Яма стала домом

-4-

Высокий автобус, выкрашенный в фирменные розово-голубые цвета с фиолетовыми вставками компании-перевозчика Ouibus, следовавший по маршруту Париж-Берси через Генгам, отставал от расписания уже минут на пятнадцать. Виной всему были пробки, скопившиеся на выезде из Парижа из-за дорожных работ, и Кира нервно поглядывала в окно, готовая в любую секунду сорваться с места.

Идея отправиться на гостевой матч «ПСЖ» против «Генгама» принадлежала целиком и полностью Геллани, и Сильвии не оставалось ничего, кроме как согласиться на эту сомнительную авантюру. Достать билеты накануне игры было непростым делом, и Сильвии пришлось подключить своего молодого человека, достаточно сильно ошеломив того своей затеей. Немец Оливер, переехавший в Париж несколько лет назад по работе, был, на удивление, не из числа футбольных фанатов, однако водил дружбу с ребятами из местных фан-клубов. Парень практически мгновенно отреагировал на просьбу своей девушки и за считанные часы достал ей и Кире два билета на один из последних рядов торцевой трибуны. Заплатить за них пришлось раза в два дороже их изначальной стоимости, и девушка полностью взяла на себя решение финансового вопроса, избавив подругу от необходимости отдавать деньги за весьма сомнительное развлечение. И дело было вовсе не в том, что она все еще представляла опасность для бразильского футболиста, она запросто могла негласно быть персоной нон-грата на всех играх «ПСЖ».

До этого дня ни Геллани, ни ее подруга ни разу не были на футбольных матчах, и обе испытывали трепетное волнение из-за неизвестности, поджидавшей их в небольшом французском городе. Погода в Генгаме стояла ясная и почти безветренная, и Кира пожалела, что умудрилась надеть черную майку с широким рукавом и такого же цвета бейсболку, чтобы скрыть лицо. Она не была уверена, насколько оставалась заметной для глаз агентской команды бразильца, но осторожностью решила не пренебрегать. Несмотря на то, что никаких официальных требований не приближаться к футболисту менее чем на пятьдесят метров, девушке не предъявляли, шанс оказаться выдворенной с поля все равно оставался достаточно высоким.

Кира и Сильвия оказались внутри Стад дю Рудуру, когда тот был практически полностью заполнен зрителями, и некоторое время топтались на выходе, пытаясь сориентироваться, как быстрее добраться до своих мест. Нужная трибуна оказалась аккурат за воротами и, судя по шумным фанатам с широкими растяжками, одетым в клубные бордово-алые футболки, принадлежала группе поддержки хозяев поля. Очевидно, девушки были чуть ли не единственными, кто собирался поддерживать с этого сектора парижан.

— Лучше не придумаешь, — Сильвия мрачно озиралась по сторонам, оценивая соседей на предмет их враждебности. — Может, ограничимся только просмотром матча?

Сидя в окружении фанатов «Генгама», большую часть которых составляли рослые бородатые мужчины, Геллани теперь и сама не была уверена в том, что раскрыть провокационный тряпичный баннер «Неймар вертел всех на ***», который она любовно отрисовала на старой простыни акриловыми красками, вообще получится. Сама идея была сродни самоубийству, а ее реализация на «вражеской» территории — категорично осмысленным самоубийством, и Кира снова колебалась.

— Будем действовать по ситуации, — засуетилась Кира, сворачивая баннер в трубу и выуживая из рюкзака другие атрибуты футбольных болельщиков.

В ночь перед отъездом в Генгам она пересмотрела несколько познавательных видео о том, как правильно вести себя на мачте и на протяжении всей игры поддерживать любимую команду. Или игрока. Или, может быть, не любимого. На этой мысли девушка предпочла остановиться. На одной из автобусных остановок Геллани купила несколько свистулек в местном придорожном магазинчике, раскладной бумажный веер, а из дома зачем-то прихватила губную гармошку, которая завалялась в одной из полок туалетного столика. Откуда она там взялась, девушка не имела совершенно никакого понятия, но подумала, что на футбольном матче этот миниатюрный музыкальный инструмент не помешает.

— Ты уж не обижайся, но мне все больше кажется, что твоя поддержка заходит слишком далеко, — Сильвия покосилась на разложенные на коленях подруги атрибуты истинного болельщика. — Уж не влюбилась ли ты в него?

— Нет, что ты! — Кира испуганно отмахнулась, и ее голос совсем некстати сорвался на конце фразы. — Я просто хочу, чтобы мы не выглядели белыми воронами. Я все предусмотрела.

Что именно она предусмотрела, девушка решила не уточнять, потому что вопрос, заданный Сильвией, застал ее врасплох.

— Но ты прикладываешь слишком много усилий, чтобы все замять. Разве не проще просто забить? — не унималась подруга, очевидно, пытаясь докопаться до истины.

