знаю я, что всё получится.

А я вижу то, что ты пытаешься скрыть
В твоих глазах столько боли, что она может убить?
А я возьму, плечи твои согрею, руки твои
целую
Не грусти, моя фея... 

Ты знаешь, в этом мире мне так хорошо с
тобой
Закрытыми быть в квартире
И не пускать никого
Знаешь, в этом мире мне так хорошо с тобой
Так хорошо с тобой
Так хорошо с тобой 

А ты знаешь, сколько я всего натерпел
Но когда ты так страдаешь, я нахожу свой предел
А ты вспомни, сколько нам пришлось
пережить
Чтоб преодолеть эти волны и просто друг
друга любить 

Ты знаешь, в этом мире мне так хорошо с
тобой
Закрытыми быть в квартире
И не пускать никого
Знаешь, в этом мире мне так хорошо с тобой
Так хорошо с тобой
Так хорошо с тобой

  Знаешь, в этом мире мне так хорошо с тобой Закрытыми быть в квартире
И не пускать никого
Знаешь, в этом мире мне так хорошо с тобой
Так хорошо с тобой
Так хорошо с тобой

milkovskyi — колыбельная

***

  — Ты точно решил?

Антон шёл по коридору универа со всеми соответствующими документами абсолютно спокойно. Прошло три дня с его приезда. И в понедельник он не собирался ехать в университет. На следующий день после возвращения в Москву Антон сразу же съездил в своё учебное заведение. Его пытались отговорить, но юношеские мысли были сильнее. Ибо нехуй, как говорится. Шастун заебался тратить жизнь на то, что ему не всралось. Нет, раньше это казалось чем-то охуенным, но сейчас юноша чётко осознаёт, что нет. Не его. Ну какой из него танцор? Какой из него певец? Антон просто повёлся на яркую и интересную картинку, потянулся к творчеству, а теперь всё. Интереса нет, желания нет, мотивации тоже нет.

Но есть дикий азарт найти себя. Тем более — его поддержали. Поддержали только Арсений с Эдом, но этого с лихвой хватает. Мама сначала молчала в трубку минуту, пытаясь проанализировать. Наверное. А потом начала отговаривать, но по итогу сказала, что он волен сам решать и повесила трубку. Знаете, вот эти вот словечки по типу «мы столько сделали для того, чтобы ты поступил, а ты так просто хочешь всё бросить?» или «никакой благодарности!». Или ещё лучше «и что дальше? и что ты будешь делать? дома сидеть?». Но для Антона ни один из её аргументов, которые сложно было вообще назвать аргументами, если честно, не имел силы.