Мы застряли в ноябре

Глава 12. Художник Золотого Самородка

Холод, беспамятство, тепло... Вместе с теплом - тихий шум, новые голоса... Мокрые перчатки, порванный плащ и шляпа сушились на перегородке дивана и стула. Он спал, видимо, набирался сил после опасного путешествия. Внезапное прикосновение руки, покрытой мукой, заставило его открыть глаза. Перед Мэском находился совершеннно идентичный человечек, правда, намного меньше ростом. Он удивленно смотрел на глаза нового брата:
- Книголюб, смотри, какие у него голубые глаза!
- Микро, я же говорил: не надо будить его! Вспомни, будил ли я тебя? - ответил ему немного ворчливый голос.
- Тихо, расшумелись вы сильно, - сказал кто-то строго, впрочем, этот голос отличался только тоном, - как будто вас не двое, а шестеро.

В лабораторию вошёл довольно высокий человек с наполовину седыми волосами, чёрной рубашкой, белым глазом и неповторимой железной рукой, слегка заржавевшей от воды. Он подошёл к дивану и, присев на его краешек, провёл живой рукой по сухим волосам Мэска:

- Ну, как ты себя чувствуешь, Мэск?
- Порядок. Ты видел того, рыжего; Иксом себя называет! Он передал мне очень важную информацию, но он думал, что об этом никто не узнает, о, наивный! Те камни; сначала мы их находим, а потом он забирает их себе! У него есть планы, очень много планов! Никогда не верьте ему, он лжёт!
- Я уже давным давно это понял...

Спаситель явно не ожидал такого потока слов от новенького; он оставил Мэска знакомиться со своими братьями и набираться сил после тяжёлого похода, который стал последним для Мэска, ведь тот теперь будет в безопасности, но для Спасителя это был очередной поход, череда которых кончится совсем скоро и, возможно, вновь возобновится. Тем не менее, шаги за дверью не прекращались.

***

Творческая мастерская находилась на восточной стороне и оттого была залита солнцем. На столах громоздились ватманы и краски, на полу в бесчисленном количестве лежали карандаши, мелки, пастель, ластики и листы тонкой бумаги. Царил настоящий творческий беспорядок, царем которого был белоснежный одуванчик, а точнее - клон номер пять, весь белый, но не в краске. Он с увлечением красил небо на своём листочке, очень неаккуратно но, видно было, с душой. Его волосы были намного длиннее и пушистей, чем у его братьев; глаза, на удивление, были разного цвета: левый как бы перенял цвет глаз Мэска (при виде этого факта у Агента внутри что-то дрогнуло), ну, а правый излучал ярко-красным. Сай понял - это альбинос, но из-за чего он стал таким? Вскоре художник заметил своего молчаливого наблюдателя и, развернувшись у нему с улыбкой, полной яркого восторга, протянул Агенту рисунок и немного отошёл, чтобы посмотреть реакцию его первого "оценщика". Сай слегка опешил, ведь другие клоны не встречали его немой просьбой посмотреть на рисунок или ещё что-нибудь подобное. На листе компактно расположились дерево с цветами (видимо, на рисунке клона была весна), речка, куст сирени, апельсиновое солнце и светло-синее небо. Это был пейзаж. Да, раньше эта мастерская принадлежала Вильяму: вот на стене в рамке висит его автопортрет, левее - нежная сакура в цвету, рядом нарисован портрет почему-то недовольного Сая. Агент невольно улыбнулся, вспомнив, как он упрашивал старшего брат изобразить себя, а потом, после многочисленных просьб, садился на очень неудобную табуретку и пытался сделать "важное лицо", но у него никогда не получалось. Но он отвлекся. Пейзаж пышноволосого художника был несколько кривоват, однако Сай проявил тактичность: