No surprises

9. Розовый в ромашку.

На следующий день Эрен в университете не появляется, а его друзья сбегают с пар — прямо перед лекцией профессора Аккермана. Собственно, по этой причине он и озаботился пропажей студентов, ведь никто в здравом уме не рискует прогуливать дискретную математику. Староста группы не сообщает ему ничего внятного, лишь подозрительно хмурит брови и обещает позвонить всем троим.

Йегер не приходит и в пятницу, поэтому Аккерман, тихо зверея, приказывает насмерть перепуганному первокурснику снова разыскать старосту. Девушка является незамедлительно, вытягивается, словно на построении, и отчитывается, мол, этот придурок заболел, и они собираются всей группой проведать его на выходных. «Придурок» в ее докладе звучит особенно тепло, сопровождается беглой улыбкой, и профессор делает свои выводы по этому поводу.

До конца рабочего дня он сам не свой, даже мелом швыряется реже, чем обычно, и все повторяет про себя, что ему нет никакого дела до Йегера и его простуды. Тем не менее, после занятий Аккерман заезжает домой на пару минут, чтобы покормить кота, после чего отправляется в супермаркет, где набирает полную тележку всякой, как ему кажется, ерунды.

У подъезда профессор сталкивается с Микасой и Армином. Все трое обмениваются долгими взглядами, в которых читается сотня неуместных, хотя и вполне справедливых вопросов.

— Семьдесят четвертая квартира, — просто произносит Микаса, подхватывает оторопевшего Арлерта под локоть и уводит.

Аккерман лишь благодарит богов, что ему встретились эти двое, которые уж точно не станут распространяться об увиденном.

Когда Эрен, ворча, отпирает дверь, то первое, что он видит, — два громадных, доверху набитых пакета и ноги в тщательно начищенных ботинках.

— Здравствуйте, — тянет удивленно. — Какими судьбами?

— Ты не явился на занятия, — резко раздается из-за пакетов. — Я пройду или так и будем на пороге трепаться?

Йегер отступает, впуская профессора, но не уходит, пока тот молча снимает пальто и разувается. Любопытство берет верх над неловкостью, поэтому Эрен едва ли не с головой ныряет в сумки, шурша полиэтиленом и бумагой. Выныривает он уже с банкой «Нутеллы», сияя счастливой улыбкой.

— Можно я вас расцелую?

— Только попробуй, — Аккерман выставляет перед собой руки и шарахается от Йегера, как от прокаженного.