Год несбывшихся надежд

Глава 10. Мародеры

8 декабря 1988 года.

Ночь явилась полной темнотой. Света не было, фонари сломаны, что затрудняло работу и тормозило поиски. На улице -12, люди жмутся к кострам из оконных рам и домашней мебели. Многие бродят явно в шоке, люди постоянно подходили друг к другу с фотографиями своих близких, показывали, где они могли быть. Я решил искать Лили у школы где учился её племянник Гриша. Увидев грузоподъёмный кран, я обрадовался. На моих глазах из-под развалин извлекли молодую женщину. Но куда больше спасатели достают мертвых. На улицах города стоят пустые гробы и фургоны с хлебом. Наконец-то кран приподнял плиту и мы увидели расплющенные тела детей. Стоящие рядом родители закричали, а спасатели быстро вынимали погибших. Из машины спустился мужчина, тяжело дыша и с трудом разглядывая погибших детей.
— Вы откуда? - Поинтересовался я.
— Из Грузии. Даже у нас было ощутимо это землетрясение.
— Спасибо, что приехали.
— По всему союзу новости показывают. Никогда раньше так не освещали катастрофы в СССР, а тут со всех городов помощь едет. Не знаешь, пединститут далеко?
— Я там был когда все началось.
У мужчины аж глаза заблестели. Улыбнувшись мне он с волнением спросил:
— А не знаешь, многие выжили?
— Многие-многие, - утешал я, — у Вас кто там?
— Сын мой, Дато зовут из Тифлиса отправил сюда учиться.
— К товарищу Минасяну?
— Да!
— Жив Ваш сын. Мы вместе учились.
Отар чуть ли не плача со всей силы обнял меня, а я, не теряя времени, сказал:
— У Вас машина, а мой друг под деревом лежит, помогите извлечь его. Дато как раз с ним рядом.
— Конечно! Садись в машину поехали.
Мы тут же выехали в сторону друга куда подъехали пару автобусов рассаживая женщин и детей. Спрыгнув с крана я поспешил к автобусу и спросил водителя:
— Куда путь держите?
— Этих в Грузию везу, всех расселим в гостиницах, кого в больницах, а что?
— Невесту свою ищу, можно посмотреть пассажиров?
— Конечно, дорогой, проходи.
Женщины и дети без сил прижимались друг к другу и постанывали, желая поскорее уехать и получить помощь. Татев с ее матерью и другими родственниками также увезли в Грузию. Наконец-то кран добрался до дерева с Эдиком, где Отар и другие мужчины, обвязывали ствол тросом. Увидев отца, Дато со всей силы закричал и побежал к нему, крепко обняв и целуя по всему лицу.
Мужчины не нашли слов друг для друга. Молча обнимались не желая отпускать друг друга.
— Мама тоже здесь, - наконец-то заговорил Отар, — еду раздаёт и нуждающимися помогает. Бери её, друзей и езжайте в Грузию.
— Нет, я должен остаться помочь.
— Помощь со всего мира скоро будет тут, тебе не чем помогать.
— Мы не нашли ещё профессора, а также невесту Али.
Отец с пониманием кивнул, а Эдик от боли закричал. Бревно приподняли и друга вытянули, быстро уложив в карету скорой и увезя в больницу. Поскольку большинство госпиталей рухнули, раскладывать раненых было сложно. Многим оказывали помощь прямо на открытой местности или в развёрнутых палатках. Земля переодически дрожала, бывал афтершок, что очень пугало людей. Утром все продолжалось по новой: поиски, шум, крики. Местных можно было легко отличить от приезжих. Ленинаканцы ходили как зомби; возьмёшь за руку пойдут за тобой, отпустишь — развернуться и бродят дальше. Подойдя к военным палатам где раздавали хлеб и суп, я терпеливо стоял в очереди. Забрав еду я отошёл от толпы и подошёл к молодым ребят, что сидели на гробах с трупами и ели.
— Садись, - позвал меня парень, — на земле сидеть холодно.
