Хроники Каторги: Цой жив ещё

ГЛАВА 3

Анна, согнув колени, сидела напротив искателя и держала в бледных ручонках оторвавшуюся стопу. Осторожно приставила конечность к кости, точно конструктор; заживала быстро, следов не оставалось. Увидела шрамы, наискось тянущиеся по его лицу, вспомнила рубец от аппендикса; пыталась понять — ведь не зажили, значило ли это то, что Цой не всегда был таким, не всегда мог исцеляться, и если так, то как потерял память, а после, гадала, а терял ли вообще. Наверное, нет, ведь он не из тех, кто обманет.

Искатель поморщился.

— В чиом дело? — с опаской спросила Анна. Перепугалась, вдруг сделала что не так.

— Пальцы колет.

— Парестезия, хорошо, — ответила, кивая. — Двести двенадцать?

— Нет. Я не умер.

Обессилено завалился на одну из конечностей шара, похороненного под тоннами металла, выдергивал из себя осколки Ляли; какие-то вырывались вместе с кусочками плоти. Не дергался и не кричал, стоически превозмогая боль. Подобралась ближе. Нехотя позволил помочь извлечь оставшиеся.

— Каково это? Ну... Что там, после смерти?

— Ничего, — коротко ответил, — просто открываю глаза. Когда целый, когда нет. Все.

Одежда, да и сам Цой, как через мясорубку прошли. На нем раны затянулись быстро, а вот униформа после каждой новой схватки редчала; искатель все больше походил на оборванца.

— А перед тем как умереть, видишь что-нибудь? Места, в которих никогда не бил? Людей?

— Нет.

— Смерть человека, как известно, — не сдавалась Анна, — сопровождается сильнейшим психологическим напряжением и аномальной электрической активностью мозга, которий питается вижить... Я хочу сказать... таким образом, активируется и зона, отвечающая за воспоминания. Ти мог что-нибудь вспомнить, увидеть.

— Только боль.

Сказанное Анной явно в новинку искателю. Призадумался. Как бы ей хотелось усадить его на кушетку, сесть напротив и расспрашивать, расспрашивать, расспрашивать. Была уверена: сможет докопаться до истины, но понимала — этому не бывать; не сейчас.

Пошевелил ногой — зажила. Согнулся над остатками Ляли, как над останками погибшего товарища, и один за другим бережно собрал осколки в ладонь. Какие-то пробовал сложить в надежде починить, но быстро понял — напрасно. Особенно долго рассматривал часть уцелевшей головешки змеи, погрузившую клыки в часть хвоста, но затем убрал и ее. Поднялся, опершись о лапу арахнида и начал разглядывать распластавшуюся железяку. Ботинок жаль, теперь босой на одну ногу, которой ощущал холод металла.