Ты теперь моя

Глава 55.

Pov. Дженни.
После встречи мне требуется экстренная перезагрузка. Разболтало душу. Разбередило старые раны. Столько всего в жизни своей натворила! Так любила — не только себя покалечила, слишком многих ранила. Слишком многих…
— Можем… Тэ, можем не ехать сразу домой? Не сейчас. Мне нужно прийти в себя, — тихо прошу Кима, не поднимая взгляда от своих нервно сцепленных рук.
Он никак не комментирует мое состояние. Молча включает поворотник и перестраивается в крайний левый ряд.
Спустя какое-то время мы въезжаем на причал с катерами.
— Как же красиво, — говорю я с восторгом, рассматривая горящий золотыми огнями мост и поблескивающий темными водами залив, словно впервые здесь нахожусь. — Нам повезло жить в этом городе. Знаешь… Знаешь, я очень скучала, — рискую встретиться взглядами.
Из-за обширной наружной иллюминации в салоне автомобиля, несмотря на поздний вечер, сохраняется хорошая видимость. И то, что я вижу в его глазах, отзывается в моей груди знакомым трепетным томлением.
Сглатываю, пока он вроде как сухо уточняет:
— Скучала по городу?
— Ну… да…
Ким сдержанно кивает.
— Я покурю, — резко сообщает он после небольшой паузы. — Будь в машине.
Я и остаюсь. Крепче сцепляя ослабевшие руки, наблюдаю через ветровое стекло за тем, как он огибает машину и замирает перед капотом. Минуты, взбрыкнув, вдруг начинают тянуться подобно часам. Ким курит без какой-либо выраженной внешней суеты. А я смотрю на это и четко осознаю, что в душе у него и близко нет этой показной безмятежности.
Сердце ускоряется.
Я словно на что-то решаюсь. Сама еще не знаю, что сделаю, когда он вернется. Меня захлестывают тревога и дичайшее волнение. Когда-то давно я уже проходила через этот разжигающий безумный голод круг. Сама к нему в мангальную бросилась. Как птица к зверю в клетку. Боялась и не понимала, что творю, но все равно влетела.
Вот только сейчас мне гораздо страшнее… Нет больше той смелой и отчаянной девочки. Не могу я решиться. Слишком много думаю, анализирую, просчитываю. Не могу.
Нужно дать знак.
А вдруг я потом испугаюсь? Или пожалею? Пострадаю еще сильнее…
Заметно дергаюсь, когда дверь со стороны водителя обратно распахивается, и в салон вместе с запахом Тэ проникают прохлада и никотин.
— Как ты?
— Нормально.
— Лучше?
— Нет, — отвечаю честно.
— Нет? — он удивляется.
— Еще хуже.
Замираем, глядя друг другу в глаза.
Сердце в горле бьется. Аварийным пульсом отбивает частую дробь во всех контрольных уголках моего организма. Я хочу дать ему знак. Заорать как сирена, так громко, чтобы стекла зазвенели.
Но что-то не дает.
— Кстати, я… Я не поздравила тебя с днем рождения… — выхожу на первую попавшуюся скользкую дорожку, просто понимая, что с чего-то должна начать. — Я не поздравила в этом году, потому что должна тебе с прошлого.
Ким не двигается. Прищуриваясь, смотрит мне в глаза. Без разницы, что он там видит. Мне больше не нужно скрывать свои чувства. Но почему же он не двигается? Мне сейчас физически необходимо ощутить его присутствие, тяжесть и тепло тела. Взял бы хоть за руку… Раньше я бы сделала этот шаг, но сейчас, будто закостеневшая, не в силах пошевелиться.