— Спасибо, - ответил я, сев на гроб, — вы откуда?
— Я из Минска, а друг из Киева приехал. А ты?
— Я из Ливана.
— Я видел там спасателей из Англии, представляешь? Со всего мира люди пришли помогать.
— Начинаешь верить в силу человеческую, в дружбу.
Возле нас села девушка с улыбкой укачивая на руках свёрток укрытый козьей шалью.
— Как зовут малышку? - Поинтересовался спасатель.
— Это не малышка, - улыбалась девушка, — это моя мама.
Я и ребята переглянулись, а девушка развернула свёрток и показала нам руку с тремя пальцами. Мы не знали, как на это реагировать, но с пониманием кивнули ей, предпочитая молча доесть свои супы. Вокруг нас на земле стояли по пять-шесть рядов гробов; розовые, красные, коричневые, синие, черные. Словом, всех цветов. Мало кто видел такое разнообразие гробов. Местные жители ходили, как лунатики. Настолько была страшная атмосфера, было туманно. Прошёл день и город имел два запаха: марганцовки и трупов. Чем ближе подходили к развалинам, тем сильнее начинал пробиваться сладкий запах гниющего мяса. Всю еду и воду разбавляли марганцовкой. Наконец-то из соседних сел привезли тела. Это был целый грузовик забитый трупами. Мужчины быстро скидывали их на палас, чтобы освободить место. Я внимательно следил за каждым, стараясь разглядеть что-то знакомое, как вдруг, на запястье одного из мужчин я заметил знакомые часы.
— Стойте! - Выкрикнул я. — Подождите.
Подойдя к телу, что было очень обезображено, я быстро расстегнул разбитые часы и взглянул на обратную сторону. Прочитав гравировку: «Достойному человеку Араму, от брата Валида», я с обидой махнул мужчинам и сказал:
— Этого забираю, дядя мой.
Люди с пониманием кивали, а рядом стоящий парень, вздохнул и сказал:
— Радуйся, тебе Бог позволил найти близкого, другие и пальца отыскать не могут.
— Да.., спасибо.
Оттащив дядю, укрыв разноцветным пледом, я сел рядом и молча смотрел на часы.
— Надеюсь Вы умерли, как и хотели — резко, быстро и без боли.
Закрыв глаза я расплакался.
— Сюда! - Кричал незнакомец в шапке. — Вот под этой плитой.
Спасатели помогали мужчине найти его близких, выгружали камни и наконец-то радостно добрались к проходу. Я сидел возле тела дяди и внимательно следил за раскопками, протирая свои намокшие глаза. Мужчина в шапке кинулся в свой дом, а спасатели с нетерпением ждали спасения погребённых. Но неожиданно незнакомец вышел с сумкой в руках и убежал.
— Вот дрянь! - Обронил спасатель. — Мы время на него потратили, могли бы жизнь чью-то спасти, а он за имуществом прискакал.
— Ничего, пусть на его совести будет. Пошлите дальше.
— Тебе помочь? - Резко спросил меня светлоглазый мужчина.
— Мне бы тело увезти.
Спасатели помогли мне и перевезли дядю на площадь, где я смог его похоронить рядом с сотнями других погибших. Подойдя к «перекрёстку судеб», я дописал на картонке о смерти Арама, а также проверил, не обнаружилась ли Лили. Но информации о ней все ещё не было. Направившись к больнице, где у ступенек толкались люди, я хотел подняться, но высокий врач, что размахивал руками, грозно всем выкрикивал:
— Уйдите! Отойдите, люди! Поймите же вы, что я должен спасать раненых, а вы только мешаете! Занесёте инфекцию, что мне делать потом? Сюда нельзя, не пущу никого!
