Мёртвая голова

19. Ключ к нему

Миранда проснулась моментально, словно и не спала. Миг - и, открыв глаза, тут же поднялась на локтях, сразу ощупав одним только взглядом собственное восковое, будто свечка, бледное тело. Она не полагалась на внутренние ощущения; боль можно заглушить лекарствами, но глаза не обманешь. Сердце колотилось как безумное: Миранда вытянула руки и посмотрела на них: обе кисти целы. Затем взглянула на ноги: ступни - тоже в порядке; конечно, она привязана, но спала, видимо, очень тихо и почти неподвижно, потому что постель кажется совсем свежей - даже простыня не морщит в глубокой коричневой тени серо-бежевых стен.

Уже после Миранда осмотрелась. Маттео в комнате не было; погода снаружи совсем разошлась, разогретый воздух дышал в открытое окно. Миранда, связанная и обессиленная, не могла бы спастись через него, тем более не освободилась бы от пут, а кричать было бесполезно - первым её услышит всё-таки Маттео, никого кроме него поблизости нет. Провоцировать его на еще большую жесткость Миранда не хотела; к новому побегу была не готова. Упав обратно на подушку, она устало подняла руку к виску, запустив пальцы в волосы.

Маттео пришёл через десять минут, может, поменьше - но он будто чуял, что она пришла в себя.

Он появился с подносом, на котором было всё как обычно: тосты с маслом, яйцо всмятку, лимонный чай. Отдельно на маленькой фарфоровой тарелочке с нарисованным голубем лежали витамины и лекарства: утренняя доза, капсулы горсткой, похожие на детские стеклянные камушки для игры. Он поставил поднос на край прикроватного столика, одним аккуратным движением подвинул к постели кресло и молча предложил Миранде руку, за которую она взялась, чтобы сесть и опереться спиной о большую примятую подушку: тогда она сделала это и как-то несмело улыбнулась, будто с благодарностью за то, что он её не покалечил. Он всё понимал. Она всё понимала. Оба кружили друг против друга, как косуля против ягуара: он в засаде, она на открытой местности; на его стороне - ловкость и сила, на её - скорость реакции и ног, и главное здесь - не спугнуть её раньше положенного... или не выдать себя, убежав преждевременно от когтей.

Завтрак она съела быстро; стараясь не смотреть на Маттео, устроившегося в кресле на расстоянии вытянутой руки, Миранда с аппетитом всё умяла, чувствуя на себе его долгий взгляд. Он не мог смотреть тепло или радостно, будто не умел - а может, так оно и было - но смотрел пристально и внимательно, иногда отводя глаза в сторону. Он не был занят ничем, и что-то мучило его, терзало изнутри: Миранда не понимала, что именно, но ощущала как новую беду. С Маттео невозможно было жить спокойно, даже захоти она этого. Его больной психопатический разум не дал бы.