Запретные мечты [16+]

Ты убил меня

Я открыла глаза и увидела пустую постель. Приподнялась на локтях и заметила проходящего мимо комнаты Кэя в черном костюме.
- Ты чего так вырядился? — куда он опять собирается без меня...
- Собирайся, в ЗАГС едем, — на его лице ухмылка и я не понимаю, в чем прикол. Ааа.... Как я могла забыть про суд.
- Очень смешно, Патмен.

На кухне уже чем-то вкусно пахло. Это был омлет с тостами и кофе. Быстро поглотив пищу, я отправилась в ванну приводить себя в порядок. Я умылась и решила сделать легкие кудри. На них ушло минут десять, а вышло очень даже неплохо. Затем я подвела глаза и накрасила губы персиковой помадой. Все было готово и мое тело направилось в гардеробную. Там, как всегда лежала готовая одежда. На этот раз это была кремовая блузка и облегающая трикотажная юбка почти до колена. Я оделась и вышла в коридор. Кэйлеб уже давно стоял там.

- Я бы порвал на тебе эту юбку, — я закатила глаза и ничего не сказав, быстро обулась и вышла из квартиры. Внизу нас ждала машина и как только захлопнулась дверь, мы понеслись по улице.
Дома плыли друг за другом и вскоре показалось здание суда. Открываю дверь машины и вдыхаю свежий весенний воздух. Лёгкий ветер обвивает меня.

Резко во мне вспыхнул страх, а что, если мы проиграем? Я остановилась около машины и задумалась, уставившись в землю. Если суд одержит её сторону, то мне не жить. Она сделает всё, чтобы убить меня.

- Что встала? — взяв за руку сказал Патмен, — Суд не будет ждать.
- Я знаю, — растаяв, ответила я, — Пойдём.

Мы стали подходить к зданию. Около входа стояла бабушка и увидев нас, сразу же улыбнулась.

- Ириночка, Кэйлеб, вы такие сильные, у вас всё получится.
- Я знаю, бабуль, — наклонившись, чтобы обнять её, меня резко отдёрнул Патмен. Я, взглянув на парня, нахмурила брови, — Нам пора, мы и так опаздываем.
- Да, конечно, конечно,— бабуля слегка отстранилась от меня и взяла дедушку под руку, начав подниматься по громадным ступеням, а мы следом.
Красные ковры, много дверей и людей. Огромная лестница, взвивается вверх. Мрамор переливается от света ламп. Огромная статуя богини, прекрасно дополняет картину. Вся эта обстановка меня напрягает. Я останавливаюсь посреди толпы и опять погружаюсь в мысли. А что, если...

- Пошли! — схватив меня за запястье, прошипел Патмен. — Что встала, как вкопанная?!
- Я не пойду... — проговорив под нос, ответила я.

А смысл? Я понимаю, да, её могут наказать, но рано или поздно, она до меня доберётся. Осознавать это - страшно.

- Пошли, — дёрнув меня, сказал парень и потащил прямо в зал. Сопротивляться было нельзя, рядом была бабушка. Я взглянула в эти зеленые глаза, что остро наблюдали за мной, и тихо прикрыла свои ресницами.

Там было много людей. Все лица были мне незнакомы. Я, не смотря ни на кого, прохожу на место и сажусь, в ожидании судьи. Все о чем-то говорят, но я не понимаю их слов. Словно язык стал мне врагом. Стараюсь не поднимать глаза вверх, они, словно виновны, опущены.

- Всем встать, — говорит мужчина в черном вельветовом костюме, будто плащ, — суд идет! – люди начинают подниматься, брюнет дергает меня за руку и я встаю тоже.

- Всем сесть, — проговорил тот басом. — Сегодня будет рассматриваться, дело номер... — я уже не слушала мужчину, так как увидела мать, пристально смотрящую на меня. Ее глаза дрожали, мысленно презирали.

Воспоминание

Мне было лет девять. В руках маленький леденец — завитушка. Моя маленькая ручка крепко держала руку мамы. Тогда я думала, что она меня любит, и будет любить. Но жизнь порой играет с нами злую шутку. И этой шуткой стала я.

Мы идём по одной из улиц Москвы. Много людей. Все куда-то идут, что-то ищут. Мне интересно наблюдать за ними. Это меня развлекает, что ли.

