nitric oxide

не оставляй меня

Тэхену кажется, что он находится на самом дне, куда звуки практически не доходят. Тусклый свет проникнуть пытается, раздражая глаза даже через прикрытые веки. Тэхен чувствует по всему телу неприятное покалывание, а в некоторых участках — боль, не дающую хоть немного шевельнуться. С каждой секундой звуки становятся все громче, отчетливее, а свет режет глаза все сильнее. Тэхен болезненно морщится и сглатывает тяжелый ком, застрявший в горле. Во рту пересохло, и пить хочется безумно.

Тэхен слышит звук шагов и приглушенные разговоры за стеной с правой стороны. С левой — шум улицы, доносящийся через приоткрытое окно. Кожи мягко касается теплый приятный ветерок. Омега медленно открывает глаза, сразу же щурясь от яркого белого света, окутавшего светлую больничную палату. Золотистый лучик солнца тянется от окна, скользит по полу, поднимается к кровати с белоснежным бельем. Тэхен следит за ним неторопливым взглядом, сталкиваясь со светло-каштановой макушкой. Золотистое солнце путается в волосах альфы и движется дальше, по широкой спине и спинке стула.

Положив голову на руки, скрещенные на краю кровати, сидит Чонгук. Его дыхание ровное и едва слышное, а глаза прикрыты. Уснул. Тэхен обо всем вокруг забывает, даже не успев очнуться окончательно. Он медленно, не без боли поднимает с постели руку и невольно тянется к волосам альфы, зарываясь в них пальцами и нежно поглаживая. Мягкие, и пахнут приятно, успокаивающе. По-родному. Тэхен словно вечность не ощущал этого аромата, мягкость волос и теплоту татуированной кожи.

Омега прикрыл глаза и осторожно втянул приоткрытым ртом воздух, сразу же поморщившись от пронзившей ребро боли. Осознание произошедшего приходит не сразу. Тэхен глядит на свои раны, и словно на кого-то другого смотрит. Кто-то другой тут лежит с болезненно побледневшей кожей, усыпанной порезами и ссадинами. В голове лишь обрывчатые образы. Удар, звон, яркий свет машинных фар и собственный кашель, дерущий глотку.

Тэхен едва помнит, что случилось после первого удара. Ядовитые газы заполнили легкие и прокрались в сознание, почти мгновенно отключая его. Руки отчаянно сжимают руль, а нога бьет по педали тормоза. Бесполезно. Перед глазами всплывает светящийся красным спидометр с зависшей на трехстах стрелкой.

«Я помогу тебе. Мы что-нибудь придумаем»

Тэхен резко распахивает большие остекленевшие глаза, уставившись перед собой шокированным взглядом, в котором одна эмоция мгновенно сменяет другую. Неверие, страх, ужас, боль.

Джихан ему помог.

Эта мысль рождается в голове почти сразу. Тэхену от нее хочется выть, хочется растерзать себя, разорвать собственную плоть, проникнуть внутрь и вытащить, чтобы вздохнуть свободно позволила. К горлу подкатывает тошнота, а на глаза тут же наворачиваются слезы. Омега тихо, едва слышно всхлипывает и неосознанно сжимает в пальцах чонгуковы волосы.

Тэхену становится так мерзко, что лучше бы он умер. Он чувствует себя игрушкой, с которой можно делать все, что вздумается. Не человек, а просто игрушка для личных целей. Джихан все ниже и ниже его опускает, заставляет чувствовать себя пустым местом, не достойным нормальной человеческой жизни. Как же это мерзко. Как же это больно.

Голова под пальцами начинает шевелиться, но Тэхен никак не реагирует, не в силах заставить себя убрать руку. Он все глядит перед собой и кусает дрожащую губу, разбивая капли слез о собственную перебинтованную грудь.

— Тэ... — хриплым от сна голосом говорит Чонгук, подняв голову и накрывая ладонь омеги.