Я с грустью осознал, что в госпиталь мне не попасть и навестить Эдика не получится. Я снова направился в город помогать пострадавшим, даже не догадываясь, что многие из спасателей подъехали к женской бане и разгребали там завал. Откапывали долго, пока не увидели голых женщин. Все были без одежды и затоплены. Их тела не разлагались, поскольку был сильный мороз. Вытащить их не получалось и спасатели приняли решение оттаивать умерших. И это было одним из самых страшных зрелищ. Когда тела стали размораживаться, женщины и дети начали шевелиться. Взрослые мужчины не могли смотреть на это и отворачивались. Кто в тот день приехал с чёрными волосами, уезжали полностью седыми. Услышав звуки арматуры Лили широко открыла глаза и в страхе вслушивалась в шум.
— Я здесь, - сквозь пыль шептала девушка, — помогите, я здесь.
Конечно же из-за шума машин ее никто не слышал, да и погребена она была давольно глубоко. Также никто не слышал плачь ребёнка Маро.
Снова вечерело, поиски усложнялись. По улицам доносились уже не только голоса русских, армян и грузин, но и иностранцев. Где-то был слышен австрийский язык, где-то японской, французский, испанский... для жизни за железным занавесом это было настоящим чудом и сенсацией. Я стоял возле обломков, где застрял мужчина и с улыбкой смотрел как грузины спаивали старика вином, протянув от бутылки шланг к его рту. Слава Богу его вытащили и я направился помогать дальше. Высоко над обломками стояли люди, внизу прижало руку женщине, которая пела и ждала своего спасения.
— Что там? - Выкрикнул высокий русский мужчина, тот самый командир Майоров.
— Внизу женщина в шоковом состоянии и бреду. На её руке лежит железобетонное перекрытие.
— Вынимайте, надо спасать.
Сказав это мужчина ушёл, а я смотрел ему в след. Ощущалась в нем некая строгость и даже отдалённость от тяжёлой ситуации.
— Подсади-ка, - похлопал меня по плечу парень.
Я помог юноше взобраться наверх, где он тут же сделал пострадавшей обезболивающий укол. Обработав руки коньяком, юноше передали бытовой нож и пилу по дереву. Он принялся резать руку в районе предплечья и при помощи ножовки пилить кость. Это продолжалось, как мне показалось, целую вечность. В это время ближайшие работы были приостановлены. С помощью самодельного троса пострадавшую вынули, перевязанную какой-то тряпкой. Истекавшую кровью и не приходившую в сознание женщину, подняли наверх и перенесли в скорую помощь, которую еле удалось поймать. Следом вылез юноша которого стошнило. Он был белый, как стена. Иногда мне кажется, что над городом распылили психотропные вещества, чтобы люди не сошли с ума. Иначе я просто не понимаю, как мы спокойно смотрели на оторванные руки, ноги, и не ужасались, будто для нас это было обычным явлением. Подойдя к палатке, где находился товарищ Майоров, я тихонько вошёл во внутрь и увидел, как несколько военных удерживали мужчину, плотно связывая ему руки.
— Это всё? - Спросил Майоров, разглядывая на полу связку колец, золотых цепей, кулонов и серёжек. — Гнида.
Посреди палатки расстелили плащ-накидку и на неё солдаты скинули украшения. Некоторые падали с кусками пальцев или мочек ушей. Даже зубы с золотыми коронками.
— В переплавку?
— Зачем же? Половину бирками «украсим» и на продажу, остальное в гос казну. Надо перекрыть въезд в город, эти твари прут сюда из разных городов, - злился Майоров.
— Как закроем? Помощь тогда не доедет.
— Об отдыхе речи быть не можно, обыскивайте все госбанки, ювелирные магазины, сберкассы, всё копайте!
— Делаем.
— От дороги из Еревана в Ленинакан и Спитак создайте систему постов. Урегулируйте движение которые обеспечивают быструю и точную доставку помощи.
— Уже делают.
Я тихо стоял у прохода и с ужасом слушал слова военных. Даже не верилось, что пока одни страдали от горя, в городе появлялись те, кто наживался на этом горе. Мужчина всё не мог успокоиться. Гнев русского командира можно было по одному взгляду ощутить. Не выдержав он ударил кулаком по столу и сказал:
— Вы бы видели, что эти обезьяны в аэропорту Еревана устроили. Молодёжь буквально потрошит прибывшие самолеты, особенно иностранные. Увели автокраны и специальную технику, машины с продовольствием и медикаментами. Прибывшие спасатели и медики в шоке, что им отвечать?!