Я переношу свой взгляд на дорогу и замечаю только подъехавшую чёрную машину. Она вся сияла от чистоты. Дверь автомобиля раскрывается, и оттуда выходит женщина, очень приятная на вид. Её светлые волосы, красиво спадали с плеч, а длинное синее платье развивалось на ветру. Она взглянула на меня, умоляюще. Я перевела взгляд на маму. Её лицо сменилось с серьёзного на весёлое. Она что-то старательно и быстро искала в сумке.

Развернувшись, я увидела, как женщина закрыла глаза и плавно упала на тротуар. К моему горлу поступил ком, а сердце стало быстро биться.

- Мама! Мама! — закричала я, что было мочи, — тёте плохо стало!

На мои слова она среагировала очень беспощадно. Взяв меня за руку, и закрыв рот, мама приблизила свои губы к моему уху.

- Не надо обращать внимания на пьяниц, — отстранив губы от меня, она одёрнула мою руку - Пошли, нам нужно в магазин.

Я не стала сопротивляться. А был смысл? Она бы всё равно меня одёрнула. Оглянувшись, я увидела подходящих людей и тень выбегающую из машины, резко падавшую на колени.

Мать снова меня одёрнула, и затащила в магазин с лакрицей. Это сразу же вылетело из моей головы, увидев любимую сладость.

Конец воспоминания

Она, как колдунья, заставила забыть о том случае. А что я? Я была ребенком.

Помню её тепло, её заботу. Помню, как она заплетала мне косы, тихо ругаясь, когда пальцы путались в локонах. Помню, как она меня любила. Её дыхание, всегда было ровным и теплым. Руки всегда нежными и ухоженными. Помню, как вечерами, она читала мне книжки, и гладила голову, чтобы я быстрей заснула. Я помню многое, но это многое отнял у меня Антон. Будто щелчок, и мама изменилась. Она переменилась с теплой, нежной матери, на беспощадную, грубую сволочь.

В голове ураган ненависти. Я пытаюсь понять, за что она так? Что она ей сделала? Это будет известно, только им двоим, но не мне.

Моя мать - зверь. Ей нужна месть. Без неё она не умрёт. Ей нужно убить меня, за то, что я сделала. Но она сама не понимает, на что она идёт ради этого. Все эти убийства, ловушки, позывные люди. В её сердце, нет ни капли человеческого чувства. Её мозг, сам не доходит до того, что она могла сделать мне. Вернее, что она сделала. Она разбила мою любовь к ней. Выгнала из квартиры. А отец? Он даже... Стоп. Где отец?!

Я поднимаю голову на судью. Он внимательно слушает обе стороны: мою и матери.

- Ирина, — он поднимает на меня глаза, — Вы согласны с обвинениями в сторону задержанной?

- Да, — кратко ответила я и бросила взгляд на мать. Она злобно нахмурила брови, — согласна, — в зале послышался гул. Все эти люди, явно сторонники матери.

- Тихо, — басисто ответил судья и ударил молотком по столу, — Перерыв.

Я встаю со своего места и бросаю взгляд на Патмена. Он кивает мне головой, и остаётся в том же положении.

Зайдя в туалет, я поставила сумку на пол и стала думать об отце. Почему он не появился в суде? В голову резко приходит мысль.

- Конверт, – в пол голоса проговорила я и взяла сумку.

Открыв кармашек, я взяла белый, тонкий конверт и разорвала с боку. Он оказался пустым. В огорчении, я поставила сумку на место и выкинула бумажки в урну. Зачем мне пустой конверт? Что это значит? Слишком много вопросов в этот день.

Я опираюсь руками на раковину и смотрю в зеркало. Мешки, усталая кожа. Что со мной сделало время?

Я отошла от раковины и нагнулась за сумкой. Подняв её, мой взор пал на урну. Из неё торчала маленькая бумажка от конверта, и написан какой-то текст. Я достала её и пробежала глазами по черной дорожке.

"Она знает все ваши планы, не возвращайтесь в зал"

- Да, — я устало запускаю руку в волосы, — бред полный.

****

Захожу в зал суда. Мать что-то говорит своему адвокату, объясняет что-то очень активно. Разводит руками, жестикулирует. Последний её жест - был удар кулаком об ладонь. В мыслях летают те строчки. А что, если это правда? Лучше уходить отсюда.