Услышав родной голос, Тэхен переводит взгляд на Гука и сжимает его ладонь в ответ настолько сильно, насколько позволяет слабое и истощенное тело. Он то ли с болью, то ли с облегчением осознает, что сейчас Чонгук смотрит на него. Не на маску, которую приходится цеплять на себя, стоит альфе оказаться рядом; не на обворожительную улыбку, благодаря которой все уродство остается не увиденным, запертым в самой душе. Чонгук смотрит на него с нескрываемым беспокойством и даже страхом. А Тэхену хочется разрыдаться в голос и спрятаться в его крепких объятиях. Хочется рассказать все, сбросить с души тяжелый груз, тянущий его вниз. Тэхену хочется свободы от грязной позорной лжи. Улыбнуться Чонгуку искренне, а не показывать, насколько он сломлен внутри. Но сил нет.

— Я... блять, я уснул, — извиняющимся тоном выдает Гук, не в силах оторвать взгляда от больших золотистых глаз. — Детка? Тебе больно? — альфа взволнованно хмурится и пододвигается ближе, осторожно накрывая ладонью тэхенову щеку и стирая большим пальцем горячие слезы. Ким коротко кивает и прикрывает глаза. — Я позову врача, — говорит Гук, поднявшись со стула. Склонившись, он мягко целует омегу в кончик носа. — Подожди меня немного, я быстро.

Тэхен снова кивает и практически уговаривает себя выпустить чонгукову ладонь. Он знает, что и Чонгук не хочет ее выпускать.

Пока пришедший медбрат кружит вокруг Тэхена, проверяя его состояние и ставя капельницу с обезболивающим веществом, Чонгук наблюдает хмурым взглядом, стоя у окна. Тэхен молчит, периодически кивая на вопросы медбрата и кидая короткие взгляды на Чона, чтобы убедиться, что он рядом, что смотрит и что никуда уходить не собирается. Сейчас Тэхену без него будет просто невыносимо. От мысли, что Гук может уйти, на глаза наворачиваются слезы, поэтому он всеми силами пытается выбросить это из головы.

Внутри такая пустота, что Тэхен едва не слышит воющий меж ребер ветер. Глухо, холодно, мерзко. Это тошнотворное чувство все никак не покинет; оно медленно растекается по венам и отравляет кровь, разъедает кислотой. Он жмурит глаза и лижет пересохшие губы, пытаясь выбросить хоть случайную мысль о Джихане.

— Через час вам нужно поспать и после выпить лекарства, а пока отдыхайте, Тэхен-щи, — с доброй улыбкой на губах говорит медбрат, поправив на носу узкие прямоугольные очки. Тэхен только и может кивнуть в ответ. — Если что, сообщите, я буду в кабинете, — обращается парень к Чонгуку, выходя из палаты.

Альфа отрывается от подоконника и подходит к Тэхену, присаживаясь на своем месте на стуле. Тэхен внимательно следит за каждым его движением и мнет пальцами края одеяла.

— Твой дворецкий приезжал, привез какие-то вещи и новый телефон, — говорит Гук, на автомате потянувшись к ладони омеги и мягко касаясь пальцев. У Тэхена от этого прикосновения внутри все теплотой вмиг заполняется. Он берет ладонью указательный палец Чонгука, как маленький ребенок, и закусывает губу.

Чонгук не может сдержать легкую улыбку, появившуюся на губах. Такого Тэхена он впервые видит. Омега такой нежный и осторожный, по-детски глядит большими любопытными глазами, словно только начинает познавать мир.

Чонгуку многое хочется сказать, многое спросить, но единственное, что он хочет получить сейчас в ответ — улыбку Тэхена, которую он так боится больше не увидеть. Лишние вопросы только усугубят все.

— На старом наши фотографии были, — совсем тихо говорит Тэхен, слегка выпячивая нижнюю губу и разочарованно вздыхая.

— Они в облаке сохранились, детка, — мягко уверяет Чон, улыбаясь еще шире. Его волнуют какие-то фотографии, которых они еще кучу наделают в будущем, Чонгук в этом уверен. В глазах омеги он замечает мелькнувшее облегчение. Тэхен кивает и опускает взгляд на чонгукову ладонь, водя по ней подушечкой указательного пальца. — Вчера тут были все наши, знаешь. Безумно волновались. Чимин не переставал лить слезы.

Тэхен удивленно вскинул брови, посмотрев на Чонгука. Чимин лил слезы? По Тэхену? Бред какой-то, Чонгук наверняка что-то спутал.

— Чимин же... — омега слегка хмурится и лижет губы, непонимающе смотря на альфу. — Он должен был выиграть гонку.

— Какая к черту гонка, Тэ? — Чонгук недовольно качает головой. — Он вернулся за тобой, вытащил из тачки и вызвал скорую. Из нас никто никогда своего не бросит. А ты — часть нашей семьи.

Тэхен пытается скрыть удивление, но выходит с трудом. Чимин, которого он знал, был готов глотку рвать за победу, чтобы показать, что он лучший. Чимин, которого Тэхен видел еще вчера, не проявлял к Тэхену и капли симпатии, всегда обделял вниманием и общением, явно показывая, что он лишний в их компании. Но то, что Тэхен слышит сейчас от Чонгука, кажется совершенно диким и странным. Это путает и ломает закрепившееся в голове представление о Чимине, и Тэхен просто не знает, как реагировать. Такое нужно переварить как следует. Но, несмотря на это, он Чимину благодарен.

Омега ничего не отвечает. Вновь опускает взгляд на татуированную руку альфы и кусает губу. Тэхена в произошедшем успокаивает только одно — Чонгук в порядке. Он уберег его от чего-то страшного, приняв удар на себя. Тэхен прекрасно понимает, что, поступив именно так, Джихан хотел надавить на Чонгука морально. Он знает о его чувствах, и они для него лишь забавная игрушка.

— Чонгук...

Тэхен поднял на альфу нечитаемый взгляд, аккуратно убрав руку от его ладони. Гук вопросительно изогнул бровь, ждет.

А Тэхен чувствует, что его изнутри разрывает. Кувшин переполнен. Он хочет Чонгуку все сказать. Он собирается сказать ему все прямо сейчас. Как можно скорее, пока сомнения не закрались в голову, пока страх быть брошенным не парализовал. Он понимает, что больше не может молчать, ожидая нового поручения от Джихана, которое наверняка окажется еще хуже, еще страшнее и опаснее для Чонгука. Сейчас в больничной постели он сам, но что, если в скором времени в ней окажется Гук? Даже подумать страшно, а в сердце колет так, что хочется вскрикнуть от боли. Хочется скорее покончить с этим, пока голова пуста и свежа, пока Чонгук готов слушать. Плевать на собственную боль, только бы Чонгук не страдал из-за его омерзительного предательства.

— Что такое, Тэ? — негромко спрашивает альфа, когда пауза затягивается. В его глазах снова бесконечное волнение и забота.

У Тэхена нижняя губа дрожит, а глаза щиплет от накатывающих слез. Он сглатывает ком в горле и лижет засыхающие губы каждую секунду. Сердце внутри бьется так сильно, что треснутое ребро даже несмотря на обезболивающее начинает ныть. Он прочищает горло и придает своему голосу твердости и уверенности, которые в любую секунду грозят рассыпаться.

— Чонгук, ты должен знать, что я свя...

На прикроватной тумбе громко вибрирует телефон, заставляя омегу прерваться. Чонгук и Тэхен одновременно поворачивают к нему голову.

...связан с До Джиханом.

— Тэ, — зовет Чонгук. Омега слегка вздрагивает, все еще окутанный накатившим страхом. Он смотрит на альфу и сжимает губы в тонкую линию, только бы скрыть дрожь. — Поднимешь или мне ответить?

Тэхен тянет руку и берет с тумбы телефон, заглядывая в дисплей, на котором высвечивается имя звонящего — Ким Ену.

— Не стоит, я сам. Это мой отец, — отвечает омега, хмуря брови. — Уже узнал... — вздыхает он, принимая звонок. —Ciao, papà[1], — тянет он, прикрыв глаза и откинув голову на мягкую подушку.

Чонгук слегка теряется и сразу же поднимается со стула, собираясь выйти и не мешать Тэхену разговаривать с отцом, но омега мягко касается его ладони, шепча одними губами «останься». Гук коротко кивает и, мазнув большим пальцем по тыльной стороне тэхеновой ладони, отходит к окну. Разговаривал бы сейчас с его отцом. Вот было бы забавно. Гук сам себе ухмыляется негромко и складывает руки на груди, выглядывая из-за окна.

— Stai bene, figliolo[2]? — взволнованно спрашивает отец. Тэхен уже представляет, как он сейчас сжимает в пальцах телефон и меряет нервными шагами свой огромный кабинет, и почему-то улыбается этой мысли. — Sei in ospedale[3]?

— Sì, papà, non ti preoccuparti per me[4], — быстро успокаивает отца Тэхен, комкая в пальцах край одеяла.

Чонгук сам не осознает, как по его спине пробегаются мурашки, а кончики пальцев приятно покалывают. У Тэхена голос кажется еще глубже, когда он говорит на итальянском. Хочется слушать это вечность, и плевать, что из сказанного не ясно ничего. У Тэхена нереальный голос, и он делает с Чонгуком что-то невероятное.

Он не выдерживает и поворачивается к омеге боком. Тэхен, встретившись в Чонгуком взглядом, улыбнулся, закусывая нижнюю губу. Чон может облегченно выдохнуть. Тэхен снова улыбается. Той самой красивой улыбкой во всем мире, от которой взгляда не оторвать.

— Где Джихан? Он навещал тебя? — спрашивает отец уже на родном языке. Голос его звучит спокойнее, но все еще хранит в себе нотки волнения.

Тэхен всеми силами старается сохранить слабую улыбку на губах, чтобы не вызывать у Чонгука лишние вопросы и беспокойство. Минутами ранее позабытая боль снова яростно дает о себе знать, сжимая сердце в стальных тисках.

— N-no, papà, — чуть заметно запнувшись, говорит Тэхен, опуская взгляд на свои пальцы. Чонгук хмурит брови, но никак не реагирует, отворачиваясь обратно к окну. — Lui è occupato, ma mi ha chiamato al mattino[5], — врет омега, быстро проговорив и прикусывая губу.

— Почему ты говоришь по-итальянски? — немного настороженно спрашивает Ену.

Тэхен вздыхает и вновь прикрывает глаза, отвечая:

— Mi manchi[6].

— Anche a me[7], — мягко отвечает альфа. Тэхен буквально чувствует теплую улыбку на губах отца и не может сдержать тихое хихиканье, которое отдается болью в треснутом ребре.

— Ti chiamo più tardi, papà[8], — говорит Тэхен, словив на себе взгляд Чонгука. Тот уже демонстративно пялится на него, облокотившись поясницей на подоконник и чуть склонив голову к плечу. Альфа задумчиво хмурит брови, то ли пытаясь понять, о чем речь, то ли просто вслушиваясь в каждый звук прекрасного голоса.

— Bene, figliolo[9], — вздыхает отец на том конце.

— Ti amo[10], — пролепетал Тэхен, кладя трубку и убирая телефон на тумбу.

— Вау, — Чонгук вскинул брови, ухмыльнувшись. — Детка, я не знаю, о чем ты говорил, но звучало это... — альфа мечтательно поднял глаза вверх, закусывая нижнюю губу, — горячо.

Тэхен слабо смеется, закатывая глаза.

— Ты себе не изменяешь, Чон Чонгук, — говорит он, покачав головой. — Дай мне воды лучше.

— Как скажете, господин Ким, — подмигнул Чонгук, подходя к маленькому столику, на котором стоит графин с водой.

Звонок отца для Тэхена стал внезапной, приводящей в чувства пощечиной. Как он посмел забыть о нем? Как посмел не подумать о том, что его отец на мушке у Джихана? Единственный родной человек, оставшийся у омеги в этой жизни. Едва не выдав все Чонгуку, он чуть не подписал ему смертный приговор. Джихан не тот, кто шутит, говоря такие вещи, и уже вечером отец точно был бы мертв. Тэхена от этой мысли передергивает, а по коже пробегает неприятный холодок. Этим звонком Енсу сам себя спас, не дав своему сыну совершить ошибку.

И все-таки от короткого разговора с отцом Тэхену становится немного легче. Чонгук рядом, окружает заботой и отвлекает от мрака, который так и грозится накрыть омегу с головой. Тэхен убеждает себя, что обязательно придумает, как вырваться из джиханова плена, при этом никого не сгубив. И себя самого тоже.

Чонгук снова садится на стул рядом с кроватью, ставший ему родным за время, проведенное в больнице, и протягивает омеге стакан с прохладной водой. Тэхен обхватывает его длинными пальцами и жадно пьет, совсем не замечая, как жидкость стекает из уголка губ и течет по шее, собираясь внутри изгиба ключицы. Чонгук еле сдерживает себя, чтобы не припасть к нему губами, испив воду.

Осушив стакан, Тэхен удовлетворенно улыбается, облизав губы и утерев их тыльной стороной ладони.

— Спасибо, Чон...

Тэхен так и застывает со стаканом в руке. Чонгук не дает договорить, не сдержавшись и подавшись вперед. Горячие губы припали к манящей ключице, а рука скользнула по плечу омеги, нежно оглаживая кожу кончиками пальцев. Тэхен тяжело сглатывает, ощущая, как волосы альфы щекочут шею, а губы мучительно медленно скользят по ключице, слегка засасывая кожу. Чон прикусывает ее мягко, совершенно безболезненно, тут же скользя по укусу кончиком языка.

— Чонгук... — выдыхает Тэхен с дрожью в голосе, прикрыв глаза и зарываясь пальцами в волосы на затылке альфы. — Мы в больнице, — напоминает он с неохотой, внутренне отказываясь прерывать приятные прикосновения. Боль куда-то улетучивается. А может, это обезболивающее начинает действовать, растекаясь по венам. Не имеет значения. Тэхену в эту секунду хорошо.

Чонгук оторваться от все такой же сладкой цветочной кожи не в силах. Он собирает ее вкус губами и смакует на языке, упиваясь и наслаждаясь. Не так много времени прошло с их последней встречи, на которой альфа покрывал поцелуями каждый миллиметр любимого тела, но кажется, словно это было вечность назад. Чонгук понимает, что это неправильно, что Тэхен просто физически не сможет сейчас, но остановиться тяжело. Хочется огладить желанное тело, но позволено только по руке скользить, и то, избегая ранок.

Альфа отлипает от ключицы омеги и поднимает голову, мягко накрывая светло-розовые губы. Тэхен отвечает сразу же, притягивая ближе к себе и сжимая меж пальцев волосы Чонгука. Альфа не позволяет себе сжать губу Тэхена зубами, не позволяет кусаться и срываться на грубый и жадный поцелуй. Медленно и трепетно, словно с хрусталем взаимодействуя. Тэхену и так больно, а Чонгук лучше вдарит себе в лицо, чем причинит ему еще больше боли, даже если и такой.

Кто-то за спиной тактично кашляет, а в палату прокрадывается легкий цитрусовый аромат. Чонгук улыбается в поцелуй и неохотно отрывается, напоследок с причмоком поцеловав раскрасневшиеся губы Тэхена.

— Я не вовремя, наверное, — мямлит Чимин, стоящий в дверях палаты с небольшим букетом полевых цветов.

— Привет, Чимин-и, — Чонгук отстраняется от растерявшегося Тэхена и подмигивает Паку. — Ты очень вовремя.

Чимин отдает букет Гуку и, неотрывно глядя на Тэхена, идет короткими шажками в его сторону, неуверенно закусывая пухлую губу.

— Привет, — тихо приветствует Тэхен, пытаясь удержать взгляд на Чимине. Легкое смущение проявляется на кончиках ушей и щеках, но, кажется, нормально в этой палате только Чонгуку.

Чимин натягивает на пальцы рукава мешковатой худи цвета хаки и присаживается на краешке стула, на котором до этого сидел Чонгук. В палате повисает неловкая тишина, напрягающая обоих омег. Они сталкиваются смущенными взглядами и сразу же уводят глаза в сторону.

— Я покурю, — заговаривает Чонгук, положив принесенный букет на столик и двинувшись к выходу из палаты. Омеги сами с ним разберутся. И со своими проблемами тоже.

Когда дверь за альфой со скрипом закрывается, Чимин набирает в легкие побольше воздуха и заглядывает Тэхену в глаза, собираясь говорить.

— Я...

— Ты спас меня, — перебивает Тэхен. Чимин замолкает, уставившись на Кима растерянным взглядом. — И я обязан тебе, Чимин.

— Нет... нет, ты ничем не обязан, — качает головой Пак, хмуря брови. — Я сделал то, что должен был. Мы не бросаем своих в беде.

Тэхену сразу же вспоминаются недавние слова Чонгука, похожие на то, что сейчас сказал Чимин. Он бесконечно сильно заблуждался насчет этого человека, и теперь от этого как-то неприятно и даже стыдно. Чимин совершенно не такой, как о нем думал Тэхен.

