evil prevails

рождение будущего

2 years ago.

По разрушенным улицам гуляет холодный ветер, несущий за собой запах разложения и пороха. В домах, куда попадали снаряды, не унимается огромное яркое пламя, стремительно охватывающее рядом находящиеся здания. Давным-давно остывшие тела медленно каменеют, лежа на земле, подстреленные в спину. Пытались бежать от врага, найти спасение и маленькую надежду на жизнь, которую так жестоко отобрали.

В городке, что осыпался руинами, борьба за территорию продолжается пятый день.

Чимин перебирает пальцами оставшиеся в коробочке гильзы, прислонившись спиной к бетонному блоку. Он хмурит брови и поджимает губы, надеясь, что небольшого содержимого, которое он насчитал, хватит на пару десятков змеиных голов. С сомнением помотав головой и тихо цокнув, он раскладывает гильзы по многочисленным карманам своей армейской куртки, чтобы ни одной не потерять. Золото сейчас не так ценно, как лишняя пуля.

Натянув на руки перчатки без пальцев, Чимин берет с кафельного пола, перепачканного кровью и грязью, свой автомат, и поднимается на ноги, слегка ноющие от долгого нахождения в одной неподвижной позе.

— Когда уже гребаное подкрепление будет, — хмыкает он раздраженно, и, пригнувшись, бесшумно подходит к окну, у которого засел капитан сто девятой группы. Уже несколько часов он продолжает наблюдение. — Что у тебя там? — спрашивает Пак, садясь рядом и с прищуром, осторожно выглядывая наружу. Прямо напротив расположено здание банка, в котором засели аспиды.

— Тихо, — отвечает альфа, сосредоточенно смотря в оптический прицел. — И хорошо, пусть не рыпаются, пока наши не подкатят, иначе долго не протянем.

— Если бы боеприпасов хватило, я бы прямо сейчас с этими ублюдками покончил, — вздыхает Чимин, отвернувшись и прислонившись спиной к стене возле окна.

Прижав автомат к груди, он оглядывает рассредоточенных по помещению солдат. После последней перестрелки со змеями они отдыхают, пытаются набраться сил, при этом находясь в вечном напряжении от неизвестности. Ни на миг нельзя расслабляться. Аспиды могут атаковать в любой момент. Кто-то обрабатывает полученные ранения, кто-то переговаривается и перекусывает, кто-то чистит оружие, а кто-то лежит и смотрит в потолок, ни на секунду не выпуская из рук автомат, думая о конце и с грустью — о дальнейшей жизни, реальность которой стоит в этот момент под большим вопросом. Каждый скучает по своим близким, по родным землям и дому, в котором бережно хранятся воспоминания о добром и беззаботном детстве.

А вернутся ли? Уверены ли теперь, что сумеют вырваться из лап войны и прижать к груди своих любимых людей снова? На лицах у каждого лишь одно написано — победить любой ценой. Вернуться домой живым, неважно, даже если не целым.

— Осталось несколько часов подождать, они уже в пути, — капитан бросает на Чимина короткий взгляд, в котором успевает промелькнуть утешение, поддержка.

— И жратвы бы пригнали, — вздыхает Пак, барабаня пальцами по корпусу автомата.

— Война или нет, тебе только одно всегда важно, — издает короткий смешок альфа.

— Нам всем нужны силы, Чонгук-а, — закатывает глаза Чимин. — Мы тут как на пороховой бочке сидим. Надо связаться с остальными из сто четвертого и девятого, узнать, как сверху обстановка.

— Они этажом выше. Мы бы услышали, будь что-то не так, — спокойно говорит Чонгук, потирая свободной рукой затекший затылок. — Ты просто ждать не умеешь, Чимин-а. Понимаю, бездействие напрягает, но у нас сейчас нет другого варианта.

