Favorite crime/Любимое преступление

Часть 47. Мама и папа здесь.

Аладор Блайт лежал в больничной палате рядом со своей спящей женой, черные пятна дыма пачкали его одежду, а полицейские, все еще охранявшие палату, находились в нескольких метрах от них.

Патриарх Блайтов закрыл глаза, вспоминая все, что произошло этой ночью.

(...)

Одалия побледнела, когда Лука Носеда закончил разговор, и женщине пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть на пол.

Аладор вошел в кабинет жены, удивленный тишиной, но когда увидел, что Одалия плачет, не глядя ни на что, кроме пустоты, не смог удержаться и бросился к ней, пока она не упала на пол.

Трудно было слышать все, что происходило, особенно потому, что рядом не было их дочерей и сына.

Но осознавать, что их девочку так долго насиловал тот же человек, который причинил Амелии столько боли, было ужасно.

Аладор мог только взять жену за руку и побежать к машине. Они знали, что их дети находятся на заброшенной фабрике благодаря информации Луки, и они не оставят их снова, несмотря ни на что.

Они подвели их однажды, и больше так не поступят. Они больше не могли замыкаться в своем горе.

(...)

Когда приехали машины скорой помощи, пожарные и полиция окружили все вокруг, Одалия первой увидела, как Эдрика грузят в машину скорой помощи, и побежала к нему.

Его кожа была бледнее обычного, он, казалось, так страдал, что Одалии захотелось унять эту боль, но когда она увидела Эмиру без сознания, не двигающуюся и ничего не говорящую, в нее вселился страх.

Аладор, в свою очередь, подбежал к Эмбер, которая все еще была в сознании, но дышала с трудом.

Невозможно описать выражение лица Эмбер, когда она увидела отца, увидела, что он стоит рядом с ее матерью и не понимает, что происходит.

⎯⎯⎯ «Я должна вернуться за ней!» — кричала Луз, которую насильно вытащил Белос. ⎯⎯⎯ «Эмити все еще внутри!»

Одалия среагировала первой, вбежав на фабрику, когда он целовал лбы своих детей, обещая, что все будет хорошо.

Внутри было полно дыма и огня, но через весь этот хаос их вел кровавый след на полу.

Они подошли к закрытой двери, которую безрезультатно пытались открыть, пока Аладор, никогда не испытывавший такого ужаса, не начал колотить по ней плечом.