Я подхожу к Патмену и легонько дотрагиваюсь до его плеча. Тот недовольно хмыкает и поворачивает голову ко мне.

- Что? – он, как всегда, чем-то не доволен.
- Беги, а моя жизнь и так отстой, — я протягиваю ему отрывок бумаги и показываю на дверь. Он быстро читает написанное и убирает бумагу в карман пиджака. Улыбнувшись, берёт мою руку и шепчет.

- Если бежать, то вместе, — он встаёт и тянет меня за собой. Мне не остаётся ничего, как идти за ним.

Это будет сложный день. Я бросаю взгляд назад и чувствую, как сердце вырывается из груди, а затем слышу резкий крик, который бьет по перепонкам.

- Держите их! — узнаю в этом беспощадном крике голос «любимой» мамочки и сильно зажмуриваю глаза, чтобы не видеть её гневное лицо. Все это тщетно, перед глазами все равно появляется картинка озлобленной матери и кучки охранников, пытающихся догнать нас.
Ноги Патмена быстро передвигаются в такт моим всхлипам, а рука тянет за собой, не желая отпускать. В легких закончился воздух, бок начинает слегка покалывать, но я все равно бегу. Перед глазами плывет всё та же картинка, как вдруг я не ощущаю за собой погони, резко останавливаюсь и понимаю в чем дело.
Бабушка…Её безудержные охи разносятся на весь зал, захватывая коридор, по которому мы бежали секунду назад. Бабушка лежит на полу, держась рукой за сердце и пытаясь найти в этом душном помещении хоть каплю кислорода.
- К – к – к – эй, — брюнет нервно осматривает моё заплаканное лицо. Предполагаю, раздумывает, что же делать, — пожалуйста, мы должны вернуться, — его рука сильнее сжимают мою и он начинает тащить меня к выходу. Была бы я хоть чуть-чуть сильнее его, я бы вырвала свою руку к чертям и побежала бы, напрямик к бабуле.
Мне плевать, посадят меня или нет, я просто упаду на колени и скажу, что люблю её больше всего на свете, а этот подонок пусть сам спасает свой зад. Но нет, он сильнее меня в несколько раз, поэтому сопротивляться нет смысла.
- Нет! Прошу, нет! — кто-нибудь сможет объяснить мне, почему, черт возьми, мир так жесток? Я задавала этот вопрос тысячу раз, и хоть кто-нибудь дал мне на него ответ? Нет. Люди не меняются, и этим все решено.
Вы лишь верите в жалкую иллюзию, которую создают сами люди. Так и я поверила в иллюзию Кэйлеба, когда впервые встретила его, в иллюзию Марины, когда дружила с ней, в иллюзию родителей, когда любила их всем сердцем, но получить что-либо взамен было бы слишком много для меня.
Иногда мне кажется, что все это сон, глупая шутка. Мне кажется, что скоро я проснусь, побегу в объятия мамы, которая нежно поцелует меня в носик и скажет «Я люблю тебя» на ушко. Я всё ещё верю в это, смешная.

****

Холодный ветер окутывает меня с ног до головы, и единственное, что меня согревает – теплая рука брюнета. Парень прикладывает все свои силы, только лишь бы усадить меня в машину. Я все еще сопротивляюсь. Глупо, правда? Как будто не знаю, что он, во что бы то ни стало, сделает по своим правилам. Его силуэт отдаляется, обходит машину сзади и садится за водительское сиденье. Впервые наблюдаю, как он волнуется. Пальцы рук трясутся, челюсть сжимается с каждым вдохом и выдохом, а шея напряжена так сильно, что я не отказываю себе в возможности полюбоваться его очертаниями ключиц и выпирающим кадыком. Такой привлекательный, но такой мерзавец. Картинки проносятся у меня перед глазами.
Крик. Погоня. Бабушка. Сердце. Патмен. Машина заполняется моими рыданиями, и я бьюсь в истерике от воспоминаний. Мое колено судорожно трясется от ударов по нему своей же рукой.
- Ненавижу тебя, ненавижу! — все так же бью себя по колену, но чувствуя пронзающую боль, убираю руки, закрывая ими лицо, — Ты испортил мне всю жизнь!
- Закрой рот, — вспотевшие ладони брюнета перемещаются по рулю, всё так же судорожно трясясь.
- А если нет? Что ты мне сделаешь? — слишком поздно понимаю, что зря это сказала, и отвожу взгляд. Его сильная рука перемещается на мой рот, тем самым закрывая его. Мне так больно, черт, так больно. Слезы текут из глаз, капая на ладошку парня, я нервно всхлипываю, и задыхаясь, падаю на сиденье автомобиля, без сил закрывая глаза.