— Я не могу оставить все просто так. Меня совесть грызет уже которую неделю, — мрачно отозвалась Кира, озираясь по сторонам. — К тому же, у меня нехорошее предчувствие, что мне предъявят иск за какое-нибудь оскорбление чести и достоинства...

Ее собеседница неопределенно пожала плечами, но ответить что-то не успела: по заполненному под завязку солнечному стадиону Генгама прокатился одобрительный шум, и девушки устремили свои взоры вперед. На поле показались представители обеих команд, готовые к непродолжительной разминке перед началом игры, и зрители наперебой радостно приветствовали свои клубы. Фанатский сектор «ПСЖ» располагался впритык к одному из административных зданий Стад дю Рудуру; совершенно очевидно, что там подруги чувствовали бы себя гораздо уверенными. Однако, судя по заполненным трибунам, сегодня на стадионе наблюдался аншлаг, поэтому отхватить практически накануне матча два свободных места на одной из не самых худших позиций, можно было считать небывалой удачей.

— И все-таки, — неожиданно продолжила Сильвия с того места, которое интересовало ее больше всего. — Он достаточно привлекательный: загорелый, подтянутый, в татуировках. Наверняка еще и в меру харизматичный. В такого запросто можно втрескаться.

Кира удивленно уставилась на подругу, не понимая, шутит она или говорит всерьез. Ни о какой влюбленности не могло быть и речи, потому что у девушек, погрязших в своих амурных заботах, бабочки порхают в животе и голова немного кружится при виде объекта симпатии. Геллани же была скована нависшим над ней чувством перманентной тревоги и зыбкой вины, и ей нестерпимо хотелось съежится, едва Неймар, занятый разминкой, поворачивался в сторону их трибуны. Нет, определенно она не обманывала себя и была честной хотя бы здесь: футболист не интересовал ее как мужчина, но за внимание его персоны она готова была сражаться до победного, и не важно, сколько сил ей пришлось бы вложить в достижении этой победы.

— Чушь, — отрезала журналистка, вручая Сильвии губную гармошку, чтобы, наконец, закрыть эту неприятную тему.

— И что мне с ней делать? — пробормотала та, крутанув в пальцах миниатюрный музыкальный инструмент.

— Просто дуй.

Сосредоточиться на игре получалось с большим трудом, потому что парижане играли не особо впечатляюще, а Неймара, расположившегося на противоположной стороне поля, и вовсе практически не было видно. Первые полчаса игры Кира даже смогла ответить на несколько мейлов по рабочим вопросам, прокомментировать фотографию озадаченного Матиса в инстаграме в окружении десятка детей из какого-то комплекса и засветиться во временной публикации своей подруги. Большую часть времени парижане хаотично перехватывали мяч друг друга, и ни одно из их действий даже близко не напоминало хоть какую-то выстроенную стратегию. Подопечные Томаса Тухеля выглядели крайне несобранными и, в конце концов, допустили ошибку: хозяева поля забили первый гол в ворота «ПСЖ», вызвав одобрительный гул трибун.

— Молодцы, так держать! — закричала Сильвия, подскакивая со своего места и взмахивая руками вверх.

Кира не стала останавливать подругу: она и так была бесконечно благодарна ей за то, что та согласилась принять участие в ее авантюре, а сейчас играла отведенную роль гораздо лучше, чем сама Геллани.

— Черт, — девушка опустила руки и растерянно оглянулась на Киру. — Это же не наши забили, ты почему мне не сказала?

Геллани таким же растерянным взглядом окинула подругу, потому что совершенно точно не знала, стоило ли вообще Сильвии объяснять суть игры и правила, которые она сама с трудом осилила. Пока все шло своим чередом, и даже болельщики противника нисколько не обращали внимания на девушек, что совершенно точно успокаивало Киру.

Футболисты парижского клуба удалились на перерыв с мрачными лицами и в не самом лучше настроении. Они молча прошли в подрибунок, не переговариваясь и не обращая внимания на свой фанатский сектор, который достаточно вразнобой скандировал название клуба. Кире вдруг подумалось, что неудача, преследовавшая «ПСЖ» сегодня на поле, могла быть связана с ее присутствием на матче. Порой ее посещали странные и ничем не обоснованные мысли, что она нависла проклятием не только над бразильцем, но и над его товарищами по команде, и от этого спрятавшееся где-то внутри ее сознания чувство вины вновь начало красться наружу. Конечно, Геллани сильно преувеличивала: вряд ли ее персона обладала таким мощным энергетическим действием, подпортив настрой всей команды. Но почему-то ей обязательно хотелось оправдать чем-то неслаженную игру футболистов, потому что смятение и недовольство «ПСЖ» по инерции передавалось и болельщикам, большая часть которых приехала сегодня из Парижа поддержать любимый клуб.

