Гранд отель. Несколько лет спустя. 16 +

Серия 4. Страшные открытия Хавьера.

                 - София, София! – Альфредо бросился к рыдающей жене. Он усадил ее в кресло, дал воды. Постепенно, София успокоилась. Не в её характере было долго лить слёзы. Детектив почему-то, не сильно сочувствовал женщине, так как сейчас ему было очень важно узнать все подробности о ночном выстреле и о том, откуда оружие оказалось у нее. Однако также суетился, или делал вид. Айало поднял валявшийся в углу револьвер и тщательно осмотрел его. Затем обратился к Софии, пристально глядя на неё.

- Ну а теперь, сеньора де Вергара, если вы в силах говорить сейчас, я бы хотел узнать подробности насчет того, почему револьвер оказался у вас и, вы ли стреляли той ночью... -Спокойно произнес инспектор, однако делая ясный упор на последние три слова.
В голове у Софии уже был заготовлен вполне правдоподобный рассказ. Несмотря на всю тяжесть своего положения, она была уверена, что ей поверят и начала твердо и спокойно, правда, с небольшой, драматической нотой в голосе:
- Вчера ночью, мне плохо спалось, и снились кошмары. Я проснулась, вся дрожа от ужаса, который пережила во сне и решила выйти на балкон. Альфредо спал, и я не стала его будить напрасно. Я встала, оделась, открыла стол и вытащила револьвер мужа. Напуганная сном, вся на нервах, я боялась выйти одна на улицу, ночью, без оружия. Мне казалось в этот момент, что меня преследуют призраки из сна и, чтобы чувствовать себя в безопасности, сделала это. Я вышла на балкон, мне сразу стало легче на свежем воздухе. Я стояла на балконе, как вдруг, где-то неподалёку услышала легкий шум. Обернувшись, я заметила какую-то фигуру. Она стояла на балконе, в шагах двадцати от меня. Я не заметила, как и когда появился этот человек. Его лица я не смогла разглядеть, так как было очень темно, несмотря на то, что светила луна. Я даже не сумела понять, мужчина это или женщина. Но в руках у него, что-то блестело. Я итак была взвинчена до предела, а увидев странный силуэт, испугалась еще больше. Вдруг, этот человек двинулся в мою сторону. Потом выглянула луна.... Она осветила эту фигуру, но мои глаза были прикованы не к лицу, а к предмету, который был у него в руках. Это был нож. Золотой нож. – На мгновение, София замолкла, вглядываясь в лица двух мужчин. Лицо Альфредо выражало удивление, смешанное с ужасом, но Айало по-прежнему оставался бесстрастным. София хотела продолжить, но детектив спросил, как будто с небольшой насмешкой в тоне:
- И вы, разумеется, достали револьвер и выстрелили?
- Да. Мне пришлось. Я была так напугана! – произнесла она, её лицо было бледно, к тому же, она боялась, что детектив не поверит ей.
- Вам больше нечего сказать, сеньора? – осведомился последний.
София промолчала. Ей действительно уже было нечего сказать. Тогда встав с кресла, Айало продолжил:
- Допустим, я вам поверю сеньора. Хотя не могу сказать, что ваша история вызвала у меня абсолютное доверие, так как мне до сих пор не ясно, как убийца (а если судить по вашему рассказу, это был именно он), мог быть одновременно и на третьем этаже и на балконе второго. Ведь именно в момент, когда вы стреляли, злодей расправлялся с бедной девушкой, крик которой слышали многие в отеле, в том числе и вы сами. Всё же, я задам вопрос: вы утверждаете, что не разглядели лица этого человека, но разглядели руки и то, что в них находилось. Однако неужели по рукам вы не могли определить, кто это: мужчина, или женщина? Ваш ответ на этот вопрос помог бы продвижению расследования об убийстве в отеле.
Подняв глаза на детектива, жена Альфредо неуверенно, дрожащим голосом произнесла:
- Кажется, это был мужчина.
- А, всё-таки вспомнили. Благодарю вас, если ваш рассказ – чистая правда без единого вымысла, то вы несомненно, очень помогли нам. Если же, это не так, то пусть это останется на вашей совести. Я разовью теорию об этом загадочном человеке на балконе и убийце с золотым ножом, но....Всё же, я совсем не понимаю, как...
