Мёртвые мальчики из палаты 303

Глава 1. Фабрика по производству социопатов (ч.2)

— Немедленно прекратите! — Лидия Анатольевна пожурила класс, стуча указкой по столу.

Правда бес толку.

Поэтому я решил взять ситуацию в свои руки. С силой захлопнув выданный мне альманах, я запустил им в хохочущего Гавра. К своему удивлению, я попал ему прямо в лобешник. Удара по голове одноклассник, судя по всему, не ожидал. И тем не менее его бурная реакция последовала довольно быстро.

— Охренел, мразь тупорылая?! — взревев, Гавр кинулся прямо на меня.

Испугавшись, училка отошла подальше, чтобы ее не задело. А мы с Гавром сцепившимися телами перевернули пару стульев и наткнулись на переднюю парту, за которой своим тоненьким голоском что-то пискнула новенькая. Нетерпеливый взгляд в ее сторону стоил мне пропущенного удара в лицо.

Щеку тут же обожгло. Гавр оседлал меня и принялся молотить дальше. Мы с ним кряхтели и крыли друг друга благим матом, пока драку не разняли слетевшиеся со всех ближайших кабинетов учителя.

Прозвенел звонок, и все быстро разбежались. Даже новенькая, которую я так и не успел толком разглядеть. А нас с Гавром оставили на «воспитательную беседу». Очередную.

Вот только вся эта мозгомойка — пустая трата времени. Учителя жили по своим правилам, а дети — по своим. Мы с Гавром уже начали спор, значит, придется закончить.

— Двинься, чмошник, — боднув меня в плечо, рявкнул Гавр, когда с соц.педагогом было уже покончено. — После отбоя с тобой разберусь.

— Это что, свидание? — усмехнувшись, я привалился к стене.

Судя по выражению лица одногруппника он снова хотел мне врезать, но в итоге передумал.

— Только попробуй сдрыснуть сегодня, петух, — напутствовал он мне. — Огребешь по первое число.

По расписанию у всех был обед. Так что Гавр ломанулся в столовую — получать те жалкие калории, на которых от недоедания померла бы даже уличная кошка. А я решил отбиться от стада манекенов и тайком выйти на улицу через дверь спортзала.

Февраль уже выпроводил крещенские морозы, но термометр упорно держал отметку на температуре, от которой леденели кишки. За восемь лет жизни в Сибири я так и не смог привыкнуть к ее холодам. Жгучий ветер вгрызался в кожу. Царапал лодыжки, хватался за шкирку, тянул меня назад. На улице я был один, так что холоду ничего не оставалось, кроме как охотиться только за мной.