— Ви-и-ишня!
Мой взгляд непроизвольно заметался в поисках убежища.
— Вишня! — к нам бежал, размахивая руками, взлохмаченный рыжий парень. — Я так скучал! — он было попытался меня обнять, но я, успев еще выдернуть из ушей наушники и сунуть их в карман, упёрся ладонью ему в лоб, из последних сил пытаясь сохранить своё личное пространство.
Но того это ни капельки не обескуражило, он всё также счастливо улыбался, отчего его глаза превратились в две щёлочки (и как только вообще что-то видит?), и по-прежнему тянул ко мне свои загребущие конечности.
— Чимин, держи себя в руках, — процедил я сквозь зубы.
— Но я хочу держать в руках тебя! — заявил с детским восторгом. — Неделю! Целую неделю! Я болел целую неделю! С ума чуть не сошёл, — затараторил он своим голоском, которым бы котяток в мультиках озвучивать. — Это было ужасно! Меня пичкали таблетками и даже делали уколы! А еще! А еще не разрешали выходить на улицу! Совсем! Но теперь я вернулся! Я снова рядом! Ты скучал?
— Конечно, — протянул я, выдавливая улыбку.
Вот не мог поболеть хоть чуток подольше, ну серьёзно. Это ж почти райское время было.
— Какие у вас трогательные отношения, — усмехнулся Чонгук, любуясь картиной.
— Отношения? О чем ты? Никакие они на трогательные и даже не лапательные, нет вообще никаких отношений. Знать его не знаю, — я поморщился, опуская руку, тут же сунув ее в карман пальто.
Чимин недовольно оттопырил нижнюю губу, и на мгновение даже стали видны его глаза. Но потом он снова расплылся в счастливой улыбке.
— Вишня всегда такой, — он подскочил к Чонгуку, хватая того под руку, зашептав ему на ухо так, что мог бы и весь школьный двор при желании услышать: — На самом деле он меня безумно любит.
— Самообман иногда, конечно, полезен, — я схватил того за рюкзак, пытаясь отлепить от мелкого. — Но не в данном случае.
Чимин звонко рассмеялся.
— Ты бы хоть сначала познакомился с человеком, прежде чем липнуть и всякий бред нести, — я поморщился и похлопал парня ладонью по рыжей макушке. — Чимин. А это, — притянул за рукав Чонгука ближе. — Это мелкий!
— Чонгук я, просто у кого-то память короткая, — он улыбнулся Чимину.
— Тебе еще повезло! — протянул рыжий завистливо. — Я б лучше был мелким, чем ужасом, монстром и кошмаром.
— Согласен, он тот еще дебил, — Чонгук хмыкнул.
— Вот-вот, придурок редкостный, — Чимин поддакнул.
— Э, ребят. Ваш хён тут, не заметили?
— Хён? — отозвались они хором, невинно хлопая ресницами.
— Да, вот такие вот дела, я ваш хён! - похлопал обоих по плечам.
— Но мы одного возраста, я даже старше тебя, если быть точным, — возразил Чимин. — И то, что я позже тебя пошёл в школу, ничего не значит!
— Значит! Ты же на класс младше.
— Но ты же Вишня, — сказал таким тоном, будто это всё объясняло. — Вишня хёном не бывает, — развёл руки в стороны.
— Бесите вы меня, — я раздражённо фыркнул, закатив глаза.
Чимин рассмеялся и достал из кармана куртки недоеденное пирожное, ставшее сплюснутой лепешкой, с размазанным по целлофану кремом.
— Хочешь? — протянул мне сие месиво.
Я отрицательно замотал головой и поморщился.
— А ты? — повернулся к Чонгуку.
— Нет, спасибо.
— Ну и зря! Между прочим, очень вкусное! — и он откусил своё лакомство, умудрившись сразу же измазать кончик носа розовым кремом.
— Ты продолжай, не торопись, — улыбнувшись, потрепал я его по рыжей макушке. — А мы, пожалуй, пойдем.
— Куда? А я? Я между прочим два урока прогулял, выжидая тебя.
— Дурак потому что, — я передёрнул плечами.
— Не поэтому.
— Ладно, парни, вы как хотите, но звонок с минуты на минуту, — Чонгук направился к зданию школы.
— Пошли, рыжий кошмар, — я подтолкнул Чимина в спину. — Кинь каку, потом доешь.
***
Едва прозвенел звонок с последнего урока, я стремглав бросился прочь из школы, дабы не успеть ни на кого наткнуться, ни на завуча Со, ни, что еще хуже, на Чимина.
Облегченно выдохнул лишь, когда завернул в подворотню на приличном расстоянии от школы. Пригладил ладонью разметавшуюся в разные стороны чёлку, заткнул уши наушниками и уже не спеша направился в нужную сторону.
— Ты пришёл! — едва я переступил порог, как меня тут же сгребли в охапку тёплые руки, пахнущие ванилью и свежеиспеченным хлебом. И от этих объятий вовсе не хотелось сбежать, наоборот, хотелось прижаться к этому человеку как можно сильней.
