То,что ты есть

1.Запертая

  «Ты все равно встанешь в один ряд с нами, когда он до тебя доберется, это – неизбежно. Мы не сможем на тебя повлиять, а он – сможет», – сказал ей один из Пожирателей, ведущих допрос. «Нет», – отвечала девушка тихо, «Нет», – на все их уговоры. Но слова ее теперь были горькой ложью. Сколько дней гриффиндорка сопротивлялась их речам и просьбам, сколько времени прошло с момента ее поимки до этого дня?

Ее просили присоединиться к команде Темного Лорда. Властелин не привык разбрасываться сильными волшебниками, даже если те и провинились. В Гермионе он видел огромный потенциал, ее мощь он ощущал каждой клеточкой своего тела, заточенного теперь под поиски «избранных». Если маг решил, что ты – должен стать частью его свиты, то ты ею станешь...

Гермиона ждала. Она могла бы поклясться в том, что бетонные стены сдвигались, что они ползли друг к другу, надеясь раздавить Гермиону, превратив ее измученное тело в кровавые ошметки. В комнатке не было ни окон, ни даже двери. Гриффиндорка находилась в кубе, словно внутри детской игрушки, сломленная и беспомощная перед неведомой силой. Гермиона – заперта, ржавой цепью прикована к холодному полу. Она не видела, как пришел ее пленитель, как он проник в помещение, не имевшее ни малой щели, ни прохода, но заметила его присутствие теперь, подняв карие глаза.

– Я сперва не поверил в то, что вас уже привели ко мне, мисс Грейнджер, что эти бездари наконец поймали столь знаменитую преступницу.

Она промолчала в ответ. Гермиона отвела взгляд, заставив себя держать язык за зубами. Жаль, что глазу не за что зацепиться: стены и потолок имели одинаковый серый цвет и непрезентабельный вид. Никто из Пожирателей не посмел поднять на нее руку, не посмел отметелить грязнокровку за сказанные ею колкости, и выглядела она сама вполне прилично. Но всем хотелось. Каждому из них хотелось ударить смутьянку. Гриффиндорка видела это в их глазах, взглядах, читала в порочных мыслях. Каждому Пожирателю, что услышал в свой адрес нелестный отзыв, хотелось ответить силой на грубость, болью физической на боль моральную.

Но сейчас бледное тело было нетронутым, если не считать ободранных ею самой коленок. Волшебницу поймали недалеко от границы: она пыталась улизнуть через закрытый подземный путь, но заблудилась в его бесконечных коридорах. Там ее и нашел патруль. Пожиратели несказанно обрадовались, узнав в безымянной незарегистрированной девушке знаменитую Гермиону Грейнджер – некогда возглавившую восстание, имевшую связь с самим Поттером – преступником номер один.

Некогда возглавлявшей восстание... Развалившееся на части восстание. Последняя попытка саботажа провалилась, план по восстановлению справедливости обернулся горьким прахом, был слишком неумелым и непродуманным для того, чтобы завершиться успехом. Не осталось ничего, не за что больше цепляться утопающим в крови грязнокровкам. Некуда идти. Гермиона пыталась бежать, следуя за остатками своей несчастной армии, пыталась уйти от погони, но в итоге пришла в их цепкие лапы. Словно бы добровольно.

– Какая честь, – сказал он с деланной вежливостью. – Сама мисс Грейнджер! Должно быть, вы устали с дороги.

– Я устала от этого места, – прохрипела она в ответ. – Сколько я здесь нахожусь? Неделю?

Волан-де-Морт сел в материализовавшееся рядом с ним кресло, а Гермиона уже сидела. На бетонном полу, покрытом крошащейся с потолка известкой, покрытом пылью и какой-то трухой. За шею ее приковали к полу, руки и ноги оставили свободными, сохранив возможность двигаться, но не позволив встать в полный рост. Гриффиндорке не сказали – зачем, но она и сама догадалась о причине такого решения. Это только чтобы поиздеваться, чтобы помучить ее всласть, насладиться до боли забавным зрелищем: попыткой побега.

– Убьешь меня сам? – спросила девушка со злостью. – Или позовешь своих диких собак, чтобы они покормились?

– Сегодня они сыты, а так... Посмотрим, мисс Грейнджер, еще посмотрим. Вы же все еще мисс, насколько мне известно?

– Тебя берут сомнения?

Подбородок она держала высоко, стараясь заглянуть волшебнику в глаза, говорила громко и четко. Жалко только, что сквозь мрак его все равно никак не разглядеть. Палочку пленнице, конечно же, не оставили, но свободные руки и ноги могли нанести оппоненту увечья, если бы не эта цепь на шее. Девушка намеренно избегала вежливого «вы», обращаясь к Волан-де-Морту. Он-то пусть зовет ее так, как захочет, пока у самой пленницы не было выбора.

– Вы красивы и все еще молоды, мисс Грейнджер, – смеясь, сказал Том. – Мистер Уизли все равно не стал вас ждать, вам-то зачем.

