Без обид, милый!

За блеском в его глазах.

Он шёл к этой минуте полтора года. К этой летней веранде уютного ресторанчика посреди Сицилии. Загорелые итальянцы пьют вино, горячо дискутируют о политике, танцуют фламенко под негромкую музыку. Смешаться с ними непросто с его-то бледностью аристократа, но хочется верить, что удалось. Получается верить, когда тот, кого он так долго искал, проходит мимо его столика с тарелкой грибной пасты и приборами на подносе.

- И всё-таки явился.

Мужчина обернулся, услышав родной язык, и проследил взглядом за тем, как к нему подсела удивительно красивая итальянка. Стряхнув пепел с тонкой сигареты, она посмотрела ему в глаза стылым взглядом и проговорила низким голосом:

- А я всё гадала, когда же ты соизволишь наведаться, так называемый Том.

- Мы знакомы?

- Надо бы знать мать человека, которого убил в самом начале его пути.

Неуместная усмешка тронула губы Тома. Сигарета в женских пальцах тонула в собственном дыму.

- Я много кого убил, а ты мне кажешься знакомой.

- Элеттра Борджия.

Её атласное платье в этом вечере манит и сверкает, пахнет сандалом и полынью, глиной, утехой грешника и скорбью потери. Древней Род Зельеваров и слава Черной Вдовы на ней, как клеймо, но здесь она лишь как родная мать слишком рано убитого и приемная слишком долго живого. Том оторвал взгляд от черного браслета на её запястье и нашел глазами того самого зеленоглазого официанта, за которым пришел. Глядя на то, как он забирает со стойки напитки, перекинувшись парой слов с барменом, и танцует под музыку к столику с шумной компанией студентов. С улыбкой отвечая на какие-то их вопросы, едва уловимо блестит штангой на языке, что пристукивает об острые зубы, забирает пустые бокалы и плывет за деревянные дверки, что никогда на месте не стоят, на кухню. Назад выходит в девушкой-официанткой, что схожа с ним белой рубашкой-безрукавкой, о чем-то щебечет с ней на ухо, ухмыляется и идет встречать новых гостей, на ходу цепляя две папки с меню. Цветастая татуировка пожирает всю худенькую руку до самого плеча, Том готов поклясться, что видит в разноцветном мракобесии золотой снитч у локтя.

- Ты знала, что я приду.

- Иначе и быть не могло. Я и ему об этом говорила, он поначалу верил, а теперь только отмахивается. Долго же ты шел, Лорд. Твой принц чуть с тоски не умер.