Инспектора оборвал Альфредо. Он встал, и ледяным тоном произнёс:
- Детектив, благодарю вас за помощь, мой револьвер нашёлся, и это главное. А теперь, если не возражаете, моей жене нужно отдохнуть. Если София вспомнит что-нибудь ещё, мы обязательно вам сообщим. Всего доброго. – Альфредо хотелось, чтобы Айало поскорее ушел.
Детектив еще раз долго и пристально посмотрел на Софию. «Всего доброго» - на прощание произнес он семейной паре и удалился.

- София! – как только шаги удаляющегося детектива стихли, Альфредо обратился к жене, которая все еще неподвижно сидела, вперив глаза куда-то в стену. – Почему ты мне ничего не рассказала, София? Тогда бы не было этих разборок с детективом, тогда бы ты была спокойна, тогда бы детектив не подозревал тебя во лжи, а теперь...София, мне очень важно знать, то, что ты сказала детективу, правда? – взволнованно закончил Альфредо де Вергара.
После недолгого молчания, София произнесла тихо:
- Да, это правда. Альфредо, я не лгу ни тебе, ни детективу.
- Хорошо, София, я верю тебе. Но стоит только подумать, в какой опасности ты была той ночью! – начал вновь волноваться он и обнял жену. – София, ведь тебя могли убить! – прошептал он с ужасом.
- Но всё обошлось, Альфредо. Всё страшное позади. – Через силу улыбнулась София.

На следующее утро, Альфредо зашел к сыну, чтобы спуститься вместе с ним к завтраку. Каково было его удивление, когда сперва он не увидел его в комнатке. Обычно, Алехандро уже одетый ждал его на кроватке, но теперь...где же он?
- Алехандро! – окликнул его Альфредо.
Тишина. Вдруг, спустя минуту, послышался странный звук. Он доносился из-за закрытой занавески. Альфредо сразу понял, что сынок там. Он медленно, крадучись, подошел и внезапно резко дернул занавеску. Какая картина преставилась ему! На подоконнике сидел Алехандро, но в каком виде! Его личико, полное неподдельного ужаса, было вымазано шоколадом. В его, также вымазанных ручках, была огромная, но почти пустая коробка конфет. Альфредо с минуту созерцал это зрелище. Он еле сдержал улыбку, глядя на грязную рожицу сына, притом губы последнего дрожали: казалось, вот-вот, и Алехандро заревет от досады, что его поймали на месте преступления. Но, Альфредо всё же, строго произнес:
- Алехандро! Откуда у тебя эти конфеты?
Тут Алехандро не выдержал и действительно заревел. Слезы, стекая по его лицу, смешивались с шоколадом. Но Альфредо не любил, когда его сын пускал нюни. Поэтому, еще строже спросил:
- Я еще раз спрашиваю, откуда у тебя эти конфеты?
- Я...я...я не зна-а-а-ю! – плача, протянул мальчик.
- Алехандро, о чем мы с тобой говорили недавно? Что врать нельзя, что вранье - это самое худшее, что может быть! Скажи мне честно, где ты взял эту коробку? Я не буду тебя ругать, если скажешь правду. – Уже спокойнее произнес сеньор Де Вергара.
Вдруг, Алехандро как-то странно скривился и произнес слабым голосом.
- Мне плохо папа...меня тошнит.
И тут же, съеденные Алехандро конфеты очутились на полу...

Хавьер Аларкон имел обыкновение с утра пить чай со сладким. Сегодня была суббота. К субботе у него имелась особенная сладость – восхитительные конфеты, с начинкой из ликёра, конфеты, которые ему регулярно, раз в месяц присылал друг из Парижа. Заварив крепкий чай, Хавьер даже прищелкнул языком при мысли о любимом десерте. Затем, он неторопливо открыл комод, где хранилась коробка и.... И к удивлению своему не нашел их.
«Может быть, я съел их в прошлую субботу?» - сначала подумал он, но потом вспомнил, что в прошлую субботу конфет ещё даже не было, так как получил свою ежемесячную посылку Хавьер в воскресение. Удивление переросло в волнение: «Как же так? Где мои конфеты?» - волновался Хавьер, перерывая все ящики, но не находя коробки. Лаура вышла куда-то, дети еще спали, поэтому Хавьер решил спуститься вниз, чтобы еще раз убедиться, что конфеты он точно забрал в то воскресение. Он вышел из комнаты и быстрым шагом направился вниз, но вдруг едва не столкнулся с Софией. Её лицо было взволнованно.
