Запретные мечты [16+]

Молодая и красивая

Непонятное скручивание в животе заставляет меня резко присесть, вырвавшись из сна. Тошнота подходит к горлу, но после глубокого вдоха, назойливое чувство желанного опустошения успокаивается. До сознания доносится жгучая боль. Подняв забинтованную руку перед собой, пытаюсь вглядеться в рану, но головокружение, которое создает еще три таких же руки, непроизвольно упрашивает прикрыть глаза и открыть их снова. Оглядев простынь, делаю повторные действия, ведь теперь мне кажутся красные пятна, переходящие в черный оттенок. Я не могу поверить, что его исчезновение довело меня до потери рассудка. Нет, этого не могло произойти со мной. Я делаю еще пару глубоких вдохов, не замечая, как начинаю бешено глотать воздух. Я не вижу, но чувствую, как карие зрачки расширяются, быстро метясь от руки до окровавленного постельного белья. Черные, расплывающиеся пятна начинают создавать виньетку моему зрению. Я хватаюсь ладонями за волосы и бормочу самой себе, пытаясь успокоиться.

- Это всего сон. Сон. Я сплю.

Это вообще не помогает. Я понимаю, что поведение моей психики на самом деле доводит меня до белого коленья и жмурюсь, оставляя пространство для слез.
- Что с тобой? — незаметно пришедший парень стоит передо мной, даря взгляд, молча говоря: "Ты сумасшедшая".
- Это все из-за тебя! — сорвавшись с места, быстро пересекаю расстояние между нами и начинаю бить кулаками по каменной груди брюнета, — Я сошла с ума, в ожидании тебя, а теперь, ты появляешься и называешь меня сумасшедшей!
Чувствую, как соленые капли попадают в рот и останавливаюсь, отчаянно отпустив голову.
- Тшшш, — с ноткой грубости , тот притянул меня к себе, неряшливо поцеловав в макушку. — Во-первых, ты только что сама себя так назвала.
- Как ты мож...
- Не перебивай. Во-вторых, у тебя месячные?
- Я... Я сейчас вернусь, — вырвавшись из крепких ладоней, шмыгая носом, я побрела в ванную.

Проделав нужные действия, останавливаюсь, прежде чем выйти из комнаты и заглядываю в зеркало. Мой недавний усталый внешний вид вернулся, возвратив на места пересохшие губы, покрытые шершавой белой пленкой, темно-синие круги, потухшие глаза и покалеченное тело. Я действительно смахиваю на безумца. Сама не понимая того, включаю кран и ставлю обе руки под холодную струю. Наболевшая рана дарит ноющую боль и вновь начинает кровоточить. Не знаю, откуда у меня хватает еще слез, но они не перестают капать, смачивая ресницы. Нижняя губа дрожит и искривляется, брови сводятся, лоб покрывается морщинками и я наконец начинаю громко рыдать, содрогаясь и медленно опускаясь на ледяной кафель. Никак не реагирую на скрип двери, но холодные пальцы, обхватившие мои оголенные плечи, пускают мурашки на волю. Зеленоглазый сидит напротив, обматывая белоснежным бинтом рану. Молчит как рыба. Но и мои губы не желают что-либо выговаривать, ведь голос почти сел от криков и постоянного плача.
- Зачем ты возишься со мной? — нечаянно спрашиваю я и закрываю глаза, жалея об этом.
- Ты все же моя. А мне не нужна калека.
- Ты жалок.
- Как и ты, — сквозь зубы шипит тот, не отрываясь от дела.
- Как ты понял, что мне плохо здесь?
- Дверь прозрачная, — пожимает плечами брюнет и встает с пола, подавая мне руку. — К тому же, теперь тебе всегда плохо, я не такой дурак, чтобы оставлять тебя в таком состоянии.
- Но ты оставил, — напоминаю недавнее отсутствие.
- Черт, тогда ты была в норме, — он все еще стоит с протянутой рукой, но я никак не желаю вставать из темного угла, темной комнаты.
- Нет! Я не была в норме! Я не была в норме с самого знакомства с тобой! Ты просто этого не видишь, — игнорирую ком в горле и продолжаю, — Ты считаешь, что нормальное состояние человека — это мечтать о своей смерти, жить с киллером и упрашивать его убить саму себя?
- Хватит болтовни, вставай, — дернув запястье, он потянул меня на себя, а я бессильно подчинилась. Усадив меня на кровать, бесследно пропал в гардеробной.

Он красив. Он чрезмерно красив. Острый подбородок, темные густые брови, постоянно сведенные, щетина, зеленые глаза с огоньком, неизвестно каким. Что он чувствует? Что он чувствует, когда трогает мое тело, будит меня, одевает, смотрит, как я схожу с ума. Вину? Естественно нет. Патмену  легче убить того, кто обозвал его виновным, нежели признать ее. Так же он поступает и со мной. Он убивает меня. Не обычным способом, а неким другим. Наверно, своей неприкосновенностью. Он изменился.