Театр Абсурда

9

Сегодня нас опять затопило. Причиной стала моя машинка, которую мне привезли родители вместе с моим котом. Живоглот плохо перенес переезд. Его тошнило, он был взъерошен и, забившись под диван, наотрез отказался из-под него вылезать. Машинку подсоединил Северус, сделал все очень быстро и убежал, даже не попив чай. У него сегодня ночное дежурство. Вечером я решила испытать машинку и заодно постирать все накопившиеся вещи, которые было просто лень стирать руками. Загрузив белье, я ушла на кухню готовить ужин. Вот как знала, что нужно в ванную заглянуть. Растекающаяся по полу лужа привела меня сначала в состояние ступора, а затем на меня накатила паника. Вытерев воду и набросав на пол каких-то тряпок, я побежала за телефоном. — Невилл, у нас машинка бежит! — Какая машинка и куда она бежит? — как-то сонно ответил мой друг. — Стиральная, из-под нее вода хлещет! — Не вопи. Откуда именно она хлещет? — Сейчас посмотрю, — и я отключила связь. Пометавшись по комнате, я нашла видавший виды фонарик и, упав на пол в ванной, даже не подумав о том, что находиться в воде при работающей бытовой технике, по крайней мере, небезопасно, я все внимательно осматрела. Выяснив то, что нужно, я снова набрала номер Лонгботтома. — Невилл, вода из шланга течет. — Из какого? Который идет к машинке или от нее? — деловито поинтересовался друг. — Который из нее. Он вообще не наш, он тут уже был, подключенный к канализации. И в нем дырка. Небольшая такая! Откуда в шланге дырка?! — Мыши прогрызли. — У нас нет мышей! — Ну, значит просто от времени лопнул, хотя мне кажется, что все-таки мыши. — Да хоть крокодилы! Что мне делать? — Позвать Гарри. — Гарри нет дома, они с Лавандой в ночной клуб пошли, завтра же выходной. — К Снейпу сбегай. — Он на дежурстве. — Ну, сама тогда замотай изолентой. — Ты уверен, что это поможет? — Уверен, — в трубке послышались смешки. Смешно ему! — Невилл, у нас нет изоленты! — Скотч возьми. Скотч у нас есть? — Скотч есть, — согласилась я и, отключив телефон, пошла оказывать помощь пострадавшему. Намотала я скотч щедро, истратив на шланг весь имеющийся у нас ролик. Мне этого показалось мало и я сверху сделала несколько витков широким пластырем. Посмотрела на часы. Почти двенадцать. Мне что же, не спать полночи и следить за машинкой? Эта квартира явно что-то против меня имеет. Я устало опустилась на диван. Мою медитацию и приступ острой жалости к себе прервал истошный вопль из-под моего ложа, затем писк, и диван просто ходуном заходил. Вскочив на ноги, я уставилась на взбесившийся предмет мебели. Через пару минут вопли прекратились и из-под дивана выполз Живоглот, о котором я уже благополучно забыла. Подойдя ко мне, он выплюнул прямо мне под ноги мышь! Мышь была безнадежно мертвой. Теперь ей будет трудно продолжать перегрызать шланги со сломанной шеей. Кот же потерся об мои ноги и, задрав хвост, побежал обследовать свое новое жилище. Быстро он пришел в себя. Мне бы так. Сбегав на кухню и надев перчатку, я осторожно подняла трупик мыши за хвост и отнесла в мусорное ведро. Затем, снова упав на диван, я истерически расхохоталась. Нервы, нервы. У меня хоть один день может пройти нормально без каких-либо происшествий дома и без аврала на работе? Повинуясь какому-то импульсу, я снова взяла в руки телефон. В очередной раз спросила себя, зачем я это делаю? Вопрос остался без ответа. Просто хочу и все. Набрала первую фразу: «Добрый вечер, как дежурство? Все спокойно?». Ответ пришел через минуту: «Добрый. Да, все пока тихо. Даже странно. А тебе почему не спится?». Появилось ощущение, что он рядом. Мужчина, способный и кран починить, и вытащить человека с того света. SMS — это, конечно, не то что разговор в живую, но все равно. Истерика стала потихоньку отступать. «Да просто стираю». «Что, сама? А для кого я машинку подключал?» «Машинка стирает, а я за ней смотрю», — непонятно чему я улыбнулась. Потом нова задумалась: зачем мне это надо? И стоит ли беспокоить человека просто так разговором ни о чем? «Это того стоит». «Нет, сомневаюсь». «Как нет? А как же заворожено сидеть возле машинки и смотреть в ее... э... дупло? Всю ночь!» — когда я читала это сообщение, я практически слышала, как он это говорит. Я невольно ухмыльнулась. «Я только на шланг смотрю периодически. Поэтому бодрствую. А так давно бы уже бросила и спать легла». «На шланг неинтересно». «Он лопнул!» «Что ты с ним сделала?» — перегрызла, блин. Я даже начала набирать это сообщение, но потом стерла. Глупо бы было. «Он три года под ванной провалялся — мало ли что с ним за это время произошло. Но, кажется, мышь перегрызла». «Какая злобная мышь». «Не придирайся, я вообще не знала, что она существует». «От этого она не становится менее злобной», — я засмеялась. Смех в огромной пустой квартире разогнал гнетущую атмосферу. Живоглот, так и не сумевший открыть дверь в комнату к Поттерам, обижено вернулся ко мне и запрыгнул на колени. Я погладила заурчавшее животное и быстро набрала ответ: «Её кот съел». «Трагично». «Нормально. Эта тварь мне шланг перегрызла. Точнее, не мне, а у моей машинки». «Конечно, я ее в чем-то понимаю. Раз тебе нечего ей было больше предложить...» — я бросила взгляд в сторону кухни, где в мусорном ведре находились останки бедного голодного животного. «Кот... Я предложила ей кота». «Ты жестока». «Я? Я добрейший человек». «Ясно», — ясно? Просто ясно? Или он в это не поверил? Разговор был ни о чем, но странно поднимал настроение. Хотелось глупо хихикать и ставить в конце каждого нелепого предложения смайлики. «Вот не нравится мне твое ясно». «А что с ним не так?» «Не знаю, но оно что-то скрывает». «Не может быть». «Правда!» «Ну, конечно нет. Что оно может скрывать?» — снова этот саркастический голос в моей голове. Похоже, оставаться одной в этой жуткой квартире мне нельзя. А то так и с ума сойти недолго. «Ну откуда я знаю? Оно же что-то скрывает». «Ты можешь предположить?» «Хм... Я даже предположить не могу! Но оно так странно и подозрительно выглядит...» «Ясно», — и смайлик в конце. Единственный за время этого бессмысленного разговора. «Вот! Ты меня вывести из себя хочешь?» «Даже не думал». «Думал, я знаю». «Ты мне не веришь?» «Нет». «Мне?!» — а почему я собственно должна ему верить? «Я тебя давно не видела». «Пара часов — это давно? И как это связано?» «Ну... Люди меняются». «То есть, за пару часов я мог стать лживым ублюдком?» — я громко рассмеялась. Живоглот встрепенулся и, как мне показалось, укоризненно на меня посмотрел. Потом снова закрыл глаза и погрузился в сон. «Зачем так сразу?» «А как? Если меняться, то радикально». «Радикально — это если бы я тебя пять лет не видела». «Ясно!» — может, я ему надоела? Я оглядела комнату, которая была освещена тусклым светом из-за огромной люстры, висящей в центре потолка. Собственно из-за размеров огромного плафона помещение освещалось плохо и создавалось ощущение какого-то загробного полумрака. Меня передернуло. Не хочу оставаться одна. Еще одно сообщение. «Хм... Ты холишь и лелеешь мою паранойю?» «Где взяла паранойю?» «Не знаю. Сама пришла». «Подбираешь что попало». «Да, управы на меня нет», — я снова рассмеялась. «Угу». «Что это еще за «угу»? «Обычное всеобъемлющее «угу». «Это из разряда «ясно» (все понятно, только отстань)»? «Нет». Я полностью успокоилась, машинка достирала, за набором SMS я успела вытащить белье и развесить его сушиться. Теперь спать. Попробовать хотя бы. Я еще ни разу не засыпала в этой квартире одна. «Ты когда в следующий раз дежуришь?» «В воскресенье». «Это же послезавтра», — я удивилась. Если он дежурит несколько раз в неделю, то понятно, почему у него ремонт затянулся на столь продолжительное время. «Я в курсе. Если быть точным, то уже завтра». «У меня тоже первое дежурство в воскресенье». «Значит, будем вместе ночь коротать», — я усмехнулась. «Звучит двусмысленно». «Правда? Не заметил». «Спокойной ночи». «И тебе». Я погасила свет и легла на диван. Проворочавшись с час, я, наконец, уснула. Суббота прошла на редкость спокойно. Никаких катаклизмов, никаких наводнений, землетрясений и других непредвиденных катастроф. Снейпа я не видела. Он отсыпался после прошедшей ночи. И вот наступило воскресенье. Мое первое самостоятельное суточное дежурство. Сначала все шло нормально. Тяжелых больных не было. Скорая привезла одну старушку с гипертоническим кризом, но там все было стабильно. Где-то ближе к обеду в отделение поступил больной. Состояние я оценила как средней степени тяжести. Глядя на диагноз, поставленный фельдшером скорой, я недоуменно нахмурилась. Острый коронарный синдром. Не похоже. Исходя даже из того, что на ЭКГ явных признаков ишемии не было. После осмотра я поставила свой диагноз — пневмония, тотальная двусторонняя. Рентген подтвердил мое заключение. Сделав назначения, я долго пытала мужичка, пытаясь собрать полный анамнез. Не тут-то было. Пациент оказался асоциальным и пьющим, так что точно сказать, когда именно он заболел, не мог. В обед ко мне в ординаторскую пришел Снейп. — Чай давай пить, — сообщил он с порога. — Давай, — я действительно была рада его видеть. Когда чай был разлит по чашкам, и я удобно устроилась на диване, меня посетило обычно несвойственное мне чувство, а именно любопытство. — Скажи, а как ты учился? — На «отлично» по всем предметам, — усмехнулся Северус. — По-другому было никак. По-другому я мог остаться без стипендии и вообще не закончить. — Ты получал стипендию? — мои глаза округлились. Чтобы ее получать, нужно быть гением, это как минимум. — Да, — просто ответил Снейп. — Мои родители были небогаты, они не могли себе позволить оплатить мою учебу. — Но ведь кроме оплаты обучения нужно было на что-то жить, я просто не представляю, как можно совмещать работу и отличную учебу. — Мне повезло. Я познакомился с Люциусом. Он уже в то время начинал работать патологоанатомом. Люциус помог мне. Он устроил меня на работу в морг, где практиковал. Устроил сторожем. Сторожу полагается отдельная комнатка. Там я и жил. Так что и проблема жилья была решена, и заработок для студента был приличным, и времени на учебу хватало. Плюс мне, как студенту-медику, разрешалось присутствовать на вскрытиях, а это просто бесценная практика. — Ты так спокойно об этом говоришь, Северус, ты не похож на человека, способного на исповедь. — Я сообщаю тебе сейчас общеизвестные факты из своей биографии. Обо всем этом знает добрая половина Хогвартса. Я не успела ничего ответить, потому что в ординаторской раздался резкий сигнал, оповещающий о том, что один из больных находится в критическом состоянии. Пулей вылетев из ординаторской, я краем глаза увидела, что Северус несется за мной, отстав буквально на несколько секунд, чтобы захватить мешок Амбу. В критическом состоянии находился тот самый мужчина с пневмонией. Что произошло? Еще полчаса назад его состояние было абсолютно стабильным. Когда мы ворвались в палату, у койки уже суетилась медсестра. На мониторе шла ровная линия. Все показатели были по нулям. Клиническая смерть. Что? Что произошло? Резко оттолкнув Рози, Северус склонился над больным. — Клиническая смерть, диагностирована первого ноября в 14.20. Начало реанимационных мероприятий. Рози быстро вытащила карандаш и накарябала продиктованные данные на карте пациента. — Быстро бригаду сюда, — приказы отдавались чужим холодным голосом. Медсестра выбежала из палаты. Северус поднял на меня глаза. — Не стой столбом. Начинай непрямой массаж. Пока я в полуобморочном состоянии, расположив руки на грудине мужчины, делала массаж сердца, плохо понимая, что я вообще происходит. Снейп возился с воздуховодом и присоединенным к нему мешком. — Осторожнее, не нужно так глубоко вдавливать, ребра переломаешь, — спокойный голос Северуса ненадолго вывел меня из прострации. В тот же момент раздался бьющий по ушам хруст ломающегося ребра. Мешок, наконец, занял свое место, и реаниматолог сделал первый вдох. Грудная клетка немного приподнялась. Значит, все установлено правильно. Я, не прекращая движений, бросила взгляд на часы. Прошло всего тридцать секунд. Для меня же прошли годы. Руки начали дрожать от нагрузки и так и норовили согнуться в локтях. Нельзя. Руки должны быть прямыми. Со лба покатились капли пота. — Меняемся, — Снейп оторвал мои руки от груди больного и протянул мне мешок. Я быстро села прямо на кровать возле головы пациента. Дышать мешком Амбу было нелегче. Но все же я могла уже хоть как-то изменять положение рук. Взгляд на часы — две минуты. Тут мой взгляд упал на монитор, я увидела единичный комплекс сердечного сокращения. — Северус, получается? — прошептала я. Снейп бросил взгляд через плечо, не прекращая ритмичные надавливания. — Нет, — коротко ответил он. — Это я создаю сокращение массажем. В палату ввалились три человека, один из которых тащил чемодан с дефибриллятором. Меня мягко оттеснили, разжав сведенные судорогой пальцы, и забрали мешок Амбу. Десять минут. Дефибриллятор настроен и глухо жужжит. Все звуки — как через вату. Какая-то девушка протягивает электроды Северусу. — Двести Джоулей, — его руки привычным движением накладывают электроды. — Разряд. Все послушно отпрыгнули от кровати. Тело выгнулось дугой. Взгляд на монитор. Ничего. Швырнув разряженные электроды помощнице, Снейп снова возвращается к непрямому массажу сердца. Жужжание зарядившегося дефибриллятора. — Триста шестьдесят Джоулей. Разряд. Я уже не следила за временем. В себя немного пришла услышав: — 14.50 окончание реанимационных мероприятий. Диагностирована биологическая смерть. Я молча развернулась и вышла из палаты. Придя в ординаторскую, села за стол, тупо смотря на аккуратно заполненную мною недавно, а может, в прошлом веке, историю болезни. Почему так? Я же делала все правильно. Или неправильно? Из глаз начали бежать слезы. Меня начало потряхивать. Я не почувствовала, как он подошел ко мне. — Возьми ручку и пиши, — Северус говорил странно мягко. — Что писать? — 14.20 клиническая смерть. Реанимационные мероприятия проводит дежурный реаниматолог Северус Тобиас Снейп. Теперь подпись. Забрав у меня историю, он быстро заполнил свою часть. Затем подошел ко мне и, взяв за руки, заставил подняться. — Пойдем. — Куда? — Ко мне в кабинет. У меня, кажется, коньяк где-то был. В его кабинете я ни разу не была. Вообще, мне показалось, что здесь редко кто бывает, включая хозяина. Безлико все. Никаких личных вещей. Северус достал бутылку и два бокала. Я покорно взяла предложенный коньяк и залпом выпила. Пищевод обожгло. Я не пью такие крепкие напитки. Зато почувствовала, что меня перестает трясти. — Что случилось? Почему это произошло? — Люциус завтра скажет. Гермиона, посмотри на меня, — я послушно уставилась на Снейпа и принялась его разглядывать. Его нельзя было назвать красивым, но что-то заставляло женщин задерживать на нем взгляд. Я уже знала, что ему немного за сорок, но никто в здравом уме не дал бы ему больше тридцати пяти. И еще ощущение силы, уверенности в себе. Именно про таких мужчин говорят: «как за каменной стеной». А он тем временем продолжал. — Первый всегда запоминается, всегда. Остальные нет. А первый иногда по прошествии лет снится и заставляет судорожно думать, что же я сделал не так? Он пересел ко мне на диван и плеснул еще коньяка в мой бокал. — Это нормально, что ты сейчас переживаешь, но смерть — неотъемлемая часть нашей работы. Мы не боги. Мы не можем спасти всех, — он говорил что-то еще, но я его уже не слышала. Поставила свой бокал прямо на пол, потянувшись, забрала, из его рук второй, который присоединился к первому. В глазах Северуса мелькнуло изумление, а затем я его поцеловала. Я хотела забыться и забыть. Хотела, чтобы все, что произошло, растворилось. Ушло от меня хотя бы на время. Этот поцелуй был совсем не похож на мой первый. Он вообще не был похож на поцелуи, которые мне довелось получить в своей жизни. Очень быстро Северус перехватил инициативу. Это было более... более... Вот именно! Более. Я чувствовала его вкус. Вкус недавно выпитого коньяка, но кроме этого — что-то жаркое, дурманящее... Помимо своей воли я подалась ему навстречу. Мои пальцы запутались в его волосах. Это нужно прекратить, нужно остановить его... остановиться. Но как это сделать, если от его действий я лишилась рассудка... всяких принципов... решимости. Это было волшебно... Я могла только держаться за него, беспомощная... полностью зависящая от захлестнувших меня ощущений. Я никогда не испытывала ничего подобного. Мгновение спустя я поняла, что поцелуй кончился. Попыталась собраться с мыслями, но лишь моргая, я смотрела на мужчину и удивлялась сумбуру, который он вызвал в моей голове... и все еще вызывает. Кто мог подумать, что губы способны сотворить такое? Я пришла в какое-то замешательство и покраснела. Я не могла решиться поднять на него глаза и была в состоянии смотреть только в район его подбородка. Но не могла отвести взгляда от его губ. Я не представляла, что мужские губы могут быть такими. Тонкие, большую часть времени искривленные в презрительной усмешке, сейчас они были просто красивыми. Я могла думать только о том, как эти губы сумели привести меня в состояние полного отключения мозга, и на мгновение прикрыла глаза. Зря я это сделала. Моё обоняние резко обострилось, стоило мне закрыть глаза, и я вновь почувствовала этот запах... Я смогу когда-нибудь его забыть? Слабый запах коньяка, одеколона, этого мужчины... Северус с минуту разглядывал меня, затем, видимо, прочитав на моем лице что-то, понятное только ему, резко притянул к себе. Я не заметила, как осталась без одежды. Остались только ощущения. И последняя здравая мысль была о том, что он тогда не преувеличивал. Если бы что-то между нами было, я не забыла бы этого никогда.