- Хавьер! Я как раз искала тебя. Вернее не тебя, а Лауру, но её нигде нет.
- Что-то случилось? – равнодушно спросил сестру Хавьер. Сейчас его голову занимала только мысль о пропавших конфетах.
- Мой сын! Мой сын объелся какими-то конфетами и ему плохо! Он говорит, что...
- Конфетами! – Хавьер перебил Софию и подскочил на месте. – Ты говоришь, конфетами? А не с ликёром ли были эти конфеты?
- Да, именно. – Озабоченно ответила София. Она хотела вновь что-то произнести, но взвинченный брат вновь её перебил.
- Но это же те самые конфеты, которые я так искал! Скажи на милость, как они оказались у твоего сына?
- Что? И ты даже не знаешь, что твоя жена Лаура дала ему их, но зачем – я не понимаю! А теперь Алехандро тошнит и у него болит живот! – не на шутку рассердилась сеньора д Вергара, обдавая Хавьера испепеляющим взглядом.
- Л...Лаура? – пораженно произнес последний. Его лицо мгновенно побледнело, а потом покраснело.
- Да, твоя жена! Ума не приложу, она же медсестра и должна знать, что детям вредно есть конфеты с алкоголем! Ладно, Хавьер, я вижу, что произошло недоразумение, но прошу тебя, поговори, пожалуйста, со своей женой, чтобы такого больше не повторилось. – Заключила София.
- Прости, пожалуйста, я не знал! Тысячу извинений, я обязательно поговорю с Лаурой! Мне очень жаль, что так вышло, но не беспокойся сильно, эти конфеты не такие алкогольные, возможно, Алехандро стало плохо, потому что он съел слишком много. В любом случае, желаю ему скорейшего выздоровления и еще раз прошу прощения! – беспокойно говорил он вслед удаляющейся сестре, мечась туда-сюда, красный, как рак. Потом вернулся в свою комнату, сгорая от стыда и досады.
Вскоре вернулась Лаура. Её лицо было беспечно и спокойно. И тут Хавьер совсем взорвался.
- Лаура, ты мне можешь объяснить, почему у Алехандро оказались мои конфеты? София расстроена и рассержена, её сын наелся ими с утра и теперь его тошнит!
- Ну, да, я дала ему эти конфеты. А что, ему правда так плохо? – всё еще беспечно и равнодушно поинтересовалась она, как будто не слыша в тоне мужа яростные интонации.
- Да! Ты даже не представляешь, какой стыд мне пришлось пережить пять минут назад! И ты еще смеешь так спокойно говорить о том, что сделала? – с гневом говорил Хавьер.
Тут губы Лауры задрожали. Прерывающимся голосом она произнесла:
- Но...но я не знала, что эти конфеты так вредны и вызовут отравление. Хавьер, я право, даже не подумала об этом. Я просто хотела угостить Алехандро и...
- Угостить! – вновь заорал он. – Хорошо, о племяннике ты не подумала, но обо мне? Обо мне ты тоже не подумала! Ты скормила мои лучшие, мои самые любимые конфеты! Как ты вообще могла так поступить!?
Тут Лаура не выдержала и заплакала. Слезы катились по её лицу, она бросилась на кровать и громко зарыдала. Хавьер сразу смолк и смутился.
Рыдая, Лаура схватила свою куклу Симонетту. Трясся её и плача, она истерически закричала, обращаясь к кукле:
- Симонетта, милая моя Симонетта! Ты видишь, как он меня обижает! Я же не нарочно сделала это! Откуда я знала, что Алехандро отравится! Ах, Симонетта, только ты сможешь понять меня, милая моя!
Хавьер смутился еще более. Он стоял, уже давно остывший, встревоженный. Он подошел к жене и, как можно мягче произнес:
- Мышка моя! Прости, что накричал на тебя! Не плачь так, Лаура, дорогая, пожалуйста. Я верю тебе, верю, что ты не нарочно сделала это. Впредь только, будь, пожалуйста, осторожнее и если захочешь вновь угостить кого-нибудь чем-то моим, спрашивай меня, ладно? Лаура кивнула головой и вскоре успокоилась. Тут взгляд Хавьера упал на стол. И глаза его невольно округлились от ужаса. Лекарство! Оно стояло на столе совершенно нетронутым со вчера!
