Останься на тротуарах

IX. ОСТАВЬ БОЛЬ ВНУТРИ

Оставь от боли лишь приятное и болезненно ноющее воспоминание внутри. Сдайся и отпусти

* * *

Я видел, что Аннабель выглядела лучше, чем вчера. В ее жестах не проскальзывала ломкость и дрожь, хотя бы частично, улыбка не была натянута силой, а в глазах осколки хоть как-то, криво и косо, но собрались. Но я знал, что это лишь внешне, невозможно полностью починиться за одну ночь.

Мы стояли у уже знакомой остановки и ждали, иногда обмениваясь бессмысленными фразами. Я старался вести себя как прежде, не показывать, что со мной в том здании что-то случилось. Старался, но видимо плохо. Аннабель смотрела на меня с легким беспокойством, но спрашивать не решалась, может знала, что я не отвечу.

Мы оба выглядели нет так. И у каждого из нас была своя причина, делиться которой не хотелось. Перед глазами все еще стояла фраза черным, а в голове мелькали картинки. Внутри что-то болезненно сжималось, а чувство вины захлестнуло с новой силой. Я знал, что виноват, сколько бы меня не убеждали в обратном. Я не видел Ли, Брэйда и Скарлетт уже почти два года, за это время я смог забыть их голос и черты лица, но случившееся — нет. Это было больно, особенно раньше, хоть сейчас легче было не намного.

Аннабель сказала, что хочет перекраситься, сменить что-то в себе и оставить старую жизнь в прошлом. Она, как никогда, была права. Мне нужно принять это и идти дальше. Прямиком в парикмахерскую.

Автобус приехал минут через семь, полупустой, и душный от палящего дневного солнца. Мы быстро забрались внутрь и заняли пустующие места. Аннабель снова уставилась в окно, а я заглушил этот мир музыкой. Нам нужно было хоть ненадолго побыть в одиночестве.

Я даже не заметил, как мы доехали до нужной остановки. Аннабель вышла первой, а я последовал за ней. Мы снова стояли там, откуда ранее выехали. Постоянное странное чувство дежавю.

Но не оно было главным моим чувством сейчас: я чувствовал себя так, будто мне перекрыли кислород и дышать уже нечем; ты задыхаешься в одиночестве, а голоса в голове лишь обвиняют и кричат, что ты ничтожество, и держаться становится еще трудней.

Я старался похоронить те воспоминания и думал, что у меня это получилось, но жизнь та еще сука. Я снова сам себя загнал в капкан, и теперь обливался кровью из своих же когда-то затянувшихся шрамов и проковырянных тупым гвоздем ран — сейчас.