Второй тайм начался с массивной атаки соперников, и Геллани нервно теребила пальцы, наблюдая за игрой, наконец, в полной мере втягиваясь в происходящее на поле. Неймар выглядел более сосредоточенным, агрессивным и уверенным в своих действиях, а потому падение в результате фола со стороны футболиста «Генгама» не вывело его из себя, а лишь подстегнуло придерживаться обозначенной тактики игры.

Это определенно было пенальти, и Стад дю Рудуру негодующе зашумел.

— Что это значит? — хрипло спросила Сильвия, держа музыкальный инструмент наготове и хватая подругу за локоть.

Казалось, она также потеряла суть игры к концу первой половины матча, занявшись пролистыванием ленты в социальных сетях, а сейчас, выбитая из своего умиротворенного мира неожиданным гулом зрителей, взволнованно заерзала на месте.

— Сейчас он забивать будет, — во рту у Киры пересохло, и она потными пальцами вцепилась в лежавший до сих пор в сложенном состоянии баннер.

Почему-то она даже не смогла произнести имя Неймара вслух, будто ей и вовсе было запрещено это делать. Пришло время демонстрировать свои труды в поддержку того, чьего прощения она никак не могла добиться, и девушка предусмотрительно растянула баннер на коленях, зажав между рук края полотна. Пенальти было коньком Неймара, и не было ни единой причины сомневаться в том, что спустя несколько мгновений парижане сравняют счет с хозяевами поля.

Трибуны заполнились недовольным гулом, когда бразилец остановился в нескольких метрах напротив мяча. Он раздумывал, сосредоточившись на своих действиях, не обращая внимания на время от времени доносившиеся с хозяйских секторов свист и улюлюканье. Наверное, он давно привык к этим оскорбительным звукам, как и к одобрительным крикам со стороны болельщиков, поддерживавших его на всех играх. На мгновение Кире показалось, что взгляд Неймара скользнул по зрителям, задержался на развернутом баннере и переместился на ворота. Это произошло слишком быстро, и Геллани не была уверена в том, что это действительно случилось. Слегка нахмурившись и немного прицелившись, сбивая вратаря «Генгама» с толку своей неровной траекторией движения, нападающий парижского клуба достаточно ленивым ударом отправил мяч в правый угол ворот.

Сильвия мгновенно сорвалась с места, неожиданно вошедшая в кураж, и пронзительно засвистела в губную гармошку, вынуждая спереди сидевших зрителей нервно оглянуться назад. Их удивленные взгляды столкнулись с еще более неоднозначным предметом на фанатском секторе «Генгама» — отрисованным баннером Киры, но опускать его уже было слишком поздно, и девушка еще усерднее затрясла руками, размахивая полотном.

— Ваш Неймар х*й сосет! — гаркнул кто-то из мужчин-зрителей, показательно грозя кулаком в воздухе, и его примеру последовали другие болельщики принимающей команды.

Именно поэтому Кира никогда особо не интересовалась футболом, который ассоциировался у нее с агрессией и взаимной ненавистью между людьми, которые друг друга в глаза видели первый раз. Когда ей было семь лет, отец взял ее на один из матчей, проходивших в Париже, потому что ее не с кем было оставить дома: супруга Геллани была в недельной командировке. Ее братья в тинейджерском возрасте были рьяными фанатами футбола, и Кире пришлось отправиться в мужской компании на игру, которая едва ли могла заинтересовать ее. Девочку снабдили горсткой леденцов, вручили в руки куклу и понадеялись, что та сможет тихо продержаться на одном месте на протяжении девяносто минут. Поначалу Кира немного заинтересованно следила за тем, как футболисты бегали по полю, даже спрашивала что-то у братьев, но затем конфеты закончились и она заскучала. Именно тогда Геллани решила дать отцу понять, что хочет сейчас же отправиться домой, но во время одной из передач между игроками мяч вылетел за пределы поля, по касательной пролетел мимо голов болельщиков, сидевших на несколько рядов ниже, и приземлился под ноги девочки. Маленькая Кира решила, что раз мяч угодил практически ей в руки, значит, теперь она могла распоряжаться им, однако не прошло и десяти секунд, как вокруг нее столпились футбольные фанаты с соседних сидений. Они наперебой что-то кричали, протягивали ладони к мячу и размахивали пальцами. Глава семейства, отлучившийся в это время на справление нужды и оставивший дочь под присмотром старших сыновей, застал Киру плачущей навзрыд в окружении недовольных болельщиков, но все так же прижимавшей мяч к себе. Братья, ошарашенные произошедшим, не были в состоянии постоять за свою сестру и лишь растерянно наблюдали за происходящим.

