Без обид, милый!

Я забуду забыть. Ты забудешь запомнить.

- А ну, стоять! Куда собрался? Присядь-ка, герой.

Гарри, собиравшийся подняться в спальню, закатил глаза, когда его подхватили четыре руки и потянули обратно в гостиную. Близнецы усадили его в кресло, вокруг которого уже сидели Гермиона и Рон, и сели рядом, скрестив руки на груди.

- Рассказывай, золотой. Насколько мы поняли, ты Сам-Знаешь-Кому не той палочкой угрожаешь, - синхронно поиграли бровями близнецы.

- Мерлин, Фред, Джордж! Что за метафоры? – страдальчески прикрыла глаза Гермиона.

- Можно обойтись и без них, - обрадовался Джордж. – Гарри, родной, ты что, объездил Темного Лорда?

- Нет, – недовольно надулся Гарри. – Он ломается.

- Мерлин, о чем мы говорим… - откинулся на спинку кресла Рон, прикрыв рот рукой.

- Но, он тебе нравится? – с плохо прикрытым восторгом спросил Фред.

- Если бы вы его увидели «без грима», вам бы он тоже понравился.

- К его сожалению, мы - гетеро, - пожали плечами братья.

Гермиона, заметив, как Гарри безынтересно пялится в огонь,  взяла его за руку и попыталась его отвлечь:

- Может быть, подготовимся к первому учебному дню? Полистаем учебники… - бодро спросила она.

Гарри, прищурившись, посмотрел на неё и пренебрежительно резюмировал:

- Что-то на татарском.

- Не грусти, Гарри, ты не один, – сочувственно положил ему на плечо голову Джордж, надув губы.

- Конечно, не один. Со мной моя биполярка, куда б она делась, – бросил Гарри, скинув с себя близнеца, поднялся из кресла и вышел из гостиной.

Идя по коридору, закурил. Зачем-то посмотрел на свои руку, с зажатой пальцами сигаретой и вспомнил руки Тома. Сильные руки, цепкие пальцы. Такими руками душат с пристрастием или спасают за мгновение до гибели. Только вот они не в кино и даже не в книге. Ни один писатель в здравом уме такого бы не придумал, только жизнь.

Его меньше, чем обычно, он устал и напряжен. Вроде никто не умер, все бодры и веселы, а ему паршиво, будто что-то важное случилось. Скорее, не случилось. Не хватало взбалмошного Долохова, ненормальной Беллы, вечно удивленного Люциуса и ещё черт знает чего. Не хватало душевных разговоров в голове, заштрихованных надеждой на будущее. Собственного недовольного лица окутанного флером чужой личности в Сквозном Зеркале. И будь он молнией ёбнут, в его хладнокровии проскальзывала заинтересованность, как бы успешно он ни пытался её спрятать.