На дворе невыносимая жара

Часть 2

После обеда, ближе к вечеру, у ворот остановились два черных Форда.

Раз незнакомец. Два незнакомец. Мистер Доковски.

Все еще хлестал дождь, небо, и без того укрытое грязными тощими тучами, заметно потускнело. Доковски на миг поднял голову вверх, рассматривая то, что обычно называют унынием, затем, как бы вспомнив, что он приехал не один, достал из автомобиля зонт и открыл заднюю дверцу, помогая женщинам выйти из салона. Их головы, аккуратные прически и летние шифоновые сарафаны –все укрыто широким черным зонтом, в то время как сам хозяин под дождем.

До чего отвратительная погода. Ни спуска к озеру, ни томления под знойным солнцем, еще и гости так и не узнают всю ту прелесть с коттеджем и садами, которыми владеют Доковски.

Я уже стоял на мокром крыльце, наблюдая за прибытием. Меньше всего мне хотелось находиться там. Я бы с удовольствием вернулся обратно в дом, притворился больным и провел остаток вечера в спальне, прислушиваясь к каждому шороху, чтобы понять, пришла ли в себя Кэтрин. Я бы влил в себя ненормальное количество кофе, надеясь, что он меня угомонит, в который раз перебрал бы карточки Офелии и принял бы душ раз пять. Может больше.

Однако я продолжал стоять как приклеенный на мокром крыльце.

Чету Доковски я не видел столько же, сколько и Офелию. Может даже больше. И тогда, наблюдая, как одна за другой выгружаются небольшие дорожные сумки, я чувствовал, как в нашем террариуме появляется трещина.

Первый осколок выпал, когда женщины вошли во двор.

Сырой воздух холодил руки, немного дуло в шею, однако было приятно выйти наружу, когда всё вокруг не расплывалось от высоких температур. Высокая трава вдоль забора казалась шелковистой, причесанной дождем. Разбухли деревянные доски на крыльце, мягко поскрипывая под ногами. Даже гравий, шуршащий под женскими сандалиями звучал иначе. Более томно.

Миссис Доковски помахала рукой, и я с улыбкой спустился по лестнице под дождь, чтобы помочь с сумками и поздороваться.

Миссис Доковски, родная сестра моей мамы, была на удивление переменчивой женщиной. Она умела адаптироваться под каждого человека в ее окружении. Как хамелеон. Всегда знала, что и как сказать, и была одной из тех женщин, которые с возрастом лишь набирают больше и больше чего-то дорогого, того, что так ценят все женщины.