Багровые узы

Глава 8.

Громко сопя, Гермиона в сердцах кромсала длинным кухонным ножом овощи в безуспешной попытке хоть как-то сбросить клокотавшее в груди раздражение. Да, именно раздражение. С удивлением для самой себя в какой-то момент девушка осознала, что почему-то совсем не злится на этого вредного, язвительного человека. Он ее раздражал порой до зубного скрежета, выводил из себя, бесил и откровенно напрашивался на рукоприкладство, но при этом совершенно не злил. И вот именно эта ситуация заставляла ее злиться уже на себя саму. «Черт бы тебя побрал, гад подземельный! Летучая мышь! Нетопырь! Сволочь слизеринская!» — Пожалейте собственные пальцы, — хриплый тихий голос из-за спины заставил её с испугу выронить нож и подпрыгнуть. — Вы с ума сошли?! — взвизгнула бывшая гриффиндорка, тяжело дыша и прижимая руку к груди. — Уже давно. Не замечали? — печально улыбнулся мужчина. Он стоял, боком привалившись к косяку. Худой, бледный, весь покалеченный, в коротких, слишком широких спортивных штанах и клетчатой рубашке, не подходящей ему никаким боком, даже цветом... Отлипнув, наконец, от дверного проема, он сделал пару неуклюжих шагов, схватился за стол и тяжело рухнул на табуретку. Дыхание казалось неровным и хриплым, было видно, что даже столь короткое путешествие из спальни до кухни далось ему нелегко. Но зачем-то ведь он сюда приплелся... Интересно, зачем? Гермиона внимательно следила за каждым его неловким телодвижением, молча и неподвижно. Оказался бы перед ней кто-то другой, она бы, не раздумывая, кинулась помогать больному человеку. Но это был Снейп. А с ним никогда не разберешь, что нужно делать, и как он это воспримет. Между тем, мужчина тоже не торопился с беседой. Облокотившись плечом о стену, он задумчиво выводил на столешнице замысловатые узоры длинными изломанными пальцами. Чуть заметно поморщившись, Гермиона отвела взгляд. Смотреть на эти некогда красивые руки без содрогания ей не удавалось до сих пор. Каждый раз перед глазами всплывали слишком уж реалистичные картины того, что пережил зельевар, когда получал эти ужасные увечья, какую боль испытал. Слегка прикусив губу, девушка и не заметила, как в очередной раз принялась рассматривать лицо бывшего учителя. Казалось, просидев над бесчувственным мужчиной столько дней, она должна была давно изучить каждую его черту, каждую самую мелкую морщинку. И все же сейчас он казался непривычно другим, печальным, возможно, даже нерешительным или смущенным. «С ума сойти! Неужто собрался извиняться за свою вечную грубость? Уверена, ни за что не решится!» — Зачем вам все это? — тихий хриплый голос мужчины прервал ее размышления. — Что? — растерянно уточнила она. — Вот это, — пожав плечами, зельевар продолжал невидяще смотреть куда-то в пространство. — Вы перевернули всю свою жизнь с ног на голову, разругались с друзьями, забыли про любимые книги, нигде не бываете, забросили учебу. Зачем? Гермиона озадаченно уставилась в отрешенное лицо супруга. Зачем? Сколько раз она сама задавалась этим вопросом. Зачем, мать вашу?! — Я хочу вам помочь, — тихо проговорила она, усаживаясь напротив. — Зачем? Задумавшись всего на пару минут, она снова заговорила: — Вы столько сделали для нас... для меня. Вы спасли мне жизнь. Если бы не вы!.. Это все так несправедливо, то, что с вами случилось. Но мы всё исправим... — она запнулась, но тут же сбивчиво продолжила. — Ну, может, не всё... Но то, что сможем. Мы вас вылечим. Найдем выход. Поверьте. Я помогу. — Можно мне принять ванну? Девушка замолчала с открытым ртом, так неожиданно сбитая с