Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 3. Дары Судьбы

Глава 28

Когда в кабинете не осталось никого постороннего, Дамблдор некоторое время сидел, уставившись невидящим взглядом в стену напротив себя. Казалось, он просто-таки физически ощущал, как от него отдаляется возможность без хлопот получить Воскрешающий камень из рук Поттера. И это чувствовалось гораздо болезненнее, чем можно было бы предположить. Времени на поиск еще одного наследника Певереллов оставалось слишком мало — увы, Альбус с годами не становился моложе. Несмотря на исключительные магические способности, здоровье уже начало время от времени подводить его, отдаваясь ломотой в костях и неожиданными легкими головокружениями. Даже Фламель выглядел против него моложавым мужчиной солидного возраста, а вовсе не глубоким стариком. Дамблдор прекрасно знал, что философский камень дает возможность долгой жизни, но никак не является способом вернуть молодость. И подобное положение вещей его удручало и злило, заставляя еще более страстно жаждать получить желаемое — стать Повелителем Смерти.

«И все из-за маггловской крови моей матери, — Дамблдор давно нашел для себя причину, по которой он не может сохранить хотя бы относительную физическую молодость. — Мальчишка стал абсолютно неуправляемым, дерзким, заносчивым и высокомерным, — его мысли перескочили на оценку поведения Поттера. — Создается впечатление, что он самоутверждается за мой счет. Будто он выбрал меня в качестве номинального соперника и теперь стремится доказать себе самому, что он хитрее и умнее, чем я, таким образом ощущая свое преимущество. Что ему это дает? Зачем ему это? Почему именно я? — Альбус уже не в первый раз пытался понять нелогичное, с его точки зрения, поведение Поттера. — Неужели он так обижен на то, что ему пришлось жить с Дурслями? Или он считает, что в приюте ему было бы лучше? Он же должен понимать, что в магическом мире ему было опасно оставаться, а у меня и без возни с младенцем хлопот всегда хватало. Может, поговорить с ним об этом? Ведь не зря он тогда в Аврорате заявил, что ответственность за его детство лежит на тетке и опекуне, то есть на мне. Но смерть Дурслей он перенес как-то совсем уж спокойно. Видимо, они все-таки перестарались со своим жестким воспитанием, — Дамблдор побарабанил пальцами по столешнице, подгоняя ритмичным стуком свои мысли. Ему казалось, что он вот-вот поймет, в чем проблема и как ему стоит поступить, чтобы ее решить. Однако истина вела себя, как пугливая рыбина — стоило только обратить на нее внимание, как она, тревожно заработав плавниками, уходила в глубину сознания. — Неужели какие-то детские обиды какого-то там Поттера помешают мне добиться своей цели? Запугать его пока не получилось. Уговоры не помогают. К здравому смыслу он не прислушивается. Так как мне, во имя Мордреда, добиться его доверия? Мне казалось, что он на первых курсах просто смущался и побаивался меня. Как-никак его опекун — великий колдун Британии. Тут и взрослый стушуется. Правда, упрямства ему и тогда было не занимать. Нужно подключать Блэка, пока не поздно. Хотя тот тоже как-то странно себя ведет, но все же подчиняется мне. Ничего, Ремус за ними присмотрит. Уж он-то меня не подведет».