Свет лилий [18+]

20. Нить не разрывается

Когда рассказ подошёл к концу, да и завтрак был съеден, Вэнь Шэню нужно было собираться во Дворец. Он рассказал о своих намерениях матушке и сестре перед тем, как закрыться в комнате на некоторое время.

Конечно, он соскучился по ним, но о многих их делах он узнавал из писем, а об остальном говорить не хотелось. После всех головокружительных приключений в лице Тао Биюня ему вообще не хотелось говорить ни с кем дольше получаса, и всё чаще он нуждался во времени наедине с собой и своими мыслями.

Этого беспричинного, на их взгляд, ухода матушка и Вэнь Сяоли не поняли. Вернее, они постарались отнестись к этому с пониманием, учитывая, что теперь их сын и брат был совсем другим человеком.

Внешне Вэнь Шэнь казался отрешённым, далёким от мирского, словно спустившийся с гор монах. Можно было подумать, что его ничуть не интересует то, что волнует обычных людей. Оно и не мудрено, ведь он будто бы делает всё, чтобы так показалось каждому встречному.

Но сейчас Вэнь Шэнь волновался. Он ведь идёт во Дворец, роскошный и прекрасный рай для княжеских особ, притом идёт не просто постоять, а на аудиенцию к самому Его Величеству Князю Язцы-луну. Конечно, они были знакомы лично, но прошло ведь уже два года, да и сам факт их знакомства Вэнь Шэня волновал не меньше.

Вспомнит ли Ли Шаньяо его? Или, может, отдаст солдатам приказ арестовать его за происшествия двухлетней давности?

Всё это очень вряд ли. Его имени никто не узнает, а лицо будет скрыто.

Всё это так волновало Вэнь Шэня. Он стоял и смотрел в зеркало, подрагивающими пальцами завязывая на лице вуаль.

Когда он только прибыл в Сы, он не чувствовал надобности в вуали, не было у него такого понятия, и однажды он даже попал в неловкую ситуацию, забыв скрыть своё лицо перед незнакомцем.

Но за всё это время Вэнь Шэнь привык. Он знал, что его эмоции будут недоступны для посторонних, что никто не будет оценивать его по внешности, и отсутствие вуали даже рядом со знакомыми людьми заставляло чувствовать себя некомфортно.

И всё равно он волновался, хорошо ли выглядит. Поворачивался вбок, вертелся перед зеркалом, поправляя даже вылезший волос обратно в причёску. Светлое пятно на коже и обесцвеченный локон могли выдать его, но вряд ли кто-то мог бы подумать, что интеллигентный Жрец, приехавший издалека, может быть... тем самым взбалмошным юношей, играющим танцовщицам на улице.