- Лаура, ты....Ты вновь забыла принять лекарство! – ошеломленно и с упрёком воскликнул Хавьер.
Тут глаза Лауры тоже неподдельно округлились, и она прикусила губу.
- Лаура! Ты в могилу меня сведёшь! – простонал Хавьер и быстро вышел из номера, оставив смущенную теперь до предела жену одну.
Хавьер понял всё. Вернее, он догадался, почему Лаура дала Алехандро конфеты: «Наверняка, решила насолить ему, услышав очередную похвалу не себе или своим детям!» - с горечью думал он, в то время как сердце бешено стучало у него внутри.

Утром с Майтэ вновь случился обморок. Андрес Аларкон вновь чуть ли не до смерти перепугался, но к счастью, всё обошлось. Теперь же его жена лежала в постели, против воли снова накрытая горой одеял и покрывал.
Андрес гладил её темные кудри, с обожанием и еще не прошедшим беспокойством. Потом вдруг резко вскочил и с улыбкой направился к шкафу с одеждой:
- А что я тебе сейчас покажу? – с плохо скрываемой радостью протянул он и, открыв шкаф, достал что-то, скрытое чехлом и висевшее на вешалке. Майтэ с любопытством смотрела, как её муж снимает чехол. Спустя несколько секунд её глазам предстало великолепное платье, сшитое по её фигуре, но с небольшим запасом в некоторых местах. Живот Майтэ уже немного начал расти и поэтому Андрес и купил именно такое платье.
- Оно великолепно! – с горящими глазами воскликнула Майтэ. – Дорогой, я так тронута! Какое красивое платье! – восторженно говорила она.
Андрес, счастливый тем, что ей понравилось, подбежал к ней и покрыл личико жены поцелуями. Смеясь, он сказал:
- Это я тебе на вечер заказал, он ведь совсем скоро, уже через неделю! Какая же ты красавица будешь в этом платье, моя любимая! Я долго выбирал и боялся, что тебе не понравится.
- Это самое прекрасное платье в моей жизни! – улыбаясь, произнесла Майтэ и обняла мужа.
- А у меня есть ещё кое-что! – вновь направился к шкафу Андрес. И вытащил из него два маленьких костюмчика. С улыбкой он поднес их Майтэ. Та была немножко шокирована.
- Это нашему будущему сыночку! Не правда ли, чудесные костюмы? – спросил Андрес ошарашенную жену, с удивлением смотревшую на до смешного маленькую одёжку.
- Но...но... - начала она и замолчала.
- Тебе не нравятся? Мне сдать их? – немного расстроено произнес Андрес, с волнением смотря на жену.
- Нет, что ты! Замечательные костюмы! – вздохнула она. «До родов ещё долго. Я успею ещё объяснить Андресу, что у нас может быть не сын, а дочь» - подумала девушка. И с улыбкой сказала:
- Я хочу гулять! Ты же не откажешь мне в прогулке?
Андрес вновь просиял.

Хулио и Алисия с детьми кончали завтрак. Вдруг Алисия задумчиво произнесла:
- Как ты думаешь, Хулио, что творится с Майтэ?
- Не знаю. Я слышал, что сегодня ей стало нехорошо, и она упала в обморок. И Андрес какой-то странный! То обеспокоенный, то такой счастливый! Интересно, что они скрывают от нас?
В лице Алисия что-то мелькнуло, но она ничего не сказала. Однако в своей теории она была практически абсолютно уверена. Её еще несколько дней назад смутил немного округлившийся живот подруги, а когда сегодня она видела её и счастливо улыбавшегося Андреса, спускавшихся на прогулку, то ещё раз подумала о том, что возможно....Майтэ беременна. Но она боялась спрашивать подругу об этом, ведь до конца уверена не была в своей версии. Хулио она тоже ничего не сказала. И лишь слегка улыбнувшись, пожала плечами. Ничего, скоро они всё узнают.

Прошла неделя. До праздника в Гранд отеле осталось совсем немного. Все уже давно знали, что готовиться какой-то грандиозный вечер, однако донья Анхела до сих пор не сообщила, по какому событию. Горничные начищали всё до блеска, официанты в сотый раз пересчитывали количество ножей, вилок, тарелок и прочих столовых приборов. Анхела долго и тщательно продумывала меню, то убирая из него какие-то блюда, то заказывая новые у повара. В общем, все были заняты хлопотами к предстоящему торжеству. Все, кроме доньи Тересы, которая большую часть времени проводила одна в своей комнате. Последние три года она лишь формально являлась владелицей отеля. Поэтому, приготовления к празднику совсем не касались её и никак не волновали. Не волновал её этот праздник до того момента, пока она не получила письмо.