Последнее, что я чувствую – это мокрая, от слез, ладонь парня, мирно лежащая на моем лбу. Трепешущие ресницы щекочут грубую кожу парня, вены на верхнем веке пульсируют с каждым выдохом. Мои глаза закрыты, и пока мы едем, лучи солнца каким-то образом пробиваются сквозь опущенные веки, оставляя за собой разноцветные пятна причудливых форм. Но вдруг я перестаю ощущать эту боль в глазах, а вскоре и звук мотора, понимая, что мы приехали.

Пытаюсь открыть глаза, но это все тщетно, пелена слёз не позволяет мне видеть происходящее. Может, это к лучшему. Но мне так, черт возьми, хочется вырваться наружу, из этого состояния слабости и полудремоты. Мне так хочется увидеть эту чертову стоянку, потому что я больше, чем уверена, мы находимся именно тут. Тихие, одновременно встревоженные голоса раздаются эхом в моей голове, будто расплываясь по всему телу, поглощая собой каждую частичку организма. Они везде.
- Спрячь машину, и живо, мы не можем ждать, — в принципе понять чей это голос — невозможно. Я не разбираю сказанных слов, я не слышу интонации, и я вообще, черт возьми, не понимаю, кто с кем разговаривает.

****

Тепло. Оно окутывает меня с ног до головы, посылая электрические волны по всему телу, вплоть до кончиков пальцев. Сильные руки поддерживают меня, расположившись под коленками и у спины.

Я у Кэя на руках.

О Господи, это так приятно быть с ним настолько близко, насколько это возможно. Я утыкаюсь носом в грудь парня, и вдыхаю его дерзкий, с нотками табака, аромат. Меня немного покачивает от резких шагов брюнета, но это так успокаивает.
- Нас найдут, — как не хочется в это верить, но это правда, черт возьми.
- Т-ш-ш , — горячее дыхание задевает собой мою нежную кожу шеи, будто пробивая в ней маленькие дырочки, — никто не знает об этой квартире на чердаке, — как бы мне хотелось в это верить.
Мои глаза бегают по лестничной площадке, пока мы, наконец, не заходим на чердак.
Кэйлеб зачем-то берет плед и продолжает идти. Сердце бешено бьется, как только парень входит в какую-то потайную комнату, раньше я тут не была. Темнота поглощает все вокруг, утягивает за собой. Мы будто одни на планете, среди кромешной тьмы и никого больше не существует. Брюнет поднимается по небольшой лестнице, не смотря под ноги. Он слишком медленно двигает ногами, меня начинает подбрасывать при каждом шаге, что кажется, будто я сейчас вырвусь. В глазах парня еще минуту назад было столько тревоги, но она будто по щелчку пальцев, будто по хлопку в ладоши, сменилась на безразличие и отстранённость.

Никогда не пойму его.

Никогда.