— Ты кто такой? - Резко обратился ко мне мужчина. — Тебе что надо?
— Простите, я не хотел помешать.
Майоров подошёл ко мне, грозно взглянул и сказал:
— Если сказать нечего, то выйди отсюда.
— Конечно, простите.
Я вышел полностью шокированный. В голове всё услышанное не укладывалось. Я поспешил к центру, чтобы проверить объявление, но не добежав, я встретил у дороги Дато. Друг помогал людям складывать мебель, чтобы разжечь костёр.
— Али! Ну, что? Лили нашёл?
— Нет ещё, но нашёл Арама.
— Он жив?
Я молча покачал головой, а друг тяжело вздохнул.
— Он похоронен на площади, где и многие другие.
— Сюда! - Выкрикнул кто-то из людей. — Тут полно тряпок!
Обрадовавшись, что мы нашли хоть что-то для разведения огня, все подбежали к горке тряпья и начали хватать. Когда рассмотрели, остолбенели: это была разорванная одежда с фрагментами человеческих тел. Все, как ошпаренные шарахнулись в сторону. Рядом лежала табличка, по которой все поняли, что мы находимся на территории городского морга...
Люди ходили медленно, как привидения, никто из них уже не кричал и даже не говорил громко. Их какая-то заторможенность сразу бросалась в глаза и давала возможность безошибочно определить - перед тобой приезжий или местный житель. Я и Дато сидели на сломанном диване и курили, молча выпуская в сторону дым. Был сильный мороз, частично где-то лежал снег, иногда шёл дождь.
— Я слышал, как один мужчина армян обезьянами назвал, - прервал я наше молчание, — как можно так оскорблять людей переживших такое горе?
— Почему он так сказал?
— Нашлись нелюди, которые грабят гуманитарную помощь.
Дато слегка улыбнулся. Выпустив дым, друг сказал:
— Это обычные мародёры, когда случается беда они всегда тут-как-тут.
— Чьи-то кольца будут продавать, а люди будут носить и не знать, что это снято с трупа.
— Да уж, самое главное, что таких тварей меньшинство. Знаешь, мне как-то профессор сказал, что у армян есть только один враг.
— Турки?
— Нет.
— Мусульмане?
— Да нет, их враг — они сами, а быть точнее их предатели. Пока они не разберутся сами в своём народе, с другими дружить будет сложно. Пока они не прогонят этих предателей со своих земель, мир тут никогда не настанет.
— Разве не в каждой нации есть «барахло»?
— В каждой, но ведь надо искоренять этот мусор? Не прощать, не признавать как своё.
— Держите, - протянул нам бутылку с чаем мужчина и сел рядом, — не помешаю?
— Нет, мы отдыхаем.
— Да, работы тут ещё много. Надеюсь нашли своих?
— Да, ни все живы конечно, но надеемся на лучшее. А Вы?
— А я из тюрьмы вышел, решил помочь чем смогу.
— Здорово, не убежали?
— А зачем? Поможем сколько можем и вернёмся в колонию как и положено.
Неожиданно раздался выстрел. Мы увидели, как солдаты разнимали людей, что жестоко избивали мужчину.
— Вот же собаки, - пробубнил заключённый, — ничего святого у людей.
— А что такое?
— В город просочились группы мародёров в поисках добычи, некоторые вывозят все нажитое в гробах под видом покойных родственников.
— Я видел товарища Майорова, он как раз говорил о таких.
— Майоров хоть и грубый, но мужик правильный, очень многим помог и помогает.
Так прошла ещё одна ночь. Ночь где все ночевали под открытым небом. Кто-то спал в машинах, кто-то разместился в гаражах, а кто-то ночевал в собачьих будках. Где угодно, лишь бы не заходить в помещения.