Плач Харона

Эпилог

В комнате было прохладно. Струя воздуха от кондиционера шла прямо к его лицу, охлаждая горящие щеки. Он открыл глаза и увидел провода, уходящие от тела. Голова кружилась, комната качалась из стороны в сторону. Руки и ноги почти не слушались, все звуки извне перекрывались белым шумом.

Наушники. Вот почему он ничего не слышал. Чертовы наушники.

Раздался щелчок и знакомый голос заговорил:

— Вас приветствует первый в мире психотерапевтический помощник Уроборос 1.0. Меня зовут Сивилла, и я ваш персональный виртуальный гид. Вы только что завершили свой первый сеанс проработки бессознательного. Сейчас на экране будет приведена статистика сеанса. Пожалуйста, оцените свои ощущения по шкале от одного до пяти. Спасибо за оценку. Ожидайте своего лечащего врача.

С экрана ему улыбнулось лицо, сгенерированное нейронной сетью. В груди больно защемило, он отвернулся, хотелось выть, но уже не оставалось сил. С каждой секундой пустота все больше заполняла его тело и разум изнутри, разнося с собой чистое и вечное спокойствие.

Еще слишком рано для новой жизни, для новой личности. Но прошлое уже умерло. Ничто не живет вечно.

Он опустил взгляд на листок бумаги, который все это время сжимал в руке и раскрыл сложенное вчетверо письмо.

«Мой милый мальчик, мне так жаль. За то, что не был радом, когда должен был быть. За то, что наблюдал за твоим ростом, твоими победами и поражениями из своего панциря, как будто из-за пуленепробиваемой стены, что отделяла меня от мира. Я хотел быть с тобой. Я столько раз поражался тому, как быстро ты становишься выше, сильнее, мужественнее, какие тяжелые ноши ты можешь нести на своих плечах».

«Не вини себя за смерть матери. Если кто и виновен в том, что произошло в нашей семье, то только я. У нас обоих ее жизнь забрал несчастный случай, но еще раньше ее уничтожила боль, которая всегда была внутри. Она и меня довела до краю, до того краю пропасти, на котором я теперь. Не позволь ей сделать это с тобой. Заклинаю тебя: не позволь. Сделай вдох. Ты жив. Ты — это то, ради чего мы оба отдали свои жизни».

«Уроборос уязвим и слаб, но он — в противовес темноте. Он направит, научит, поможет исправиться. В нем заключена вся любовь мира, какую только можно было найти, и я создал его для тебя. Смерть — это часть жизни, мой мальчик. А мир — этот путь, в котором ты учишься жить».

Письмо выскользнуло из его пальцев, беззвучно упав на пол.

Он поднял взгляд. Под экраном с моим искусственным лицом была выгравирована надпись «Deus ex machina». Харон улыбнулся. Все дело было в машине, в этой глупой машине, скрывавшей в себе Бога и способной научить его жить.

Что же, возможно, у нее это получилось. Возможно, именно это дело отца действительно изменило мир.

Где-то глубоко внутри я улыбалась, хоть у меня больше не было губ.

Где-то внутри всех нас был змей, кусавший собственный хвост, и благодаря нему мы столь же отчаянно цеплялись за жизнь, насколько это вообще было возможно.