Чимин прикрывает глаза и откидывает голову назад, коротко кивнув. Чонгук прав. Паку всегда трудно усидеть на месте, когда нужно действовать. Из них двоих нечеловеческим терпением отличается именно Чонгук, который готов ждать неподвижно хоть всю жизнь, если потребуется. А Чимина это сводит с ума. Даже в первые годы их службы Чон мог стоять в линии не двигаясь по несколько часов, и даже не моргнул бы, в то время как Чимин внутренне взрывался, а потом делал вокруг не маленькой базы несколько кругов, чтобы наполниться новыми силами. Ему кажется, что когда не двигаешься и бездействуешь, тело становится деревянным, ни на что не способным. Неусидчивость альфе мешает с самого детства и, как бы Чонгук ни пытался учить его терпению, Чимин пока все еще не поддается. Порой Чон даже удивляется, как Пака повысили до капитана с таким стремлением лезть на рожон, но сразу отметает глупые вопросы. Чимин, в любом случае, один из лучших в армии.

— Мне нужно отвлечься, — Пак поднимает голову и серьезно смотрит на Чонгука. — Сколько ты так уже сидишь, Чон? Давай я заменю тебя.

Чонгук не сопротивляется. Долгое нахождение в одном положении все-таки начинает причинять мышцам боль, как и глазам, напрягавшимся несколько часов подряд. Он отползает в сторону и ложится на спину на расстеленной камуфляжной куртке. Чимин сразу занимает место альфы и, укладываясь как можно удобнее, принимается за наблюдение.

— Поспал бы, — бросает Гуку Пак.

— Нет, исключено. Я немного так полежу и пойду проверю наших, — Чонгук подкладывает под голову локоть и смотрит в потолок, уложив другую руку на животе.

— Я так зол, что мы сами себя загнали в угол, — хмыкает Чимин негромко. — Теперь даже не можем сменить позицию. Мы тут как на ладони.

— Ты прав, но выбора у нас не было. Думаю, змеи не атакуют, потому что решили, что нас тут сотни. Пусть считают так дальше, — слабо усмехается Чонгук, перебирая в пальцах нагревшийся от прикосновения с теплой кожей жетон. — Они осторожничают, очень не хотят сдавать эту территорию.

— Как и мы, — Чимин слегка прищуривается, пытаясь разглядеть что-то в окнах здания банка. Террористы тоже их забаррикадировали.

Чонгук мычит в ответ и устало прикрывает глаза. Как бы он ни сопротивлялся, тяжесть трех бессонных дней дает о себе знать. Сознание уплывает, а мысли, которые должны быть полностью сконцентрированы на происходящем в данную минуту, периодически сменяются картинками родного дома.

Альфа невольно представляет, как возвращается туда, где даже без солнца пахнет солнцем, на пороге скидывает с плеча армейский рюкзак и ловит выбежавшего навстречу Тэхена, визжащего на весь дом от радости, а после обнимает родителей, видя на их лицах облегчение. Их сын жив, он снова смог вернуться с войны. В который раз прошел Ад и уцелел. И улыбаться не разучился несмотря на шрамы, оставленные кошмаром. Чонгук скучает, так сильно скучает по ним, что в груди колоть начинает, а под веками щипать от слез.

Он сует руку в карман своих песочных камуфляжных карго и гладит пальцами сложенный бумажный лист, который выкрал у младшего братика. Там изображена семья, нарисованная Тэхеном. Так Чонгук знает, что они всегда рядом, они чувствуют его, а он чувствует их. В этом рисунке сконцентрирована любовь, в него вложены частички душ папы, отца, Тэхена и самого Чонгука. Одно прикосновение к этому клочку бумаги придает сил и лишает скрытого внутри страха. Заставляет подняться и двигаться дальше, до самого последнего вздоха.

Чонгук убирает руку и встает с пола, вешает на плечо автомат и решает пройтись, разведать состояние своих солдат.

— Чан-а, держишься? — спрашивает он у лежащего у одной из колонн альфы с перевязанной головой. — Немного осталось, скоро всем поможем, — мягко говорит Гук, слегка похлопав солдата по колену. — Только не засыпай, понял?

Чан делает едва заметный кивок и коротко сжимает ладонь капитана пальцами. Чонгуку он верит, как никому. Капитан провел свой отряд через десяток сражений, порой ставя жизнь людей выше, чем задание, которое в конечном итоге успешно завершал. Он не раз рисковал собой, плюя на приказы свыше, благодаря чему спасал множество невинных жизней. Кому, как не ему, верить?

