Останься на тротуарах

XVII. ПОСЛЕДНЯЯ СТАНЦИЯ ПОЕЗДА "ЖИЗНЬ"

Однажды ты остановишься, посмотришь по сторонам и поймешь, что не имеешь ничего, помимо имени. А потом задашься вопросом: для начала, владеешь ли по крайней мере им

* * *

Декабрьский мороз практически беспрепятственно проникал за шиворот распахнутого теплого пальто и длинного шарфа, слабо обмотанного вокруг шеи, сковывал холодом все внутренние органы и перетягивал цепи из инея между ребрами. Пальцы уже посинели и я из почти их не чувствовал, как и своих губ. Волосы еще сильнее, чем было раньше растрепал ветер, а вязаная черная шапка как ни кстати осталась в общежитии. Я старался не стучать зубами, съежился как можно сильнее, чтобы сохранить хотя бы толику тепла, но с завидным упрямством не хотел возвращаться в уютную комнату, где уже помирившиеся Лиам и Энджелл в обнимку смотрели очередной фильм с обязательным трагичным концом (и чем только они привлекали девушку). С одной стороны я не хотел рушить их вновь зарождающуюся идиллию, а с другой на крыше, где я сейчас и находился, было хорошо и спокойно, а жуткий холод просто отходил на второй план, когда голова оказывалась занята другими мыслями.

Отсюда открывался красивый вид - весь Торонто был словно на ладони, как и раскинувшееся над головой звездное небо. Оно вызывало приятные и одновременно грустные воспоминания и фантомное покалывание на губах. Уголки губ дернулись в улыбке, и я дал тому дню на мгновение согреть меня, а после отпустил. На его место медленно встал образ Лиса, маленького мальчика, почему-то оказавшегося в черном списке у судьбы, но при том срывающего за внешней скрытностью и угрюмостью огромные миры своей мечтательной души. У меня все внутри неприятно скручивалось в узел, когда перед глазами всплывали его многочисленные налитые фиолетовым и багровым синяки. Я всеми фибрами души хотел помочь Лису, но знал, что сейчас ничего не смогу ему дать, кроме собственного присутствия. Я ждал и это оказалось довольно тяжело, хотя раньше я этого практически не замечал. Все потому, что мои дни протекали настолько быстро и монотонно, что мне просто нечего было ожидать от каждого завтра. А теперь моя жизни круто перевернулась, но я не сказал бы, что жалею.

Все это казалось огромным скачком, мгновенным рывком из крайности в крайность, словно я за пару секунд успел стать другим человеком. Но это не было легко и уж тем более неосознанно, в тот день, когда я в одиночестве и наедине с самим собой ехал на поезде в Канаду, я многое осознал. Я впервые встал лицом к лицу собственным страх, прислушался к внутреннему голосу и впустил поток мыслей в свою голову. Это был долгий день, мучительный и с приторным запахом цветочных духов - ими пользовалась женщина, с которой я делил купе, -но он стал важным переломным моментом в моей жизни, точкой невозврата. Именно тогда я понял, кем являюсь, что для меня важно и каких взглядов на мир я придерживаюсь.