— Джи…
— Тэхен, — начинаем говорить одновременно. Не похоже, что у него что-то важное. Кажется, он пытается меня остановить. А я не должна останавливаться! Говорю, пока хватает смелости. — Я тебя поздравляю! Желаю, чтобы у тебя все всегда было хорошо. Потому что… — тут уже теряюсь. Не могу сложить чувства в слова. — Ты для меня… Я… Тэ… С тобой я взлетала выше неба… Только с тобой… Ты был самым важным... Самым-самым! — выпаливаю горячим шепотом и, не выдержав накала эмоций, опускаю взгляд. Громко сглатываю и, выровняв дыхание, пытаюсь улыбнуться. — Так странно, правда? Все, что с нами произошло. Ты никогда не планировал жениться… Я не думала, что полюблю тебя… Сумасшедший был год… Наш…
Мое неосторожное и сумбурное, но, честное признание раскаляет пространство и сковывает нас обоих обжигающими цепями напряжения.
Пока я сама с собой сражаюсь, Ким продолжает молчать.
— Расскажи и ты мне что-нибудь о том времени, когда мы были вместе. Хоть что-нибудь… — вновь в глаза ему заглядываю.
Чувствую, как мои, собственные, неистово жжет. Моргаю, стараясь не плакать.
Ким к такому откровению явно не готов. Он резко меняется в лице. Сильно хмурится, пытаясь сдержать истинные эмоции. Отводит взгляд в сторону, затем снова смотрит так, будто пытается понять, чего именно я хочу. Выглядит измождённым, словно весь этот год не спал.
— Тэ… — вновь подталкиваю я. — Ты сказал, что твоя мама умерла в родах. Сейчас ответь, ты только поэтому был против ребенка?
— Только поэтому, — хрипит он.
— Значит… Ты так сильно переживал за меня? Тебе страшно было меня потерять?
В воспалённые глаза Тэхена приходит мерцающая темнота. Она поднимается из его души, это я знаю. Моя цель, чтобы сегодня прорвало все наши раны.
Тэхен поджимает губы и, трепеща крыльями носа, выразительно вдыхает.
— По-моему, ответы очевидны, но раз тебе нужно, чтобы я их озвучивал: да и да.
— Ты все ещё хочешь, чтобы мы с Еном к тебе переехали?
— Я тебе каждый день об этом говорю.
— Хочешь?
— Хочу, — яростно выталкивает он.
— А почему, Тэ? Почему ты хочешь, чтобы мы были вместе?
Смотрит, как на поехавшую.
Но мне плевать! Мне нужны слова! Сейчас мне нужны только слова!
— Потому что вы все, что у меня есть.
— В каком плане? Что именно это значит? В твоем понимании.
— То, что вы — мои кровь и душа. Все?
— Ты нестандартно выражаешься, — а я хочу конкретики. Вот прям, чтобы черным по белому. Никаких полутонов и домыслов. Хватит. — Я тебя никогда до конца понять не могу.
— Я непонятно выражаюсь?
Невольно улыбаюсь, припоминая, что именно вот так он всегда злился, когда я пыталась из него что-то вытянуть.
— Ты же не пила? — окончательно теряется из-за моего поведения.
А я смеюсь, выплескивая часть  напряжения. Но с этим смехом из глаз брызгают и слезы. Я громко всхлипываю и спустя пару рваных вдохов рыдаю, будто в самом деле ненормальная.
Именно это служит толчком для Кима. Он наклоняется и осторожно, с несвойственной ему нежностью касается ладонями моих щек. Скользит ими вниз, прочесывает острыми ощущениями шею. И наконец притягивает меня за плечи к себе.
Боже, ОН меня обнимает…
Закидываю руки ему на плечи. Скрещиваю на затылке. Прячу лицо на твердой напряженной груди. Прижимаюсь настолько сильно, насколько хватает сил. И плачу еще горше.
— Тэ… Тэхен… Ким ты мой… — сама не знаю, зачем это говорю. Плотину прорвало. — Иногда мне кажется, что ты правда что-то ко мне чувствуешь. Но чаще всего ты, черт тебя подери, ведешь себя так, будто я лишь собственность, которую ты хочешь любыми путями вернуть! Ты поступаешь так во всем!
