Отель Элеон. Диана И Милош❤.

глава 16

Неужели это конец? Не всё же должно быть так хорошо, как все думают и надеятся...
  Уже вечер. Милош приехал домой и сразу лёг на кровать. Он то смотрел в одну точку, то рассматривал многоярусный потолок. Бикович понял, что это конец. Всё. Поздно уже что-то менять.
  — И снова срочные вести. Авиалайнер COMAC ARJ21, найденный сегодня под Борисоглебском, был тщательно осмотрен спасателями. К нашему сожалению, выживших нет. По предварительным данным самолёт разбился из-за того, что корпус начал гореть ещё в воздухе, от чего пламя перебралось на важные детали, в том числе и двигатель.
"Выживших нет. Чёрт! Твою мать! Я ещё не верю, что это всё. Дианочка, пожалуйста, живи. Я хочу снова увидеть тебя, почувствовать твоё тепло и насладиться твоим прекрасным запахом выбранного парфюма. Когда ты рядом мне просто сносит крышу. Ты манишь меня. Любимая, я сделаю всё, что в моих силах. Только живи. Прошу тебя. Я люблю тебя, моя девочка с тёмными волосами."
  Милош продолжал смотреть в одну точку, не переводя взгляда ни на секунду. Настенные часы отбивали чёткий ритм, который только и был слышен через тихий и монотонный разговор телевизора. Голос диктора что-то продолжал говорить, только уже сербу было всё равно на это. Главная его цель — услышать, что Пожарская жива, и он снова сможет увидеть её, дотронуться и поцеловать. Прикосновения манят, как самый сильный магнит. Но это конец... Бикович попытался наконец заснуть, чтобы отградить себя от плохих мыслей о девушке. Голова была забита цитатами из новостей, которые звучали так же монотонно и надоедливо. Он уснул только около девяти вечера, выпив успокоительное.
  Еле слышные шаги. Некто снимает свою обувь и проходит дальше, вглубь многокомнатной квартиры. Кто-то случайно натыкается на тапок Милоша, который валялся по середине коридора. "Ой,—еле слышный звук,—Что тут вообще делает тапок?". Проходит в комнату. Темнота. Свет выключен. Ищет свой телефон, но не может найти. О, совсем небольшой фонарик. Как раз то, что мне нужно. Наконец-то что-то можно увидеть в темноте. Проходит к журнальному столику, на котором разбросаны таблетки успокоительного. "Что случилось здесь?—пробегает в мыслях". Некто проходит дальше и видит Милоша, который спал, отвернувшись к стене. Он был без одеяла, даже не в пижаме. Просто в брюках и футболке. Непривычно так, прямо в одежде, спать, не правда ли?! Случайно задевает мизинцем об угол. Съёживается от боли, но молчит. Боится разбудить парня. Кто-то заходит на кухню и открывает холодильник. Берёт два яйца и видит на плите сковородку, ручка которой направлена прямо. Она стоит прямо на краю. Пытается пройти спиной с двумя яйцами и соусом к плите, но от резкого движения и неаккуратности сковородка слетает на пол. Громкий звон раздаётся по квартире. Очень громкий. "Только бы не проснулся".
Бикович открывает глаза, услышав посторонние звуки. Он думает, что ему просто показалось. Серб ложится спать на другой бок, но потом решает всё-таки просмотреть квартиру. "Видимо, мне уже всё кажется. Надо всё же дойти до кухни. Пить хочется. А вдруг меня просто всё разом пытается довести? Может, до инфаркта? Ах, да. Диагнозов много. И один из них—шизофрения. Да не, я вроде ещё молод, чтобы мне всё чудилось". Он идёт в сторону кухни. Видит темноволосую.
  — Диана?!—удивлённо спрашивает он.
  — Вроде как была Дианой, так и осталась.
  — Точно глюки,—серб протёр глаза.
  — Что ты говоришь? Какие глюки? И почему ты так рано лёг спать? На тебя это совсем не похоже.
  — Ха, ещё и разговариваешь со мной. Я точно схожу с ума уже.
Бикович ушёл в комнату и попытался уснуть. Он действительно не верит, что это Пожарская. Живая. Здесь, совсем рядом. До неё можно коснуться. Стоп. А можно? Милош поднялся с постели и снова пошёл на кухню. Он подошёл к девушке и дотронулся до неё. Живая. Правда?!
  — Ты же улетела... Или нет?!
  — Мне в самый последний момент позвонила мама и сказала, что лететь не надо. Я зарегистрировалась на рейс, но не села в самолёт.
  — А зачем ты хотела лететь в Волжский тогда?
  — Бабушке стало плохо. Её в реанимацию увезли. А теперь всё уже хорошо.
  — А почему тогда твой телефон был недоступен? Я тебе столько раз звонил!
  — Потом мне позвонила Саша.
  — Кузенкина?
  — Да. Ей подарили собачку. Точнее, шпица. Такой хорошенький... Она пригласила меня к себе, чтобы посмотреть на этого пушистика и просто поболтать. А потом получилось так, что мой телефон разрядился, а Груша перегрызла провод, оказывается. И зарядить нечем было. Вот я и была недоступна. А что с тобой?
  — Ты ничего не знаешь что ли?
  — Нет. А что случилось?
  — Самолёт, на котором ты в Волжский почти улетела, разбился. Я ездил в аэропорт, мне успокоительного давали уже. А потом приехал домой и отойти не мог. Я тебя почти потерял. Я просто не верил, что тебя может не стать вот так просто. И я понял, что потерял своего человечка. А ты жива. Божечки, я так счастлив и рад,—он подошёл ещё ближе к Диане и обнял её.
  — То есть... Мне мама жизнь спасла звонком? Меня сейчас не было бы?
  — Выживших в том рейсе нет. Никого.
Бикович продолжал обнимать Пожарскую, понимая, что она сейчас рядом, и всё теперь будет хорошо. Наверно.
  — Я не хочу терять тебя ещё раз,—сказал серб,—Я люблю тебя, моя девочка. Оставайся жить со мной.
  — Но... Я же замужем, Мил.
  — А мне всё равно на это. Я хочу быть с тобой.
  — Давай поговорим об этом позже. У меня яичница остывает.
  — Да это же отговорки. Потом ты снова придумаешь отмазку. Я же знаю.
  — Ну, ты прав. Я не могу бросить мужа, понимаешь?
  — А ты любишь его вообще?
  — Если честно, да. И пока я не готова терять его.
  — То есть тебе плевать на мои чувства?
  — Неееет. Ты мне тоже нравишься.
  — Любовь - это одно, а симпатия - совсем другое. Между этим есть разница. Любовь или симпатия?
  — Скорее всего, первое.