Узы чести

Глава 2

В испачканных краской джинсах и футболке с оторванным низом Блэр Паэулл стояла перед картиной высотой полтора метра с кистью в руке. Она медленно ходила туда-сюда перед незаконченным полотном, стараясь полностью освободиться от посторонних мыслей, чтобы позволить цвету, форме и глубине образов самим воплотиться в картине. В тот момент, когда она собралась добавить немного красного в один из фрагментов, в дверь позвонили.

– Вот черт, – пробормотала Блэр, бросив взгляд на часы в дальней части лофта. Девятый час утра. Мак не мог прийти в такую рань, но кто еще это мог быть? Нежданные гости к ней не приходили. Она положила кисть и вытерла руки о тряпку. Заправив выбившуюся прядь светлых волос за ухо, Блэр направилась к двери. По привычке посмотрев в дверной глазок, она моргнула от неожиданности, а ее рука замерла на дверной ручке. Когда она снова посмотрела в глазок, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она распахнула дверь с криком: «Кэм!»

Блэр не могла скрыть своей радости, хотя обычно ей удавалось не демонстрировать свои чувства окружающим. Она научилась скрывать эмоции, потому что это было единственное, что принадлежало только ей. Ее отец стал видным политическим деятелем, когда ей исполнилось двенадцать лет. В результате вместе с ним на политическую сцену вышла и Блэр. Ее фотографировали незнакомые люди, о ней писали, добивались ее внимания и общения с ней – и все из-за отца. Блэр никогда не была уверена в том, что кто-то заботился именно о ней или о ее репутации. Но Кэмерон была не такой, как все, и Блэр впустила ее в свою душу.

Кэмерон Робертс смотрела на Блэр, и чувствовала, как ускоряется ее пульс. Блэр была столь же прекрасна, как и в последнюю их встречу. Светлые, почти золотистые волосы обрамляли лицо девушки. Ее густые, слегка вьющиеся, локоны стремились выбиться на свободу. Обманчивое гибкое тело скрывало в себе хорошо проработанные мышцы. Острый взгляд голубых глаз Блэр и ее улыбка, способная растопить льдины на северном полюсе, создавали просто бесподобный образ. Плюс ко всему в ней сочетались неукротимая чувственность и несгибаемая воля. Одним словом Блэр была сногсшибательной женщиной.

Кэм хотелось дотронуться до нее, но она не могла себе этого позволить. Ей не хотелось причинять девушке боль, однако она понимала, что, так или иначе, сделает это. Желание и сожаление Кэм ничуть не отразились на ее лице, когда она с нежной улыбкой произнесла: