Юноша или чудовище, люди или чернокрылые птицы, солнце или бог? Вопросы, что треплются в уме каждого бунтовщика, идущего против спасения человечества. Действительно ли правильно они поступили, действительно ли их ждёт свет впереди?
Или же кровь?
П...
¡Ay! Esta imagen no sigue nuestras pautas de contenido. Para continuar la publicación, intente quitarla o subir otra.
Сорока
— У нас больше нет дома. Вполне вероятно, что мы сами себя его лишили. У нас больше нет семьи. У нас больше нет простой, объяснимой цели. У нас больше нет нашего друга. У нас не остаётся зачатков здоровой психики. У нас почти нет лекарств. У нас нет душ. У нас нет ничего, кроме нас самих. Абсолютно бесполезных, беспомощных, туп... Эндрю остановил меня. — Мы не бесполезны, — он окинул взглядом помещение, едва задержав на мне взгляд. — У нас больше нет дома. У нас нет ничего, кроме нас, — он показал на себя, на меня и обвел пальцем комнату. — Нас самих. Нас. Я взъерошил волосы и зарычал. — Нас? Нет, я имел в виду скорее разрозненное сборище мелких неудачников, нежели «нас» как что-то стоящее, что-то... Черт. Мы не должны ссориться, это такие мелочи. У нас нет проклятого дома! Мы чёртовы преступники! Мы... мы одиноки. Сжимаю зубы до боли в висках. Эндрю качает головой и смотрит в дальний угол комнаты. Под его глазами залегли тени. Его губы дрожат. Я смотрю туда же. Из темноты раздается тихий смех — и я тут же хватаю с пола крупную свечу и ставлю ближе к нему. Олеан смотрит на меня исподлобья и улыбается, не глядя на свечу, рассеивающую его мрак хотя бы немного. — Одиноки... Нас самих, нас, — он повторил это снова, снова повторил слова за нами — окончания фраз. Я смотрю на него, оценивая, действует ли ещё моя аномальная. Олеан не перестаёт улыбаться. — Извините, ваши голоса... оседают. В голове. Трудно говорить, не... не слушая эхо. Эхо ваших грёбанных пастей. Пастей, чёрт возьми! Мы одиноки! Он откидывается на стуле, пытаясь размять связанные за спиной руки. Я смотрю на Эндрю, но тот напряжённо молчит в ответ. Тогда я хватаю Олеана за плечо и яростно сжимаю. — Что, чёрт подери, с тобой не так?! — срываюсь, чувствую как меня грубо отталкивают назад, но держу равновесие. Тьма уже почти коснулась меня: она растворяется в миллиметре, а Эндрю стоит передо мной и смотрит на Олеана в упор. Он шепчет мне: — Не прикасайся к нему. Это опасно. — Опасно... опасно... Не... к нему. Опасно! — Олеан взмахивает ногой, будто бы пиная невидимый мяч. Его голова запрокинута. — Верите или нет, а у меня был план. И есть до сих пор! Опасно, опасно! Но план есть. Я сделал это... Для мотивации, — он переводит взгляд от Эндрю ко мне, насмешливо наклоняя голову и изгибая губы, шепчет: — Без меня вы всё равно их ниоткуда не вытащите. И он снова начинает рассеянно смеяться. Эндрю смотрит на него, я же встряхиваю головой и подхожу к ла Бэйлу, чувствуя, как во мне разгорается холодное пламя, жаждущее высосать из него силы, чтобы он вновь хоть на мгновение заткнулся. Я останавливаясь, чувствуя, как огонь внутри меня гаснет, и вокруг будто бы становится холоднее.
