***
Этот мигающий звук не похож на стук ее сердца. Блинк-блинк-блинк. Точнее, здесь слишком много звуков, и уловить каждый становится совсем тяжело. Ей хочется открыть глаза, но ресницы словно склеены вместе, так что ей требуется некоторое время. Свет ударяет ей прямо в глаза, и она жалеет, что так поспешно простилась с той темнотой. Она дернулась, но тело не слушалось, будто она была привязана к тому мягкому матрасу, который начала чувствовать только сейчас под тяжестью своего веса. Она чувствовала, как бегают ее зрачки, только вот она совсем не имела над этим контроля.
Свет, свет, свет. Ярче, чем был в первый раз, когда она открыла глаза. Она зажмуривается и поджимает сухие губы. Она чувствует, что они сухие. Настолько, что кожа тянется и рвётся, так что в ее рту, помимо странного горького вкуса, словно она не чистила зубы уже очень давно, появляется железный вкус крови. Ее начинает тошнить, и она пытается встать, но безуспешно — слишком тяжело. Даже веки наливаются свинцом, и она старается скорее закрыть глаза, чтобы не мучиться, чтобы эта тяжесть прошла.
— Параметры в порядке? — звучит голос где-то над ее ухом, а потом эхом в ее голове.
Параметры в порядке параметры в порядке в порядке в порядке
Только вот она совсем не в порядке, и с ощущением тяжести появляется новое чувство. Чувство, будто она разваливается на части, будто тает, как мороженое в жаркий день. И эта тяжесть, тяжесть, тяжесть.
— Параметры в норме.
Она готова закричать: «заткнитесь вы все уже!», потому что в ее голове слишком много шумов, и она ненавидит каждый из них. Вскоре она осознает, что не может издать ни звука, как если бы ее голосовые связки были плеером, и кто-то выключил звук. Она снова раскрывает глаза, но все ещё этот свет, и этот писк параметров, и эта боль прямо в ее голове не позволяют ей собраться воедино, приказать своему телу работать. Но ведь параметры в порядке, ведь они в норме. Тогда почему она не в норме? Почему этот свет такой яркий, такой противный? Кровь на языке, кровь в ее рту и солёные слёзы, стекающее по губам и подбородку. Она плачет. Она плачет. И она поднимает руку, чтобы вытереть слезы, чтобы не казаться слабачкой, но кто-то заботливо опускает ее руку обратно. Кто-то заботливо вытирает ее слезы чем-то мягким. Кто-то снова говорит:
