Я тебя сломаю

Часть 45.

Pov. Лиса.
Мы переходим в гостиную, и я сажусь подальше ото всех.
Поднимаю ноги. Ёжусь от одного присутствия этого человека.
Я знаю, что нельзя судить людей по внешности. Но есть в этом адвокате что-то ужасное, отталкивающее.
И дело не в многочисленных шрамах на лице и ладонях. И отсутствии нескольких пальцев на руках. А в крови, выступающих на бинтах… Он их лишился совсем недавно.
– Этот подарок сделал мне господин Ким, – замечая мой взгляд на его ладонях, отвечает мужчина и облокачивается на кресло.
Ким?...
Это ведь Намджун, да?
Тот человек, что помог мне?
Не верю я ему. Намджун – бандит. Такой же, как и Чонгук, но он… Нормальный. Майя с ним счастлива.
– Не сделаете ли мне чая? – выпрыгиваю из своих мыслей.
Я рефлекторно киваю и встаю с кресла, но тут же сажусь обратно, когда слышу категоричные и бескомпромиссные слова:
– Не сделает, – сухо и твёрдо говорит Чон, припечатывая мою попу обратно к креслу. – Ближе к делу.
– Нет, так нет…
Его ни капли это не обижает.
– Вы в курсе, господин оставил завещание, где говорится о наследстве в виде всех миллиардов и компаний госпоже Лалисе. Так вот. Я так понимаю, господин Чон, вы рассчитываете на наследство? Чем быстрее вы узаконите брак, тем быстрее пойдёт отсчёт времени. Срок – три года. В момент заключения брака срок аннулируется, и, пока госпожа Лиса является вашей законной супругой, никто не может претендовать на её долю. То есть, как только вы поженитесь, завещание перестаёт действовать. Оно становится негодным. Но. Если вы разведётесь раньше, чем через три года, то долю на наследство может получить любой другой мужчина. И завещание начинает действовать с новой силой.
Я слышу сквозь туман в ушах. Вату, которую затолкали внутрь.
Но понимаю одно – пока я жена Чонгука, даже юридически я нахожусь в безопасности.
Кто вообще придумал эти глупые правила? Точно…
– Я понял тебя, – Чон слушает молча и соглашается сейчас с адвокатом. – Нужен ли ты, как свидетель, при заключении брака?
– Да, я необходим при данном процессе, – прикрывает глаза. Интересно, а если он умрёт… Что случится? – Прошу сообщить мне, когда будет примерная дата помолвки?
Перевожу взгляд на Чонгука. Сминаю серый свитер руками. И жду. Приговора.
– Завтра.
Мои глаза сами округляются в удивлении, когда слышу эту шокирующую фразу.
Так скоро…
– Позвоните мне, как будете готовы, – адвокат протягивает ладонь без трёх пальцев вместе с бумажкой. – Передавайте Киму привет.
Тот только хочет собраться и уйти, как Чон его останавливает.
– Что будет в случае, если я сдохну, но мы будем в браке? – этот вопрос волнует и меня.
– Если срок в виде трёх лет не выйдет, завещание опять же вступает в силу, – улыбается мужчина, заставляя опустить взгляд вниз, закусить нижнюю губу, смять её и задуматься.
Зачем он всё это устроил?
Если так подумать, то, как только я выйду замуж, мой партнёр получит не только деньги, но и проблемы. Например, охота на его жизнь. Ставит её под прицел.
Это что-то вроде игры? Вытерпел три года, выжил - получай награду?
– Поэтому вы должны учитывать, что как только госпожа станет вашей женой…
Хочу его исправить, но даю договорить.
– Вас захотят убить…
А вот это уже страшнее всего. Страшнее того, что я буду жить здесь ещё долгое время. Того, что завтра я выхожу замуж.
Не станет его – я попаду в ещё более ужасные руки. Я уверена в этом. Пока Чон не берёт меня силой. И, надеюсь, не возьмёт. Но вот другие… А если я рожу, Чонгука убьют, меня заберут, а ребёнка убьют следом за его отцом…?
Сглатываю и выгоняю эти мысли с головы. Жду, когда мужчина уйдёт.
Мне нужно поговорить с Чонгуком. Попросить его уехать, скрыться с лица земли. Я не хочу умереть сама, и не хочу, чтобы умер он. Потому что есть вероятность, что я попаду обратно к Климу…
Или кому ещё хуже.
Лишусь ребёнка. Которому ОН дал право на жизнь.
Эгоистично, но, правда.
– Я понял. Можешь валить, – после этих неотёсанных и грубых слов Чон встаёт со своего места.
У меня в голове звучит похоронный марш.
Эй, откуда ты там взялся?
Напряжённо смотрю на мужчину, от которого теперь полностью зависит моя жизнь. В принципе, как и всегда.
И, когда мы остаёмся наедине, а за подозрительным адвокатом закрывается дверь особняка, спрашиваю:
– Ты хочешь, чтобы мы поженились завтра? – наивный вопрос.
– Нет, я пошутил, – огрызается.
– Да? – смотрю в его израненную спину, прикрытую сейчас майкой.
– Я, блять, похож на клоуна? – он резко разворачивается ко мне. Пылает гневом.
Интенсивно отрицательно машу головой. Как он так быстро разозлился?
– Нет, – всё же отвечаю, оказываясь в плену тёмных глаз, осматривающих меня с головы до ног.
Вместо того, чтобы продолжить наши препирательства, неотёсанно произносит:
– Я есть хочу. Пошли.
И всё. Дальше ни слова о женитьбе, о завещании. Гробовая тишина, пока готовлю нам обед. После него мы расходимся по комнатам, где проводим время до вечера.
Тогда приезжает малышка и просит меня заплести ей косички, чем мы и занимаемся всё оставшееся время, пока девочка не убегает спать.
Я смотрю ей вслед и думаю о нашем малыше. Каждый раз.
Интересно, кто у нас родится? И не знаю даже… Сердце подсказывает, что девочка. Но я не уверена.
Надо будет поговорить с Чонгуком не только насчёт родительницы, заикнуться про которую боялась сегодня на обеде, но и про УЗИ.
Но это всё будет завтра.
А сейчас убираю после наших полуночных занятий всё лишнее с дивана и заваливаюсь спать.
Завтра будет сложный день. Потому что мне… предстоит стать женой Чона…