мысли. Что? Ванну? Какую ванну? Причем здесь ванна? Не дождавшись ответа, мужчина как-то слишком покорно кивнул и, коряво упираясь руками о столешницу, тяжело поднялся на ноги. Глаза пугали непроглядной пустотой. — Стойте! — спохватилась девушка, вскакивая. Мужчина замер на месте, будто вкопанный, совершенно диким взглядом уставившись на собственные вдруг прилипшие к полу ноги. — Ой! — сдавленно пискнула Гермиона. Это был прямой приказ! «Стойте». И вот он стоит. Будто безвольная марионетка в плену собственного, неподвластного ему, тела. Снова узник. Раб своей Хозяйки. Секунда звенящей тишины внезапно прервалась хриплым отчаянным рыком. — Отпусти! — свистящий злой шепот. Горящий, почти сумасшедший взгляд, будто прожег дыру в сердце. Василиск, не иначе! Сильное и могущественное существо, вечно запертое в подземельях Хогвардса. Экземпляр номер два... — Простите! — всхлипнула девушка, так и не сумев сдержать истеричных слез. — Я не хотела. Я не подумала. Конечно, идите. То есть, если хотите... Черт! — Отпусти! — столько отчаянной мольбы в одном единственном слове... Искореженные слабые пальцы вцепились в одежду Хозяйки. Захлебываясь слезами, Гермиона судорожно ухватилась за его мелко подрагивающие плечи. Всхлипывая и икая, она яростно замотала головой. Нет. Нет! — Ты слишком самоуверенная тупая сучка! Грязнокровка, не достойная зваться ведьмой! С каждым новым словом, выплюнутым в бессильной ярости, мужчина сползал на пол, сотрясаемый спазмами магического отката. Но, невзирая на разрывающую тело боль, он продолжал шипеть все новые и новые ругательства, уже ничего не видя сквозь пелену агонии. — Северус! — заливаясь слезами, взмолилась, наконец, Хозяйка. — Пожалуйста, перестаньте! В ту же секунду он умолк. Прямой приказ заставил раба подчиниться и замолчать. Ни единого звука больше не вырвалось из его онемевшего рта. Но даже все глубже проваливаясь в беспамятство, он беззвучно и упрямо продолжал проклинать Хозяйку, едва заметно шевеля подрагивающими губами. *** Из глубокого вязкого сна Гермиона выныривала крайне тяжело, будто пытаясь выбраться из коварных зыбучих песков, то и дело затягивающих обратно. Иногда казалось, что вот сейчас она, наконец, сумеет вырваться из морока, но раз за разом снова проваливалась в довлеющее забытье. Но вот, почувствовав рядом с собой неясное движение, девушка резко открыла глаза и села. Стоило немного привыкнуть к полумраку комнаты, как она сообразила, где находится, и вспомнила предшествующие события. Ее несговорчивый муж довел себя до глубокого обморока, устроив сеанс самоистязания посредством магического отката за ругань на неё. В результате он растянулся на полу прямо посреди крохотной кухоньки. Дотащить сие тощее, но почему-то безумно тяжелое тело до кровати вымотанная вусмерть девушка даже не пыталась. Она приволокла прямо на кухню два одеяла, на одно из которых кое-как перекатила обморочного супруга, подсунув ему под голову подушку. Потом сама устроилась рядом и, укрывшись вторым одеялом, прижалась к этому непутевому сквернослову всем телом, в очередной раз делясь своей энергией и теплом. Так она и уснула в обнимку со своим грозным школьным учителем. Сейчас за окном маячила яркая полная луна, разбавляя своим мягким светом тьму поздней ночи. Гермиона старательно потянулась, оглушительно хрустнув позвоночником, и обернулась на лежавшего рядом мужчину: глаза прикрыты, лежит неподвижно, дышит тихо, почти не слышно. Но она столько времени провела у его кровати, беспокойно ловя каждый вдох, что сейчас обман распознала практически сразу.