Патмен достаёт из левого кармана маленький ключ. Его настолько хорошо видно в темноте, что создаётся впечатление, будто он сделан из неона. Рука не делает ни одного неправильного движения, и с первого раза ключ оказывается в замке. Два поворота и тело окутывает легкий холодок. Еще одно быстрое движение и мы оказываемся на крыше. На крыше этого чертового дома.
Высокие многоэтажные дома, площадки, парки, дороги и тротуары. Все, словно на ладони. Свежий ветер окутывает с ног до головы, развивая волосы. Он дует прямо в спину парня, заставляя его сделать два шага вперед. Кэй сажает меня на белый пластиковый стул, стоящий посреди крыши, нежно накрывает пледом и мостится на соседний. Тут я уже больше, чем уверена в его действиях. И да, я не ошибаюсь, когда вижу, как его рука лезет в карман джинсов, доставая пачку сигарет. Губы наскоро открывают упаковку, вытягивая сигарету и зажимая её между зубами. Следом идет зажигалка, и я понимаю, что пялюсь на него, на его такие обычные действия, которые вроде не несут в себе ничего особенного. Он просто курит. Но сейчас, когда он не контролирует себя, он по-настоящему прекрасен.
Знаете, какого это, любить настолько безрассудно, что ты готова закрыть глаза на все недостатки человека, на всю боль, что он причинил тебе. Ты готова просто сидеть вот так на крыше, пока за тобой гонится полиция, и любоваться им.Вся твоя ненависть испаряется с одним взмахом его ресниц, с одним движением руки, с одним взглядом. Ты так сильно любишь его, что все остальное не важно. Но самое главное, ты не признаешь этого. Ты не признаешь, что твоя любовь сильнее ненависти. Ты готова умереть, лишь бы не видеть его, лишь бы не чувствовать боли, но в глубине души, ты так сильно его любишь, что все твои слова, вся боль даже не стоит рядом с любовью к нему. Да, все это так странно. Ты понимаешь, что никогда не сможешь ничего значить для него, понимаешь, что не нужна ему, понимаешь, что он не любит тебя. А тебе это действительно нужно? Ты не знаешь.
- Эй, ты в порядке? — ага, в полном, — Держи, — брюнет протягивает мне свою сигарету, немного покачивая ею перед глазами, что дым рисует спираль прямо в воздухе, — Только втягивай побольше, — покорно выполняю все приказы, не сводя с него глаз. Вдыхаю дым, полностью заполняя им легкие, от чего голова начинает кружиться, а веки произвольно опускаться.
Я тянусь маленькой ручонкой до кармана его джинс, мне мало. Мне, черт, да, мне мало. Я хочу еще никотина. Достаю пачку, но он привычным движением руки забирает её у меня и кладет обратно.
- Тебе хватит, — его грубая рука ложится поверх моей, передвигая ладонь на середину брюк. Одёргиваю ладошку в знак протеста и сильнее укутываюсь в плед. Брюнет продолжает делать затяжки, что раздражает меня. Я хочу. Хочу еще.

Перевожу свой взгляд на дорогу, и не контролируя действия, вскакиваю в истерике. Гул полицейских машин разносится на всю улицу, вынуждая меня паниковать еще больше. Парень поднимается, усаживает меня в кресло и нависает надо мной с яростным выражением лица.
- Они нас не найдут, ясно? Сиди тихо и смотри в оба, — в это время полицейские уже забегают внутрь дома, и я понимаю – все кончено. Привет, неудача, давно не виделись.

Патмен включает что-то на телефоне и передо мной открывается вид этажа, где мы жили не так уж и давно. Дверь нашей бывшей квартиры с грохотом падает на пол, и внутрь вбегают десять полицейских. Остальные стоят около входа, ожидая коллег. Не проходит и двух минут, как десятка возвращается, и всё, казалось бы, отлично, если бы какой-то из полицейских не вздумал повести их наверх. Блять.
- Блять, — словно читая мои мысли, произнес Патмен. У меня снова начинается паника, вот теперь все точно кончено. Я в рыданиях падаю на бетонный пол, закрывая рот рукой и тяжело дыша.
- Тихо, не паникуй, — парень усаживает меня на стул, накрывает пледом и дает сигарету.

Заботливый.

Это действительно мне сейчас нужно. Я нуждаюсь в этом. В табаке.
Брюнет достает пистолет из кармана, делает какие-то непонятные движения, вынимая из пистолета что-то, что называют магазином, выключает предохранитель и принимается пересчитывать патроны. Внимательно наблюдаю за его действиями, утирая слезы уголком пледа.
- Ну что же, Ирина, думаю, хватит, — на его лице расплывается гневная ухмылка и он, направляя оружие на дверь, нервно вздыхает.
Это видимо раковой приговор. Всю жизнь быть в погоне. Как бы я не старалась, не связываться с этим, судьба сама посылает меня на такие препятствия. Пули, мертвечина, табак, любовь к киллеру. Этого я добилась за все свои годы жизни.