Чонгук сочетает в себе контрастные качества, не каждому в армии присущие. В один миг он может быть хладнокровным и сосредоточенным, максимально серьезным, а в другой — мягким и сопереживающим, за что каждый в рядах проникся к нему уважением. За таким капитаном они пойдут хоть в самое пекло, встанут против самого Дьявола. Жизнь за него отдадут без раздумий, как и он сам за своих людей.

Чонгук обходит группу, переговаривается, спрашивает о самочувствии, узнает обстановку, выясняет, кто в чем нуждается, и делится последними новостями. Подмога скоро будет.

Присев в обнимку с автоматом возле Чимина, он вытягивает ноги и скрещивает на щиколотках.

— Без Намджуна так странно, — вдруг заговаривает Чонгук после затянувшегося молчания. — Он же у нас теперь полковник, так и до генерала недалеко, — улыбается он уголком губ.

— Я все еще опечален, что его перевели на юг, — вздыхает Чимин, отвлекаясь от своих наблюдений и коротко поглядывая на капитана. — Мы втроем всегда были, вместе до конца, а теперь наш Джун-и потихоньку становится важным дядей в армейском кругу. На самом деле, это круто, я очень горжусь им, но... — Чимин хмурится и закусывает губу.

— Но будто не стало одной важной детали, да? — договаривает Чонгук, вскинув бровь. Чимин кивает и снова смотрит в прицел. — Одно хорошо: пока мы все живы, сможем увидеть друг друга, остальное не так важно.

— С этим не поспоришь, — кивает Чимин, слегка улыбнувшись другу.

— Капитан! — слышится позади запыхавшийся голос юного солдата.

Чонгук и Чимин синхронно оборачиваются.

— Что случилось? — Чонгук спешно поднимается, хмуря брови и подходя к вояке со своей группы.

— Подмога, капитан Чон, — отдышавшись, выдает, наконец, парнишка. — Сто пятая группа уже здесь.

Военные готовятся к штурму.

Набравшись сил и пополнив боеприпасы, солдаты выслушали изложенный капитанами трех групп план, конечная цель в котором — полная зачистка вражеского отряда за четыре часа.

Чонгук присел у выхода, держа автомат наготове и с прищуром выглядывая наружу. Рядом опустился Чимин, сосредоточенным взглядом скользя по зданию банка. Аспиды, к счастью, так и не додумались нанести удар первыми.

— Ты же в курсе, что их там больше, чем нас? — негромко спрашивает Пак, чтобы только Чонгук мог его услышать.

— Мы справимся, — без колебаний отвечает Чонгук, быстрым движением поправив шлем на голове. — Но если ты вдруг перестал в себя верить и засомневался, можешь отсидеться тут, пока мы будем зачищать здание, — Чон улыбается и подмигивает Чимину.

Тот вытаращил глаза от возмущения и слегка пихнул друга в плечо.

— Шутки свои засунь подальше, а то я тебе этот твой глаз вырву, — хмыкает Чимин, кивнув на левый глаз Гука, которым тот подмигнул, и поджав губы. — Я и один легко могу туда пойти, вы меня пока тут подождите, я быстро, — сразу смягчается альфа, коротко усмехнувшись.

— Определись, боишься ты или нет, капитан Пак, — ухмыляется Чонгук.

— Я с тобой, засранец, до конца, знаешь же, — Чимин улыбается уголком губ и протягивает другу ладонь.

— До конца, брат, — Чонгук крепко обхватывает пальцами ладонь Пака и кивает. — Пойдем, разберемся с проблемкой, а потом выпьем где-нибудь.

— Вперед.

Меж двух зданий посреди дороги лежит дымовая шашка, брошенная военными. Спустя несколько секунд улицу начинает заволакивать густой дым, а покой нарушается возобновившимися после долгих часов молчания выстрелами. Аспиды реагируют мгновенно, начиная отстреливаться вслепую.

Военные подступают к банку с трех сторон. По центру идет группа капитана Чона. Проход с помощью дымовой шашки не самый безопасный, но иного пути, более безопасного, к зданию врагов не нашлось. У Чонгука при очередном болезненном стоне где-то рядом сердце пропускает удар. Его люди спешно подвигаются вперед, пытаясь давать отпор. Со всех сторон автоматные очереди. Туман, к счастью, не торопится рассеяться, что позволяет армии быстро пересечь длинный переход.

