ZAYN [Russian Translation]

Зейн о Джиджи Хадид, популярности и встречи лицом к лицу со своими демонами[ч.2]

(ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!! ДАННАЯ СТАТЬЯ НЕ ИЗ КНИГИ!!!)

Я хочу, чтобы люди видели и мою хорошую сторону, но эмоциональный стресс – очень серьезное препятствие», говорит он. «Панические атаки – не то, о чем люди хотят говорить, потому что, в какой-то степени, это рассматривается как слабость. Я говорю об этом, чтобы люди поняли – не важно, насколько ты успешен, откуда ты, кто ты, какого ты пола, чем ты занимаешься – ты тоже можешь все это испытывать.

Для меня делать вид, что никаких панических атак нет – значит попросту притворяться. Это еще и поможет людям понять некоторые из моих поступков. Иногда паника начинается даже тогда, когда ты занимаешься именно тем, чем хочешь. Я не хочу никого обижать. Это ужасная вещь, с которой ты просто не можешь ничего сделать». Именно из-за этого он часто упускает множество возможностей. «Иногда я не могу заняться тем, что было бы для меня полезно и выгодно просто потому, что чувствую себя некомфортно».

Одним из великих открытий для него стали «разговоры о том, что я чувствую», в первую очередь с мамой – своеобразный терапевт? «Ага, типа того. Вперемешку с папой и немного с менеджером». Нет сомнений, его жизнь изменилась, и не только из-за 30+ миллионов фунтов в банке. У него есть охранник и кто-то, кого он называет «чуваком, что ушивает мою одежду, потому что у меня очень странная форма тела – широкоплечий, ужасно худой с очень, реально очень длинными руками». Но все же первое, что он сделал по возвращению в Великобританию пару дней назад, «съел рыбу и чипсы с соусом карри и вареным горохом». Брэдфорд, он «всегда будет занимать особое место у меня в сердце, потому что я родом отсюда».

Малик – сын отца-пакистанца, Ясера, который сидел дома, воспитывая четверых детей (у него есть три сестры в возрасте 25. 17 и 13 лет) и матери-англичанке ирландского происхождения, Триши, которая работала шеф-поваром. В школе он был «непоседливым и уверенным, громким и безбашенным». Любил комиксы, рисовать «и все научно-фантастическое, странное и про пришельцев».

Ему едва исполнилось восемь, когда напряжение между азиатским населением и белым рабочим классом переросли в массовые беспорядки в 2001г. В Брэдфорде находился довольно активный Национальный фронт, а Британская Националистическая партия заняла четыре кресла в Парламенте в 2004 году – не лучшее место для взросления ребенка из смешанной семьи. «Все это приводило в замешательство», говорит он. «Потому что в папе я видел папу, в маме – маму. Я не видео цвета кожи, религии, расы. Но как только ты становишься старше, ты развиваешь свое самоопределение - видишь, кто ты и откуда родом, к какой группе принадлежишь. И это также приводило в замешательство».

«Мне повезло, что мама с папой всегда объясняли мне: «Такова жизнь, такова вера некоторых людей, так их воспитали. Ты был воспитан по-другому, поэтому должен уважать каждого и надеяться, что взамен они будут уважать тебя».

Он довольно снисходителен, называя расизм «всего лишь старомодной точкой зрения: очень много пожилых людей, которые застряли в прошлом».

«То поколение было воспитано определенным образом, ничего кроме этого они не знали. К концу 80-х – началу 90-х смешанные семьи были повсюду и эти люди просто ничего не понимали. Они не понимали, что ты можешь быть белым и смуглым. Можешь быть из Англии и быть Мусульманином, а моешь быть из Пакистана и бить Христианином. Людям трудно провести различия между религией, культурой и расой».
Ранило ли его такое отношение? «Немного, да. Меня исключали, я дрался. 9 из 10 раз драки происходили по расовому признаку». Он пару раз щелкнул зажигалкой. «Я в прошлом не особо заострял на этом внимание, но считаю, что люди должны знать – это то, кто я; это то, откуда я родом. И дело не в том, насколько это ранит – дело в том, что это формирует тебя как личность. Что вы выносите для себя из этого. У меня есть знания об определенных проблемах». На секунду показалось, что он немного раздражен: «Просто потому, что я не высказываюсь об этих проблемах не означает, что я о них не знаю. Я осведомлен о том, что происходит. Я знаю, что люди растут в расово-сегрегированных сообществах».