По выражению ее лица волшебник понял, что она не знала об этом. Всегда приятно приносить людям «свежие» новости. Рон женился? Спутанные каштановые пряди ее волос качнулись, когда девушка подняла голову повыше, чтобы заглянуть говорившему в глаза. Девушка выглядела вполне здоровой, только немного измотанной, выцветшей от скитаний и страхов. Рассматривать лицо Темного Лорда ей не хотелось, но теперь пришлось. Во мраке было видно лишь край его красных змеиных глаз с узкими зрачками, только самый кончик губ.

– Он женился, – повторил Лорд. – Не знали, мисс? – спрашивал он, издеваясь. – Я простил Рональду Уизли измену и предательство древнего магического рода, когда он сдал нам знаменитого Поттера.

Об этом-то Грейнджер уже слышала. В рядах повстанцев частенько говорили о «подвиге» бывшего собрата. Рон Уизли – лучший друг Гарри Поттера, друг, приютивший его под крышей собственного дома, при первой же возможности сдал Гарри Темному Лорду. И почему? Не из-за угрозы для жизни, не потому, что пытался спасти семью от рыскавших неподалеку ищеек, нет. Ради прощения, ради восстановления в рядах чистокровных семей многих именитых волшебников.

Ему просто захотелось выбраться из болота, захватившего жизнь некогда счастливого семейства. Предателям рода и полукровкам – грязная работа. Рональд чистил каналы, охранял город от хулиганов и прочей ерунды, работал в рыбном порту Лондона. Он почти устроился помощником кассира в одно из местных заведений, но владелец магазинчика узнал о его злосчастной дружбе. Может, это стало последней каплей, может – что-то еще. Нужно было бы узнать.

Отец – глава семейства Уизли – умер в борьбе, Молли теперь путается в мыслях и словах, не дает отпора следователям, что приходят к ней слишком часто. Два старших брата отправились заграницу, близнецы Уизли – сбежали в ряды врагов и пропали без следа, а Джинни отбывает срок в тюрьме для особо опасных преступников, как главная сообщница Гарри Поттера.

– Я рада, – прошипела девушка.

– Ах, школьные влюбленности... Лаванда Уизли – прелестная молодая леди, мисс Грейнджер. Я все же рекомендовал бы Рональду чистокровную волшебницу, но кому он еще нужен с таким-то багажом? Кажется, они с Рональдом даже счастливы.

«Ну и наплевать», – подумала Гермиона, стискивая зубы. В голове ее возник образ Лаванды Браун – пухлощекой и миловидной девушки с дурными манерами и противным писклявым голосом. Должно быть, сейчас ее полнота обернулась тучностью, а подростковая глупость – вполне себе взрослой тупостью. Неприязнь вдруг тряхнула девушку за плечи, и глаза ее уже привыкли к темноте.

Лицо Темного Лорда вынырнуло из теней, красные глаза горели в густом ядовитом мраке. Только они и остались напоминанием о тех временах, когда Лорд был чудовищем не только внутри, но и снаружи. Высокие скулы, широкая мужская челюсть и впалые гладкие щеки с густыми тенями на них. Вьющиеся волосы Тома Реддла делали его лицо еще более молодым, даже нежным, как в старых бульварных романах... Сколько лет было старику, когда он так выглядел? Как он смог вернуть столь желанную молодость дряхлеющему телу?

– А вы были счастливы, мисс Грейнджер, возглавляя свое восстание? – спросил мужчина тихо. – Вас радовали возможные перспективы?

– Больше, чем тебя радует эта жалкая жизнь.

Голос волшебника менялся. От исключительно-вежливого тона он перешел к раздраженному, даже злому, словно девушке удалось-таки его достать. Гриффиндорка отвернулась, рассматривая все ту же стену. Ей хотелось броситься вперед и расшибить о нее свою голову. Жаль, что раньше не было сил, чтобы покончить с собой, чтобы избавиться от этого мерзкого взгляда, прилипшего к ее коже еще в первую их встречу. Надежды вытеснили мысли о суициде.

– Мисс Грейнджер, вы и правда думали, что сможете обыграть меня, обойти? Вы и ваша свора верили в возможность победы?

На последних словах маг засмеялся. Гадко так, словно Гермиона показывала ему забавную сценку, словно она рассказывала смешную историю, а не кусала губы от досады и злости. Гриффиндорка не поворачивалась, решая, следует ли ему ответить. Зная о своей особенности – любви к правде – Гермиона всеми силами сдерживала клокочущую у языка желчь внутри, не давая ей выхода. Пусть гнев копится в душе так долго, как сможет, чтобы потом плеснуть его в лицо всем этим выродкам перед казнью, выговориться, чтобы речь эта прокралась в души людей, что еще могут стать свободными и станут, если захотят обрести покой.

– А ты и правда веришь в то, что люди счастливы под твоим началом? – спросила Гермиона, забавно ухмыляясь.

– Я могу приносить счастье, – почти обиженно ответил он. – Да и потом... Что же может быть лучше нового устройства мира, мисс Грейнджер?