Позади слышится шорох и звук удара приклада об асфальт. Чонгук мгновенно оборачивается и, прищурившись, разворачивается, спешно возвращаясь к подбитому солдату из своего отряда.

— Вон, нужно вставать, — говорит Чонгук негромко, помогая раненому в колено альфе подняться, и закидывает его руку себе на плечо, чтобы снизить давление на ногу. Вон не теряется и быстро ковыляет здоровой, крепко удерживаемый своим капитаном.

Пока отряды, пробившись внутрь, расчищают первый этаж, Чонгук усаживает Вона снаружи у стены.

— Здесь безопаснее, чем внутри, — объясняет Чонгук быстро. — Прижми чем-нибудь рану и даже не пытайся встать, приказ ясен? А то знаю я тебя, — хмыкает капитан, сжимая пальцами плечо альфы.

— Так точно, капитан, — хрипит Вон, кивнув и одарив Чонгука полным благодарности и уважения взглядом и отдав честь слабым движением руки. — Не возитесь со мной, наши без вас не справятся там, — он указывает подбородком на здание банка.

Чонгук кивает и спустя пару секунд исчезает за разбитыми стеклянными дверями здания. Стрельба уже слышится сверху, поэтому капитан на первом этаже не задерживается. Перешагивая через еще не остывшие тела аспидов, он быстро идет к лестнице. Нужно догнать своих и повести дальше.

Воздух полностью состоит из крови и пороха. Раскаленный, наэлектризованный. Одной маленькой искры хватит, чтобы подорвать тут все. Чонгук поджимает губы, стараясь как можно меньше дышать резкими запахами, к которым никогда не привыкнет, и быстро поднимается сразу на третий этаж. Второй уже зачищен.

Мимо со свистом пролетает пуля. Капитан сразу реагирует и скрывается за углом. Подняв оружие, он выжидает несколько секунд, пока враг перезаряжается, и выглядывает, выстреливая прямо в голову, облаченную в черную маску. Темный силуэт на той стороне коридора падает. Чонгук быстро идет на звуки стрельбы и уже спустя минуту воссоединяется со своей группой.

— Пиздец, какая здесь жара, — говорит кто-то из солдат, автоматной очередью отстреляв двух змей с противоположной стороны.

— Гасим ублюдков, — отзывается другой, доставая из нагрудного кармана гранату.

Чонгук петляет меж стойками и выстроенными аспидами укрытиями, отстреливая врагов и все плотнее прижимая их. Отовсюду слышна стрельба, закладывающая уши, крики раненных и умирающих, в воздухе витает едкий дым, сочетающий в себе вонь гари и пороха. Солдаты отчаянно сражаются, бросая на борьбу с врагами все свои силы, отметя все волнения и страхи в сторону. На поле боя никто не боится. Никто не отступит.

До последнего вздоха.

Пять этажей расчищено. Победа близка, но потери, которых оказывается больше, чем ожидалось, не дают ликованию проникнуть в души. Смерть всюду, радость победы не сможет ее затмить. Никогда, ни на одном сражении.

Чонгук в аду, который творится вокруг, улавливает взгляд Чимина, уверенно идущего напролом. На его лице поблескивают капельки крови, а в глазах горит огонь, способный испепелить каждого змея на своем пути. Чимин никогда не боялся, никогда не относился к смерти, как к той, кто выше него стоит и легко может отнять жизнь. Он смотрит ей в глаза каждый раз, находясь на равных, на одной ступени. И сейчас, как случается всегда, когда жизнь стоит под вопросом, в нем пылает твердая уверенность, а светлая душа полна бесстрашия. Даже если он погибнет, то прежде заберет с собой как можно больше аспидов.

Уловив взгляд Гука, он даже умудряется слегка улыбнуться и подмигнуть, после чего сразу же отворачивается и подсекает выскочившего из-за угла змея.