В целях безопасности мяч пришлось отдать футбольным фанатам, и Кира решила, что никогда больше не поедет на игру с отцом и братьями, для которых она словила мяч, а те почему-то с такой легкостью отказались от «добычи». Воспоминания о ярком детском разочаровании немного притупились, но сейчас журналистка ощущала себя той самой маленькой девочкой, с одной лишь разницей: она конкретно понимала, чем именно раздражала болельщиков.

И в этом была какая-то необъяснимая и неподдельная прелесть.

... Кира оказалась в своей квартире под самое утро, когда за окнами уже светало.

Быстро приняв прохладный душ и наспех перекусив найденным в рюкзаке зеленым яблоком, девушка свалилась на мягкие простыни, с удовольствием вытягивая ноги. Все тело ныло тупой противной болью, а кости ломило так, будто она ненароком подхватила грипп и теперь мучилась лихорадкой. И, хоть физически Геллани чувствовала себя утомленной, это была приятная усталость, которой хотелось наслаждаться. Всю дорогу обратно в Париж Кира не могла уснуть, молча завидуя Сильвии, которая удобно устроилась в автобусном кресле и спала, широко раскрыв рот. И если для Сильвии поездка в Генгам была чем-то вроде импровизированного приключения, для Киры она стала очередной выполненной задачей, отмеченной галочкой в секретном экселевском файле на ее ноутбуке.

Сколько таких галочек еще придется поставить, прежде чем наступит черед окончательной точки, Геллани не имела совершенно никакого понятия.

***

Писать обзоры происшествий с жертвами Кира не любила. Чертовски не любила, потому что всякий раз, когда ей попадался материал со смертями, приходилось выезжать на место событий и выпытывать эксклюзивную информацию у всех подряд, невзирая на крайнюю бестактность поведения. В этом заключалась одна из худших сторон журналистского труда, и на первых порах Геллани не была уверена в том, что вообще сможет справиться с эмоциями в пользу трезвости ума.

Чрезвычайное происшествие случилось в департаменте Нор, где в ночь с воскресенья на понедельник автомобиль под управлением молодого мужчины въехал в толпу людей около ночного клуба. К счастью, обошлось без смертельных исходов, однако двое из семи пострадавших находились в крайне тяжелом состоянии, и для их эвакуации был задействован вертолет.

— Получи развернутые комментарии в жандармерии и найди свидетелей, — коротко озвучил суть утреннего задания Этьен Ламбер, направляясь в свой кабинет. — Графический материал возьмите у Матиса.

Последняя фраза адресовалась руководителю звена верстальщиков «Либерасьон», и тот молча кивнул.

Атмосфера в редакции с самого утра стояла не самая веселая, но никто из сотрудников не выражал желания обсудить ситуацию, очевидно, предпочитая оставаться при своем мнении. Ясно было одно: не в настроении был главный редактор газеты, а, значит, обсуждать с ним что-то и тем более спорить было просто бесполезно.

— Уже квалифицировали как теракт? — спросила Геллани, сбрасывая в большую сумку все, что ей могло понадобиться на выезде — диктофон, большой блокнот, несколько остро заточенных карандашей, стопку визиток и распечатку основных сведений о происшествии.

— Вот тебе это и предстоит узнать, — невесело откликнулся кто-то из коллег.

— Повезло, что без трупов, иначе пришлось бы заняться и ими, — счел нужным вставить Матис, который увлеченно работал с отснятым материалом и даже не отрывал взгляда от монитора.

Кира лишь хмыкнула в ответ. Похоже, это была новая уловка главного редактора: поставить ее во главе криминальной журналистики, полностью отстранив от общественного материала, которым она обычно занималась. И все подозрения о том, что что-то пошло не так, только усилились. Пожалуй, даже сотрудники редакции начали замечать необычные задачи для Киры, которая большую часть времени проводила на объектах и телефонах с чиновниками, чем за работой над статьями.

Ей определенно стоило поговорить с господином Ламбером, когда настроение у того будет чуть более располагающим к беседе. Сейчас же девушка в очередной раз съела то, от чего обычно умела отказываться, уверенно аргументируя свою позицию. Впервые за несколько лет в журналистской сфере Геллани вдруг почувствовала, что очень устала. Устала так, что единственным осознанным желанием, висевшим в ее голове, было как можно скорее очутиться в пустой квартире. Что с ней творилось, она и сама объяснить не могла. Наверное, подобное угнетенное состояние называют профессиональным выгоранием, но Кира не могла сказать, что потеряла всякий интерес к делу, которым она занималась. Как и то, что подвергалась большей нагрузке, чем коллеги по «Либерасьон».

Нет, здесь было что-то другое. Что-то осторожно крадущееся, следящее за каждым ее шагом, неизменно повторяющееся и размеренно стягивающее невидимую петлю на ее шее. Кира предвкушала месть, и ожидание этой мести становилось просто невыносимым.