Был полдень, только что она забрала столь нечастые теперь письма. Их было всего три, но двое совсем не заинтересовали её: она догадывалось, что в них написано и не стала даже вскрывать конверты. Но третье письмо.... От кого оно? На конверте не стояло ни адреса отправителя, ни подписи. Тереса Аларкон спокойно открыла конверт и развернула письмо. И вдруг выронила из рук, так как почерк показался ей очень знакомым. «Этого не может быть!» - прошептала она и подняла с пола письмо. Её руки вновь задрожали, так как она узнала почерк. Тереса стала лихорадочно читать строки, адресованные ей:
«Моя дорогая Тереса! Как давно я не писал тебе! Три года! Целых три года я жил за границей, скрываясь от властей и полиции! Моя любимая, как я страдал без тебя! Ты даже не представляешь, насколько тяжело мне было. Но теперь, наконец, я решился. Вопреки всему, я приезжаю в Канталоа, так как не могу больше жить без тебя. О, ты не могла не простить меня, Тереса! Наверное, ты тоже думаешь обо мне каждую ночь. Что говорить обо мне! Я по-прежнему безумно люблю тебя и именно поэтому решился. Семнадцатого числа, семнадцатого числа, любимая, я буду здесь, в Гранд отеле. По счастливому стечению обстоятельств, сегодня, когда я ехал в поезде, прочитал в газете, что семнадцатого у вас состоится торжественный вечер. Это судьба, дорогая! Знай, я еду к тебе. Надеюсь увидеть тебя скоро, моя Тереса. Прости! У меня нет больше времени писать, так как пересадка на другой поезд. Сейчас я отправлю письмо и попрошу доставить его как можно скорее. До встречи, любимая!
Твой Хесус Киснерос.
P.S. Уже три года, как я всё ещё ношу это имя. Только благодаря тебе я всё еще живу. Только благодаря тебе я смог скрываться столь долгие годы. Ты – моя надежда, моя мечта, моя жизнь. С нетерпением жду момента, когда вновь смогу обнять тебя».
Тереса кончила читать и положила письмо на стол. И вдруг заплакала, чего с ней не было уже так долго. Слёзы катились по её лицу, сердце замерло, дышать было тяжело. «Он приедет» - прошептала она. «Он приедет ко мне! Семнадцатого...» - она улыбнулась. Ей до сих пор едва верилось в то, что происходит. «Анхела...как она смела давать объявление в газете, не спросив меня?» - вдруг спохватилась Тереса, её брови сдвинулись. Но потом она подумала, а почему бы и нет? Именно благодаря этому она скоро будет вместе с Хесусом. Мысленно она стала прокручивать в голове, что скажет ему, когда, наконец, они встретятся. Где будут жить? Ведь Самюэль, да, кажется, так его зовут, ведь её Самюэль скрывается от властей! Но потом остановилась. Нет. Пока ей не хочется думать об этом. Не стоит волноваться заранее. Главное, дожить до семнадцатого. Семнадцатое. «Семнадцатое!» - вдруг ударило ей в голову. «Да это же послезавтра!» - её глаза вспыхнули и по лицу снова побежали невольные, радостные слёзы.

- Дела плохи, Эрнандо. По-моему, мы всё же, имеем дел ос опасным убийцей, а возможно и маньяком.
Детектив Айало сидел в своём кабинете, задумчиво попивая кофе. Эрнандо же делал вид, что внимательно слушает своего начальника. А инспектор между тем продолжал.
- Вот что странно. Горничная... Сирота. Без родных и друзей. Откуда у неё взялся недоброжелатель? Я выяснил, что и отель она покидала очень редко. Работала хорошо, никто не жаловался на неё. Нет, я всё же склоняюсь к версии, что в Канталоа появился подражатель дона Бенхамина.
- Может быть, это сам дон Бенхамин восстал из мёртвых? – пресерьёзно предположил Эрнандо.
Детектив закатил глаза:
- Эрнандо, прошу вас, не действуйте мне на нервы! Я итак в растерянности – ведь сегодня опять полнолуние, а это значит...ну, вы сами поняли, что это значит.
- И что же нам делать? – с беспокойством спросил Эрнандо.
- Я уже снарядил своих людей. В Гранд отеле усилена охрана. По отелю снуёт полиция, но делает это максимально незаметно, чтобы не привлекать внимание постояльцев. Конечно, рано или поздно они всё узнают, но пока, не стоит их волновать. В эту ночь в отеле не должно произойти убийства!
- А...а если убийца с золотым ножом захочет убить какую-нибудь деревенскую девушку? Ведь дон Бенхамин часто совершал свои злодейства на улице! – взволнованно проговорил Эрнандо. Но Айало лишь самодовольно улыбнулся и спокойно произнес:
- Не беспокойтесь, дорогой Эрнандо. Мои люди везде. Скоро мы поймаем этого человека. Я уверен, что скоро. Одно только никак не могу понять: какого человека видела сеньора де Вергара ночью на балконе. Она утверждает, что это был мужчина с золотым ножом. Но ведь истинный убийца, тот, кого мы ищем – находился на третьем этаже. Тут только два варианта: или сеньора София лжёт, или...или крик, который многие слышали принадлежал не Клаудии.
Комнату Лауры и Хавьера Кармен убирала ровно в два часа. В это время ни Лауры с детьми, ни Хавьера в комнате не было, и поэтому она могла спокойно наводить чистоту. Кармен уже кончила мыть пол и теперь принялась за вытирание пыли. Пыли, разумеется, было немного, так как убирались позавчера, но всё же, девушка тщательно искала пыль, так как донья Анхела требовала идеальной чистоты во всех номерах. Кончив протирать шкаф, напевая под нос какую-то песенку, Кармен направилась к столу.
В это время, Хавьер Аларкон стремительно поднимался по лестнице в свой номер. Лаура попросила его принести шапочку для дочери, так как в этот день солнце палило немилосердно, а головку Симонетте закрыть было нечем. Хавьер уже собирался войти, поэтому приоткрыл дверь. И тут остановившись, замер на месте. «Боже, Кармен? Что она делает?» - изумленно подумал он, но продолжал стоять, смотря сквозь щель приоткрытой двери, на действие Кармен. Остановившись напевать весёлую песенку и остановив протирание пыли со стола, молодая девушка вдруг протянула руку и взяла лекарство Лауры, жены Хавьера. Повертев склянку в руках с минуту, Кармен лукаво улыбнулась и вдруг положила бутылочку себе в передник. Этого Хавьер уже вынести не мог. «Зачем ей это лекарство? Так вот, кто всё это время брал соли Лауры!».
Хавьер рывком полностью распахнул дверь и, резко зашагал в сторону служанки. Та, насмерть перепуганная, отскочила от стола. Её большие глаза стали ещё больше. Она поняла, что её застали врасплох...
- Сеньор...сеньор, я...
- Я всё видел, Кармен и не смей оправдываться. Скажи лучше, зачем ты делаешь это? – деланно яростным тоном произнес Аларкон. Кармен задрожала, её лицо покраснело, а большие глаза наполнились слезами.
- Я...я... - лепетала она, силясь не заплакать. – Я просто хотела пошутить и всё.
- Хотела пошутить? – уже действительно разгневался Хавьер. – Ты хотела подшутить над моей женой? Ты разве не знаешь, что она болеет и ей необходимо принимать это лекарство каждый день? А ты! Как ты смела вообще, прикасаться к нему? Ты вообще знаешь, Кармен, что я могу с тобой сделать? – на последних словах он почти вплотную придвинулся к девушке.
Слёзы уже лились по лицу молоденькой горничной. А ведь она действительно не хотела ничего плохого, просто хотела пошутить, ведь так забавно было наблюдать украдкой это скандальные сцены, что закатывала сеньора!
- Простите меня сеньор, пожалуйста, простите! Я, правда, больше так не буду! – продолжала лепетать она, мня фартук своими белыми, красивыми ручками.
- Хорошо. – Всё ещё сурово, но куда спокойнее сказал Хавьер. Красота горничной смягчила его сердце, а он любил красивых девушек. Неоднозначно улыбнувшись, он проговорил:
- Не делай так больше, малышка. На этот раз я прощаю тебя, но чтобы такого больше не повторилось. Ты красивая девочка и только из-за того, что ты красивая, я не уволю тебя. А теперь, можешь продолжить работу, только, верни мне лекарство и больше не прикасайся к нему своими маленькими ручками, ладно?
Взяв шапочку для Симонетты, сеньор Аларкон оставил совсем смущенную от его речи Кармен одну.
Когда не было Лауры, Хавьер иногда позволял себе. Такое...

В этот вечер София вновь гуляла одна. По сравнению с прошлой неделей, эта неделя прошла почти спокойно. Падре Грау не объявлялся более, писем от него не приходило. Это даже удивляло Софию, ведь после того, как она унизила его, он наверняка мог что-то затаить против неё. А может, он всё же уехал, на те деньги, что София послала ему тогда?
И вот, перед нею возникла церковь Канталоа. София вдруг остановилась и одна мысль мелькнула у неё в голове: «А что если зайти и убедиться...» - подумала она и смело вошла в церковь. Вечернюю службу служил какой-то священник, которого София не видела здесь ни разу. «Может быть, падре всё же покинул эту церковь? Ведь после того скандала, который наблюдали многие из прихожан – ведь после того скандала он не мог остаться!» - сказала она себе. Уверенная в своём предположении, София де Вергара подошла к одной из женщин, находящихся в храме. Слегка дрожащим от радостного предчувствия шёпотом, она спросила:
- Извините, а вы не знаете...падре Антонио.... Он что, больше не служит здесь?
Женщина обернулась и ответила ей удивленно:
- Разумеется, не служит! Он покинул служение сразу после того, как какая-то женщина на людях оскорбила, унизила его. Она била его по лицу! Правда, кто-то говорит, что падре тоже оказался далеко не святым. Но всё же! Как после такого он мог остаться служить в церкви? Да и в целом, в Канталоа, я слышала, после того дня его не видели...
София улыбнулась, её глаза загорелись злорадной насмешкой. В самом радостном расположении духа она вышла из церкви.

После ужина (а ужинал в этот день Хавьер раньше остальных), Хавьер как всегда направился к себе. Ведь, там, в своём заветном комоде, помимо различных сладостей у него находилось ещё пара-тройка бутылок импортного алкоголя, который был далеко не хуже, а даже лучше чем тот, что подавали в Гранд отеле. Надеясь, что жены нет в номере, Хавьер быстро шёл туда, чтобы, уединившись, предаться истинному для него наслаждению. Да и к тому же, что плохого, если выпить рюмку-другую хорошего вина на ночь? Но, к сожалению, не успел он дойти до желаемого места, как уже из-за двери услышал звенящий голосок Лауры. «Чёрт!» - с раздражением и досадой подумал Хавьер. Лаура никогда не одобряла слишком частого употребления спиртных напитков, более того, она часто выражала бурный протест этому. А теперь...теперь ему не удастся сделать того, чего он так хотел. Остановившись перед дверью, Хавьер прислушался. Складывалось такое ощущение, будто Лаура разговаривает с кем-то. Действительно. Голос Лауры, что-то убежденно доказывающий, звонкий, уверенный и чей-то ещё голос, отвечающий ей, тихий, как будто детский. «С кем это она говорит? Надо разобраться!» - решил Хавьер. Он был не сторонник подслушивать и подсматривать, но только, когда дело не касалось его дорогой жены...
Без единого скрипа дверь приоткрылась, но Лаура не заметила этого. Сейчас её глаза были устремлены на собеседника, какие-то странные, горящие глаза. Она сидела на кровати, тот, на кого она смотрела – рядом с ней. Лаура держала чьи-то маленькие руки и, улыбаясь, убеждённо говорила:
- Милый, но ты ведь больше уже не наказан, верно? Пожалуйста, сделай это для меня! А я за это, ох, что я за это тебе куплю. Хочешь огромную коробку марципановых конфет?
- А от них меня не будет тошнить, как в прошлый раз, когда я бросил чашку на пол так, что Андрес порезал ногу? – недоверчиво спросил маленький Алехандро – да, это был действительно он. Хавьер ошеломленно стоял, не двигаясь и не отводя глаз от жены и племянника. О чём это они? Он решительно ничего не понимал.
- Конечно, не будет, милый! Прости, я тогда не знала, что так получится! Но теперь, я обещаю, что если ты выполнишь мою просьбу, я дам тебе самых лучших, самых дорогих, самых вкусных конфет! Только, пожалуйста, сделай это для меня, Алехандро, милый! – просящим голосом говорила Лаура.