Чонгук движется вперед, в коротких перерывах размером с минуту давая своим людям приказы и делясь дальнейшим ходом действий во все еще формирующемся плане. Его внимательно слушают, а когда стрельба возобновляется, идут в бой, как бешеные псы срываясь с цепей.

Остается четыре этажа, но змей как будто не становится меньше. Чонгук подозревает, что ошибся в расчетах, предположив неверную цифру. Как бы то ни было, пространства у аспидов все меньше и, загнав в угол всех, убить будет легче с любой численностью. Риск велик, но иного пути нет.

Чонгук поднимается на шестой одним из первых и сразу же начинает отстреливать врагов, напавших градом пуль. Альфа быстро прячется за стеной и перезаряжается. Огонь аспидов перемещается на остальных военных, пробившихся на шестой этаж. Чонгук выходит из-за укрытия и сталкивается с Чимином плечом.

— Готовь пиво, я теплое не люблю, — говорит Чимин, попадая выстрелом аспиду в шею, и слегка морщится от брызнувшей крови. — Мы почти закончили.

— Кто тебя знает, — Чонгук присаживается за баррикадой, выстроенной змеями. Чимин тоже опускается напротив, чтобы пополнить магазин. — Сбежать еще не поздно, — усмехается Гук. — Я пойму тебя. А если серьезно, — лицо альфы мгновенно меняется, — не лезь на рожон, будь осторожнее. Неизвестно, что аспиды выкинут напоследок. Чувствуют, что им уже не вылезти отсюда живыми.

— И ты побереги себя, капитан Чонгук-и, — Чимин кивает и слегка хлопает друга ладонью по щеке, коротко улыбнувшись.

Чонгук резко выходит из-за прикрытия и поднимает автомат. Очередной этаж почти расчищен, оставшихся аспидов добивают солдаты. Чонгук осторожно идет по коридору, быстро поворачивая голову и коротко заглядывая в открытые разворошенные кабинеты. Вновь повисает почти идеальная тишина, не разбавленная выстрелами. Чонгук отчетливо слышит, как под ботинками хрустит битое стекло. Почти у самого конца коридора он вдруг останавливается, уставившись на пол. В трех метрах от альфы лежит граната с выдернутой чекой. У Чонгука в голове мгновенно щелкает. Он резко разворачивается и со всех ног бежит в обратную сторону. Позади раздается громкий оглушающий взрыв, буквально сотрясший пол и стены. Чонгук падает на пол, чувствуя, как в затылок и ноги впиваются осколки от взрывной волны. В ушах стоит звон, через который едва слышны возобновившиеся выстрелы. Альфа, не теряясь ни на секунду, резко поднимается на ноги, превозмогая жгучую боль от осколков, вонзившихся в мышцы. Перед глазами почему-то все начинает расплываться, словно зрение стремительно теряется. Чонгук быстро моргает, чтобы снять с глаз пелену, и инстинктивно передвигает ногами, идя вперед. Нельзя стоять на одном месте на вражеской территории. Нужно найти укрытие и справиться с внезапно возникшей слепотой. Альфа прислоняется одной рукой к стене, а другой крепко держит автомат, направленный вперед. Где-то спереди раздается новый взрыв, но он слишком далеко, чтобы задеть капитана. Гук поджимает губы, ощутив непонятно откуда взявшийся привкус крови. Ведь чувствовал, что аспиды так легко не дадут себя убить, обязательно что-нибудь напоследок устроят.

Чонгук щурится и злится сам на себя. Впереди он едва может различить силуэты. Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, он рычит, стиснув зубы.

— Чимин, — зовет он негромко, почему-то надеясь, что капитан окажется где-то рядом. — Чим...

Под сердцем вспыхивает режущая боль, мгновенно растекающаяся по телу раскаленным железом. Чонгук чувствует, как ноги подкашиваются, а из горла вырывается задушенный крик. Автомат выпадает из мгновенно ослабшей руки, с глухим звуком ударившись о пол. Зрение становится еще хуже. Альфа, ослепленный сумасшедшей болью, еле различает перед собой чей-то расплывшийся силуэт. Глаза закрываются.

Прежде, чем отключиться, капитан слышит едва различимое на фоне звона:

— Чонгук!

Раздается новый взрыв.