— Признаться, я не доверял тебе все это время, — продолжает Чимин, перебирая пальцы на своих драных коленях, на которых уже наклеены новые пластыри. — Ты как-то быстро влился в нашу компанию, это показалось мне слишком странным, — хмурится Чимин, о чем-то на секунду задумываясь. У Тэхена сердце пропускает удар. Хорошо, что прибор уже убрали, и он не может выдать внутреннее волнение омеги. — Я просто не мог принять и осознать мысль, что ты понравился Чонгуку. По-настоящему. А вчера... — Чимин облизывает губы и зарывается пальцами в свои волосы, подняв взгляд на Тэхена. — Вчера я безумно испугался. Я так боялся, что тебя не станет... — голос омеги дрожит и на последних словах звучит едва слышно.

Тэхен ничего не говорит. Он тянется к ладони Чимина, лежащей на колене, и накрывает своей, слегка сжав.

— Прости меня, Тэхен, — шепчет Чимин, положив вторую ладонь поверх тэхеновой.

— И ты меня прости, Чимин-а. Я сильно ошибался насчет тебя, — вздыхает Ким, закусив губу и опуская голову.

— Я привык, — пожимает Чимин плечами, слабо улыбнувшись. — На первый взгляд я внушаю впечатление дерзкой и злобной суки, — слегка хохотнув, говорит омега.

Тэхен видит в Чимине себя. Пак тоже носит маску, скрывая свою истинную сущность, вот только он защищается таким образом, а Тэхен вынужден прятаться, чтобы не рассыпаться в один прекрасный день. Чтобы не сдаться.

— Когда тебя выпишут, нам нужно всем вместе собраться и расслабиться как следует, — Чимин вскидывает брови, а глаза его вспыхивают яркими огоньками. — Конечно, сейчас не лучшее время, мы должны быть осторожны, но... было бы круто немного отвлечься, — улыбается Пак, закусывая нижнюю губу.

— Я обожаю расслабляться, поэтому только «за», — согласно кивает Тэхен, слабо улыбнувшись в ответ.

— Отлично, теперь тебе осталось скорее поправляться и возвращаться в строй, — тепло улыбнувшись, говорит Чимин, заботливо погладив ладонь Тэхена. — Мне пора уже. В универе начался завал, а из-за моих пропусков все только хуже, — закатывает глаза омега, устало вздыхая. — Но я обязательно буду приходить.

— Я буду рад, Чимин-и, — улыбнувшись, кивает Тэхен.

Через две минуты после ухода Пака в палату возвращается Чонгук. Эти две минуты одиночества чуть не поглотили омегу темными мыслями, которые начинают прятаться в присутствии альфы. Чонгук сует в карман пачку сигарет и садится возле Тэхена, одаривая его улыбкой.

— От тебя сигаретами воняет, — чуть поморщившись, говорит Тэхен.

— Я могу вообще бросить, хочешь? — ухмыльнулся Чонгук, изогнув бровь.

— Было бы неплохо. В первую очередь, для тебя самого, — хмурится Тэхен.

— Вы как с Чимином? — спрашивает Гук, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула.

— Все в порядке, — слегка улыбнувшись, отвечает Тэхен. — Теперь все хорошо.

— Я рад, детка, — кивает Гук, еле сдерживаясь, чтобы не впиться в эти сладкие манящие губы. Терпеливо ждет, когда запах сигареты испарится. — Тебе нужно поспать, Тэ.

— Ты не уйдешь? — выдает омега раньше, чем успевает подумать. Глаза полны надежды и легкого страха, которые не укрываются от альфы.

— Нет, конечно нет, — мягко говорит Чон, покачав головой и не удержавшись от поцелуя в лежащую на кровати ладонь омеги. — Я буду рядом.

Тэхену так легко становится. Он слабо улыбается и прикрывает глаза. Лекарство, растекающееся по венам, расслабляет тело. Сон медленно накрывает мягкой приятной пеленой. Тэхену спокойно. Теперь точно. Он все еще не готов отпустить Чонгука. Как бы это эгоистично ни звучало, Тэхен хочет отсрочить момент, когда Чон отвернется от него. Мысль об этом ужасает. От нее бросает в дрожь, а под закрытыми веками скапливаются слезы.

Тэхен не хочет лишаться Чонгука. Не сейчас.