С ухмылкой на лице, Патмен отходит от моего прикованного к пластиковому стулу тела, на пару шагов. Я, с дрожащим дыханием, просматриваю мельчайшее действие. Он поворачивается назад, смотрит на светящиеся многоэтажки. В его глазах отражаются фонарики, создавая блики, но парень моргает и зрачки темнеют, переставая быть стеклянными. Кровь бурлит в венах. От бездействия голова идет кругом. Истерика подкатывает к горлу, но я закрываю плотно дверцы. "Не сейчас, не время", — говорю я самой себе и закрываю глаза от слез. Голова вновь устремляется к двери, рука все это время не отпускала пистолет. Я смотрю на все это с полузакрытыми веками. Ужасная усталость, но я сдерживаю себя и раскрываю глаза.

Кажется, что их стая шагов слышны даже здесь, на фоне сигналов машин в пробках и городского шума. Или же я просто вновь схожу с ума и накручиваю себя, мучая этим. Всего на миг, закрыв глаза от порыва ветра, я резко распахиваю их, от треска дерева. Первый выстрел был очень громким для моих ушей. На второй я соскочила со стула и ринулась к убийце. Протянув руку к его ноге, чтобы хоть как-то придержаться и не упасть на колени, я промахнувшись, падаю на колени. Закрываю глаза, вижу лишь лужи крови и умирающую бабушку.
- Стой! — мой голос настолько истерически звучит, что я сама на минуту замираю, — Прошу, не надо!
Бешенные глаза пробегают по моему телу, и рука с пистолетом целится в ногу, я зажмуриваюсь и ожидаю выстрела. Гул отходит от врезающейся пули в бетон, и я вскрикиваю, прижимаясь всем телом к земле.

Он ни разу не моргнул. Он никогда не боялся, что его прикончат. Я всегда завидовала его самоуверенности, то, как он держит все под контролем, когда ты знаешь, что он справится. Но эти люди, они ведь тоже живые существа. Как бы я не хотела делать этого, но я кричу. Вновь пытаюсь остановить его.
- Кэйлеб, прошу! — бессильно дёргаю его за ногу, не вставая с колен.
- У нас что, есть выход? Может, прыгнем? — со злобой перекрикивает перестрелку он и отворачивается от меня.
Несчитанное количество выстрелов следуют дальше, но я, уткнувшись в пол, словно к подушке, тихо дышу.
- Не трогай девушку! — похоже, сюда вбежали еще двое.
Щелчок пистолета, но нет звука. Все замерли, действуйте хоть кто-нибудь, придурки!
- Блять, — ругается знакомый голос, шаги отдаляются, я приподнимаю голову и вижу, как Патмен, с руками за спиной смирно идет к полицейским.
Нет, я не верю глазам. Кэй впервые сдался. Они захватывают руки, собираясь надеть наручники, но брюнет достигает щели штанов и достает два ножа. Холодное оружие в двух руках вонзается сначала в брюшную полость, затем в сердце. Тошнота подходит к горлу от зрелища мертвых тел. Руки тирана почти все в крови. Он просто убил двадцать человек из полиции, поверить не могу. С кем я связалась.

Боже. Надо бежать. Надо бежать от него. Он псих. Он конченый псих, который без эмоций убивает людей.
- Что, думаешь, что я псих? — он не развернулся, но я слышу по тону, что он зол.
- Так и есть, — нервно сглатываю я и вытираю тыльной стороной ладони новую порцию бесконечных слез.
- А если бы, блять, я оставил нас подыхать, ты бы тоже так думала?
- Н...нет.
Я остановилась и замерла. Только сейчас я поняла, как истощена. Кажется, будто во всем теле не осталось энергии. Ее выжал избалованный мальчик-псих.

От лица Кэйлеба
Миссия выполнена. Сейчас мне нужны ее губы. Те алые, пухлые губы, нежные, словно лепестки роз. Поменяв ракурс, я вижу как девушка дрожащими руками касается стула и поднимается с ног, сразу же забираясь на него. Я иду, все ближе и ближе страх наполняет ее горло. Она сейчас закричит. Как только ее рот открывается, я касаюсь ее, придерживая челюсть испачканной кровью рукой. Этот поцелуй жесток, полон страсти, но такой необходимый. Я точно не знаю, что может означать ее новорожденный стон, но я знаю, что она очень устала, как и я сам. В моих словах нет заботы. Окутывая пальцами хрупкую талию блондинки, поднимаю ее легкое тело, накрывая пледом поверх. Она что-то мычит, но сил сопротивляться совсем не осталось.

