Мария Магдалина, где ты?

I

С чего начать? С чего обычно начинают? Вы главное садитесь, садитесь, занимайте места, только поближе, чтобы лучше слышать. Конечно, вы, влюбленные, держащие друг друга за пояс, вы обычно садитесь подальше, на задние ряды, где ничего не слышно, не видно, только электрические разряды связывают вас, притягивают друг к другу. Извините, конечно, но зачем тогда ходить на такие мероприятия, зачем занимать места, куда могли бы сесть те, кому намного интереснее, кто более заинтересован? Зачем, спрашивается, портить одиночество других людей, заставлять их страдать по собственной невзаимной любви или призраках любви из прошлого, о Госпоже Р.?

            Так все-таки — с чего бы начать? Что тут пытаться найти? Истину? Бога? Да черт с ними, что толку искать то, что никогда не найдешь. Нет уж, сударь, послушайте, важно не найти Бога, а искать его. Сам процесс поиска интереснее, в нем смысл, смысл в разговоре, а не в итоге разговора, поэтому мы ночами думаем, как лучше было ответить. На итог все равно не повлияет. Точнее — кто-то вообще думает, что если вы по-другому ответили в старом диалоге, то и диалог пошел по-другому. Такой себе самый примитивный вариант эффекта бабочки, я бы сказал_а, что наивный даже. Эффект бабочки он же как ребенок, напакостил так, что испортил жизнь всем, а сам сидит, улыбается и кубики перебирает.

            В общем, что я этим всем хочу вам сказать,
что этим всем мы хотим сказать,
поговорить с хорошими людьми
на важные темы — это всегда отдельное удовольствие — удовольствие, в котором и постигаешь себя. Вдоль и поперек. Единственное удовольствие, в котором можно постичь себя. Вспомни, как ты бегал, как мы бегали, в детстве в деревне у бабушки, бегали не по лугу, не по счастливо залитой солнцем траве, а по картофельному полю, пока старшие, согнувшись, засаживали третий ряд картошки. А ты — пока ничего не понимая — бегал сзади, видя, как свободного места становится все меньше и меньше, и бегать скоро нельзя будет — затопчешь все к чертовой матери. И ты смотришь — поднимаешь голову от земли, и вот перед тобой вся деревня, остатки домиков, те, кто живет круглый год обычно за городом, те, кто еще остался в селах и поселках городского типа — таких тут нет. Только приезжающие, не дачники, а в основном старики, старики, старики — греющие остатки целых косточек под ярким летним солнцем. Вот и вы сажаете картошку, мы сажаем картошку, солнышко палит, кусается, цепляется лучами за оголенные плечи и черную одежду, стремится ужалить посильнее. А сзади большого картофельного поля, больше, чем ваш участок, очень большого — и куда столько картошки — а сзади картофельного поля — кладбище. И только кладбище напоминает, что тут когда-то жили люди.