– Вставай, – это слово, как рокот грома, разносится над головой.
Сонно приоткрываю глаза и кое-как поднимаю взгляд на мужчину, что нависает надо мной огромным телом. Чонгук уже одетый и в полной готовности.
Нет, не к свадьбе. К выходу на улицу. Там очень морозный ветер. А судя по куртке… Он куда-то собирается.
И, видимо, со мной.
– Почему так рано? – встаю с постели. Так не терпится? – Ты же сказал, что церемония будет вечером.
Ну, как церемония. Регистратор придёт. Дело займёт пару минут.
Но сейчас всего лишь одиннадцать утра. Куда нам нужно так рано и в такой день?
– Пошевеливайся, – приказывает, сверля во мне огромную и сизую дыру. – У тебя десять минут на сборы.
– Зачем? – не унимаюсь.
Чонгук закатывает глаза. Выдыхает недовольно носом, как разъярённый бык.
– Мы едем тебе за платьем, – недовольно.
– Что? – я тут же просыпаюсь. – Каким платьем?
Сказать, что я удивлена – ничего не сказать.
Вижу раздражённое лицо Чона и слышу такие же недовольные слова. Сказанные сквозь зубы:
– Которое ты хотела.
Но я ведь… Ничего ему не говорила. Молчала. Ведь знаю, что наша свадьба – фикция. Пройдёт дома. Мы просто распишемся, нам поставят штамп в паспорте.
И говорила я о платье только если…
Маленькое и невыносимое трепло!
Сжимаю кулаки и представляю, как шлёпаю ладонью по  маленькой попке в наказание.
– Оно мне без надобности, – никуда не желаю выходить. Да и вообще я сказала о платье только из-за её вопроса. Не скажешь же девочке, что я здесь не по своей воле. А свадьба – лишь выход из проблемы? И то. Она порождает другую.
Но она маленькая. Не надо ей ничего знать. Пришлось приврать. О том, что я мечтаю о пышной свадьбе. Или хотя бы о платье. Но его не будет, поскольку нам это не важно.
– Пошли, – и опять пренебрежение.
– А как же опасность?
– Твоя главная опасность – я, – и в чём-то он прав. Нет, сто процентов.
– Чонгук, зачем оно мне? – вскакиваю с кровати, пытаясь вразумить его. Почему он мое желание и мимолётные лживые слова принимает всерьёз? Разве так бандиты поступают? Они кричат не рыпаться, принимать всё, что есть, а этот… Зовёт покупать свадебное платье, которое не нужно ни мне, ни ему. – Его никто и не увидит. Я же буду, как клоун. Да и оно мне не нужно… Я просто сказала…
Я не договариваю.
Чон напрягается, что видно по его лицу. Внезапно появившимся морщинкам, выступающим скулам. Челюсти сжимает и на меня не смотрит. Глаза разгораются, как дрова в камине. Всё быстрее.
Как долго злиться будет?
– Собирайся, – бездушный приказ. Плевать ему. То, что задумал – выполнит.
Он уходит, не отчитывается и ничего не рассказывает. Оставляет меня одну стоять в ступоре несколько минут. До тех пор, пока понимание не простреливает стрелой всё тело.
Быстро собираюсь, чтобы случайно не злить Чона. Настроение у него поганое. Поэтому лучше уж подчиниться, чем потом сделать ещё хуже...