Переступая через трупы, дохожу до лестницы и в тишине слышу ее неровное дыхание. Погрузив полумертвое тело на сидение рядом, я завел мотор и включил печку. Белая трубочка, наполненная табаком зажглась и одарила легкие дымом. Долгая дорога предстоит нам обоим. Чтобы все шло по плану, мы должны уехать загород.

От лица Ирины
Как бы я не хотела, но все же мне пришлось проснуться от холода. Жуткого холода, который пронизал меня до костей пальцев на ногах.
- Почему так холодно? — зубы постукивали друг об друга, что мешало ровно выговорить предложение.
- Я забыл закрыть окно, — он смотрел на дорогу, не дернув глазом. — Сейчас закрою.
Оглядев местность через окно, я видела лишь слабо освещенные фарами деревья. Еще ночь. Меня клонит в сон, но я держусь, чтобы спросить кое-что.
- Куда мы едем? — я очень надеюсь, что он ответит на мой возможно грубый и бессмысленный вопрос.
- Куда надо, — ну, что и следовало ожидать.
Шумно вздохнув, я кратко отвечаю:
- Ясно.
Отвернувшись от парня, я уставилась в стекло.

****

Непонятные звуки. Хлопок двери машины. Я на руках. Снова в его теплых ладонях. Мне так уютно и комфортно, несмотря на прохладную погоду. Этот сон невероятно приятный. Утыкаюсь носом в грудь и продолжаю мечтать. Но теплое помещение, куда он занес меня прерывает все мысли. Я слышу голоса, но не хочу открывать глаза.
- Покрась ее в светло-пепельный, — приказал кому-то Патмен.
Что? Зачем меня красить? Нет! Не надо! Я пытаюсь открыть глаза, но словно по щелчку замираю. Глаза медленно открываются, моему взору открывается ужасно пахнущее и сырое помещение. Старые стулья, старый диван, старая раковина, где возможно мне будут мыть голову для покраски, если я не проснусь и не дам признаки жизни. Но даже на это у меня нет сил. Ужасно нет. Все как во сне. Туманно и размыто. Сознание еле концентрируется, а голова кружится. Мне ужасно плохо.

От лица Кэйлеба
Ее голову уложили в мойку. Эта мойка старая, такая же, как и все здание. Приятель открыл эту "парикмахерскую", но здесь редко бывает больше двух посетителей. Закурив сигару, лежавшую на столике, я сел в кресло, в ожидании, когда и над моим цветом будут работать. Парень накачен, высок, такой неряшливый, с порванной майкой по бокам. Сам вид усталый и унылый. Потаскала его жизнь. От этой мысли я усмехаюсь.

Наблюдая за тем, как он массажирует ей голову, чтобы лучше промыть шампунь и как он аккуратно высушивает ее шоколадные локоны — невозможно. Во всем теле передергивает от прикосновения его рук к ее светлой коже.
- Заканчивай живей, — он взглянул на меня через зеркало и недовольно закатил глаза.

Через пару минут, голова, теперь уже светловолосой, была укутана в пакет.
- Мне подкрась лишь корни, —пауза, — в черный.
- Окей.
- И да, отстриги лишнее.

После работы "мастера" над моими волосами, я надел очки и переложил Ирину на диванчик. Этот задрипанный диван ничто, по сравнению с ней. Да, она прекрасна, я не спорю. Вспомнив про себя, я достал красные штаны, черную рубашку и кожаную куртку. Для нее я достал джинсовый комбинезон и свитер. Ее тело было почти все в крови. На лице остался отпечатки моих пальцев.
Горячая тряпка покрыла мурашками ее кожу, я продолжил протирать ее. Она не вздрогнула, не шевельнулась за последний час.
- Наверное, пора смывать краску.
- Ты о ней так заботишься, — начал парень, — Это твоя девушка, чувак?
- Что? Нет, что ты несешь.
- А кто же она? — его голос стал раздражать, а в помещении стало душно.
- Делай свою работу, — фыркнул я и закурил еще одну сигарету.
С конца комнаты был слышен шум фена, а когда он затих, я молча дошел до нее. Вновь поднял на руки и даже не поблагодарив паренька, вышел из парикмахерской.