Маленькие прикосновения

11. Марк.

Обратная дорога оказалась еще длиннее. Казалось, прошла целая вечность с тех пор как мы выехали. Кейси не проронила ни слова в течение всего пути, не может простить вчерашний поцелуй. Хотя его и не назвать даже поцелуем. Подумаешь, прикоснулся к ее губам - вот, блин, недотрога. Даже ничего не успел почувствовать, кроме теплого дыхания и нежности... Так если б был трезв, то ладно. Перепил - признаюсь, но мне необходимо было забыться, немного развеять тяжелый груз, свалившийся на плечи. Мой мозг просто отказывался перерабатывать столько негативной информации. Проснувшись, конечно, сделал вид, что ничего не помню. Даже умудрился спросить, как добрался до дивана, хотя свой зигзагообразный маршрут никогда забуду. На что получил исчерпывающий ответ: "Сам приперся". После такого больше не пытался с ней заговорить. Пришлось взять ее в заложники, чтобы Бен опять не слинял с моей сестрой.

Головная боль никак не утихает, острыми клинками врезается в виски и лоб; оглушает, как удар битой в затылок. Расшалившиеся нервы и пьянство дают о себе знать. Признаюсь честно - не умею пить, да и не люблю. Но порой на душе так паршиво!

Подъезжаю к дому с тревожными мыслями, которые оправдываются; перед воротами припарковано несколько машин. Кейси испуганно озирается по сторонам, отчего хочется запихнуть ее в машину и увезти подальше от этого кошмара.

- Все будет хорошо, - искренне улыбаюсь и сжимаю ее холодную ладошку, чтобы успокоить. Она выдавливает из себя вымученный смешок, но не вырывается.

Мы проходим по узкой тропиночке, очищенной от снега, держась за руки; понимаю безысходность своего положения. Но как сказал Каин Господу: "Мое наказание больше, чем я смогу вынести". Сегодня мне придется принять уготованное мне судьбой и ради тех, кого люблю.

Наша гостиная выполнена в необычайно сиреневых оттенках, поэтому в ней всегда светло. Вот и сейчас, освещенная несколькими лампами, сияет, как при свете дня. На треугольных диванчиках восседают главы двух итальянских семей, переехавших сорок лет назад из Сицилии. Возле стеллажей стоит Тони и вертит в руках фотографию Николь в горнолыжном костюме. Женщина, которую называю матерью, разливает по чашкам зеленый чай на прозрачном стеклянном столике. Все взгляды устремлены на меня и мою остолбеневшую спутницу. Вижу, как темно-карие глаза отца сужаются на наших сплетенных пальцах, и незаметно освобождаю руку.