- Но...но, я не хочу больше делать Андресу больно! – вдруг разом изменившимся тоном произнес мальчик и вдруг вырвал свои ручонки из рук тёти Лауры.
При последних словах мальчика, что-то будто ударило Хавьера. Он отпрянул от двери, но вскоре, однако, с бледным, как мел лицом продолжал смотреть на то, что происходило в комнате. Ему всё ещё не верилось в происходящее. Ему не верилось, что его жена способна на такое.... Нет, неужели, это правда?
- Не беспокойся так за него, Алехандро. Андрес дурной мальчик, из-за него мои детки и я, твоя тётя, так сильно страдают, - дрожащим голосом говорила Лаура. – К тому же, ничего страшного с ним не должно случиться. Ну, упадёт он один раз, немного ушибётся – но не умрёт же, право, Алехандро, не стоит так беспокоиться за него. А я...я подарю тебе не только конфеты. Я подарю тебе игрушку, Алехандро. Игрушку! Какую ты хочешь игрушку, милый? – возбужденно закончила она, обращаясь к племяннику.
Глаза Алехандро загорелись. Он, забывшись, закричал на всю комнату радостным голосом:
- А ты мне можешь подарить игрушечный поезд! Я как-то видел его на витрине игрушечного магазина, когда гулял с папой.
С минуту подумав, Лаура произнесла ласково:
- Конечно, куплю, Алехандро!
Тогда тот, вдруг произнес уверенно и оживленно:
- Хорошо. Когда мы завтра будем играть с Андресом, я столкну его с шестой ступеньки лестницы! Правда, я не очень умею считать до шести, но всё равно, я думаю, у меня получится...
Хавьер был сам не свой. Он шёл по коридору, в голове у него звенели голоса тех, свидетелем чей беседы невольно стал он сейчас. Его лицо горело, он трясся как в лихорадке. И шептал: «Она сумасшедшая! Она действительно сумасшедшая!» - Хавьер был вне себя, сотни разных эмоций смешались в нём. Но больше всего преобладал гнев. Гнев отражался в его глазах, в его резких, быстрых шагах, в его красном, разгоряченном лице. Вместе с гневом было отчаяние – он совершенно не понимал, что предпринять, что сделать. Но знал одно: этого больше не может продолжаться! Лаура ненормальна – она представляет огромную угрозу. Она совратила ребёнка его сестры! Она заманила Алехандро на свою сторону, задаривая подарками! Она строила и до сих пор строит ужасные планы против ни в чём не повинных детей Алисии, заставляя приводить свои опасные идеи в действие Алехандро. Кто бы мог подумать! И это его жена...его жена, мать троих детей, его Лаура! Хотя он всегда знал, что она на многое способна, и теперь только убедился в этом. Но, несомненно, этому надо положить конец. Но как? Хавьер Аларкон пока не знал этого...
Наступила полночь. Луна осветила весь Канталоа, за счёт чего городок принял какое-то фантастическое обличье. Отель же казался необыкновенно таинственным при этом мягком, белом свете.
Инспектор Айало был наготове. Его помощники были готовы также. На каждом этаже, в каждом коридоре, а также на балконе, стояли вооруженные люди. Прошёл час. Прошло два часа. Стояла гробовая тишина. Айало уже подумал, что возможно, убийца уже не появится сегодня. Но внезапно, где-то поблизости раздался звук выбиваемой двери. Айало, как сумасшедший, бросился на этаж прислуги. Запыхавшись от скорого беда, он увидел лежащего неподвижно Хосе. Его он и приставил дежурить этой ночью на этаже для прислуги. Но тот не справился и теперь лежал оглушенный чьим-то сильным ударом... Обхватив руками голову, детектив застонал. Не справился и он сам. Проиграл! Но взгляд Айало был прикован не к Хосе.... С ужасом и болью старый детектив смотрел на лежащую с перерезанным горлом Кармен, а это действительно была она. Но, оторвав взор, он заметил нечто более странное и необычное. Это «нечто» лежало рядом с трупом. Это была небольшая кукла в белом платьице, на котором виднелись большие тёмные пятна. Прелестное разукрашенное личико радостно улыбалось детективу. Это была Симонетта, любимая кукла Лауры Аларкон...

Продолжение следует...