Мальчишка (Hetalia, Хеталия)

Часть 17

-Сколько здесь людей? – Спросил Константин у доктора, все еще обнимая Ивана.

-Человек пятнадцать. – Феликс нахмурился, - Главный уезжал куда-то, с ним поехало больше половины, но ваши партизаны устроили засаду и многих убили.

-Все равно без оружия нам не справиться. – Парень свел светлые брови к переносице, - Нужно хоть что-то, тогда можно будет попытаться занять здесь оборону, а там будь что будет. 

Иван тихо дрожал в надежных объятиях старшего брата. Он все еще был в шоке от всего произошедшего, а взгляд то и дело возвращался к Гилберту. 

Трудно было поверить, что он действительно мертв. Ване казалось, что он просто спит, только лужица ярко-алой крови говорила о том, что мальчишка сильно ошибается. 

-Ваня! - Костя внезапно обхватил его лицо ладонями, - Не смотри туда, слышишь? 

-Я н-не смотрю. – Пролепетал он и заглянул в голубые глаза брата.

Лукашевич тем временем снял халат и накрыл тело немца.

-Ты так напуган. – Хмуро произнес Константин, - Но не переживай, мы выберемся, обещаю.

-Я верю тебе. – Кивнул Иван, - И, кажется, знаю, что нам делать. 

-Что? – В один голос спросили парни. 

-Феликс, - Ваня посмотрел на доктора, - ты можешь спокойно передвигаться по лагерю, нам повезло, что Гилберт был очень самонадеян и не выставил охрану, поэтому ты можешь спокойно выйти и позвать сюда Людвига. Думаю, мы сможем взять его в заложники. 

-Отлично! – Костя улыбнулся, - Молодец, брат! Когда мы отсюда выберемся, ты прекрасно послужишь Родине! 

Ваня сдержанно улыбнулся. Он не стал говорить, что так мыслить его научили здесь. Вся его расчетливость и хладнокровность – лишь результат моральных издевательств. 

-Да, думаю, это может сработать. – Задумчиво сказал Лукашевич, - Заодно зайду к себе, у меня припрятано оружие. 

-Хорошо. – Костя кивнул. 

Вздохнув, Феликс ушел, оставляя братьев наедине. 

-Когда это случилось? – Осторожно спросил Константин.

-О чем ты? – Нахмурился Ваня.

-Твоя спина. Эти скоты любят устраивать показательные унижения.

-Это не было показательно. – Иван зажмурился от накативших воспоминаний, - Гилберт был единоличником, отчасти.