— Дело не в этом, — отзывается он приглушенным звериным рыком. Я замираю на его груди. Резко затихаю, прислушиваюсь к словам. Их перебивает его сумасшедшее сердцебиение. — Не совсем в этом, — сам себя поправляет. И ведь не врет. Без поблажек. — Да, ты моя собственность, Джи. Часть, которую от меня с кровью и плотью оторвали, — цедит с жесткими расстановками пауз. У меня такая дрожь по спине слетает, кажется, что вместе с ней кожа сползает. — Да, я всегда свое забираю. А ты — моя! Что еще ты хочешь услышать?
Наша тропинка становится крутой и узкой. Не сорваться бы вниз. Надо вверх. Надо! Благо Ким держит.
Прижми, не отпускай…
— Очень больно было, когда ты думал, что я умерла?
— На этот вопрос я тебе никогда ответить не смогу, — кажется, что отталкивает. Не хочет говорить. — Джи… — но с этим выдохом верю, действительно не может. — Я сам умер, понимаешь?
Голову поднимаю, чтобы взглянуть ему в лицо, но он отворачивается к окну. А я замолкаю, копя силы для следующего броска. Слишком мощное напряжение идет от его разгоряченного тела. Что еще может между нами произойти? Страшно до ужаса. Но останавливаться нельзя. По сантиметру, но вперед.
— Значит, ты меня… — не решаюсь закончить. — Я для тебя тоже была самым важным человеком?
Ким качает головой.
— Не была, а есть.
Но глаз его я все еще не вижу.
— Странно…
— Что тут, блядь, странного?
— Я тебе очень нужна? Скажи… Один раз скажи… — понимаю, что больше такой возможности у меня не будет.
Ким поворачивается ко мне лицом.
— Что тебе сказать? — глухо переспрашивает, словно абсолютно все, что я выдала ему, непонятно. — Что еще ты, мать твою, хочешь услышать? — голос повышает, значит, я близко.
Плюс. Минус. Электрический разряд.
— Любишь меня?
Запускай же! Запускай!
— Люблю тебя? Люблю, блядь? — повторяет с яростным ревом. — Это, мать его, ебучее слово не передает и сотой доли того, что я к тебе чувствую! Понятно тебе? Ни хрена оно не передает! Джи! — у меня уши закладывает. Сталкиваясь с ураганом его эмоций, зажмуриваюсь. Но тут же, перед последней волной, которая совершенно точно накроет меня с головой, распахиваю глаза. Встречаюсь с его темнотой до того, как он выкрикивает хриплым надорванным голосом: — Я люблю тебе так, как любить нельзя, ты это понимаешь? Так, на хрен, нельзя любить!
Да, понимаю.
Да, нельзя.
Падаем. Вместе. Страх разрывает.
Но я протягиваю руки.
Сцепляем ладони. До боли. До хруста. До моих скомканных раненых полустонов-полувыдохов.
И тут же вверх взмываем.
Грудь восторгом наполняется, искрами выстреливает.
Сегодня я уверена, что Ким не оттолкнет, но пока подаюсь к нему, чтобы сократить расстояние, дрожу сильнее, чем тогда, в мангальной.
Глазами встречаемся — все отдаю.
Прикоснуться губами не успеваю. Крепко стискивая мой затылок, он сам меня к себе припечатывает.
Целует. Целует. Целует.
Сурово. Жадно. Страстно. Больно. И ошеломляющее чувственно.
Спутывая все контакты, изнутри меня взрывает. Всем телом содрогаюсь.
Мне влажно, вкусно и горячо. Мне много и мало. Много и мало… С ума схожу.
Так мы никогда не целовались. По-звериному грубо и голодно. Губы в кровь растираем. Дышать забываем. Все ресурсы за этот контакт отдаем. Абсолютно все. Этот поцелуй… Он ведь все разрушает. Новой силой и новыми чувствами наполняет. Мне снова хочется смеяться и плакать. Позже я обязательно буду… Но сейчас яркими фейерверками разлетаюсь.
Вместе. Вместе летим.