– Старый, например, – огрызнулась она. – Ты и правда думаешь, что они вечно станут терпеть твою тиранию? Разговоры уже ползают по Лондону, по всей Англии. Еще пара лет, и терпение народа лопнет.

– Я знаю, о каких разговорах идет речь, – шикнул он, избегая прямых ответов. – Честно говоря, это из-за них вы еще не на плахе, мисс Грейнджер, и я бы не хотел спешить с приговором.

– Давай быстрее... Ублюдок.

Ей хотелось умереть. И умереть не так мучительно, как суждено было большинству ее знакомых, захваченных в плен. Может быть, разозлив его, девушка напросится на сокрушительное заклятье и наконец закроет очи для вечного сна? Последнее слово Грейнджер произнесла тихо, как трусливый мышонок, наученный ранним опытом общения с голодным котом. Да, Гермиону научили этому давно и надолго, отбив желание повышать голос.

После того, как знаменитая битва была проиграна, она, Рон, Гарри, Джинни и Хагрид, многие ученики и учителя бежали. Бежали вместе, ища укрытия для десятков беженцев, пытающихся выжить. Пути разделились, и братья теряли сестер, а матери – детей. Свою родню Гермиона больше не видела и знала, что никогда уже не увидит снова. Гарри укрылся у Уизли, пока мог прятаться там, разыскиваемый всеми. Он жил в подвале вместе со своей женой – Джинни, пока не помешал не то Рону, не то кому-то из его новых знакомых. Невилла казнили сразу же после поимки, Полумну поймать так и не удалось, как и многих других...

Вспоминать об искалеченных жизнях можно долго, всех не перечислить. И видя очередную смерть, пропажу или похищение, Гермиона принимала урок, словно преподавался он именно ей. Это удавалось грязнокровке всегда, и удавалось блестяще. Знания помогали скрываться, или магический потенциал, несравнимый с силами многих одноклассников?

– О, мисс Грейнджер, вы стали куда грубее, – произнес волшебник. – Впрочем... Относись к человеку так, как относишься к собаке – получишь подлый собачий укус.

Он сделал шаг вперед. Из-под драного серого платья Гермионы виднелись ее коленки, стертые о шершавый пол. Темный Лорд, не любивший изъянов в чем-либо, тут же отвел взгляд. Его аккуратные тонкие губы были плотно сложены, и линия их оставалась почти прямой и неподвижной. Красивое лицо словно принадлежало кому-то другому, не молодому Тому Реддлу, а одному из его пышущих энергией приспешников. Теперь Гермиона уже не знала, кем его считать. Мужчиной или юношей?

– Хочешь моего укуса или моей смерти? – прошипела девушка. – Так, может, уже покончим с этим, чтобы не тратить наше время? Я все равно не соглашусь тебе помогать.

– Нет, – произнес он медленно и осторожно. – Не сейчас, во всяком случае.

Волшебник громко хмыкнул. Он опустился перед Гермионой на корточки, поравнявшись с ней взглядом. Так ведут себя с дикими зверями, стараясь не испугать их, дав понять, что охотник не такой уж большой, а после нанести смертельную рану и завершить начатое. Грязнокровка не отвернулась, встретив эти злые глаза, не позволила себе проявить слабость. В конце концов, она не знала, станет ли эта беспомощность последним действием в ее жизни, или не станет.

– У меня другие планы, – прошипел волшебник.

– Какие же?

Но ответа не последовало. Реддл улыбнулся, закатив красноватые глаза. Он щелкнул пальцами, и рядом с ним тут же материализовались два плечистых приспешника. Они были столь же молчаливы, тихи. Сильные руки подхватили девушку под локотки, а Темный Лорд тут же достал волшебную палочку, нацелив ее на шею гриффиндорки. Медленно и неаккуратно, кончиком оружия он коснулся ее бледноватой шеи. Девушке оставалось только замереть, ожидая ответа на справедливо заданный вопрос.

– Нетерпение – страшнейший грех, мисс Грейнджер.

– Я-то думала, что убийство – куда страшнее.

Наверное, один из бугаев улыбнулся, потому что Том одарил его осуждающим взглядом. Волшебник прошептал незнакомое гриффиндорке заклинание, и ошейник раскрылся, со звоном упал на бетонный пол. Этот звук оглушил ее на секунду, выбил из реальности, заставляя закрыть очи. Веки и без того набегали на ее глаза, приглашая в заветную темноту, жадную до отчаявшихся душ.

Но, открыв их снова, гриффиндорка уже не увидела гостей. Ее руки немного ныли, словно их все еще сжимали сильные мужские ладони. Это ощущение преследовало ее не долго, мешая рассмотреть окружившую ее местность. Она увидела лепной потолок только тогда, когда почувствовала толчок. Сильный, вышибающий воздух из груди, мысль из тела. Лепные змеи и птицы смотрели на девушку с любопытством, а она на них – с жалостью. Гермионе казалось, что этот удар или пинок – последнее ее ощущение в жизни, точка, заканчивающая книгу.