Ты теперь моя

Глава 56.

Pov. Дженни.
— Воду не забудьте, — кричу из спальни. — Слышишь? Ая?
Прижимая к груди детскую шапочку, прислушиваюсь. Из прихожей доносится какофония голосов, ничего разборчивого.
Блин, не могу…
Выбегаю в коридор.
— Водичку взяли?
Впервые отпускаю сына на прогулку одних. Точнее, впервые они идут без меня, но не одни. С ними Ынхё, Розэ и Марк. На улице, больше чем уверена, еще бригада Архангела.
— Мы все взяли, — заверяет меня Ынхё. — Успокойся ты, Дженни. Давай-давай, — цыкает и машет руками. — Все будет отлично! Нас там внизу мальчичи ждут. Будем плясать, если что. Плакать не дадим. Голодным и жаждущим тоже не оставим. Займись переездом, мать!
Третий день пытаюсь это сделать. На самом деле, неосознанно растягиваю сроки, придумывая нелепые отговорки. Вот Ким и организовал группу поддержки. Сначала я думала, что кто-нибудь из девчонок останется со мной, чтобы оказать непосредственную помощь с упаковкой вещей. Но все они выразили единодушное желание выгуливать Ена. На одну коляску уже четыре человека! И это не считая мальчиков Тэхена.
Закрыв дверь на замок, иду в спальню и плавно перевожу дыхание, вспоминая, что должна делать. Стыдно признаться, но после года жизни в Японии мы быстрее переезжали, чем сейчас из этой квартиры в дом Кима.
У него уже терпение подгорает слушать каждый день очередные отговорки. Мне же, должна признать, все еще немного страшно. Замираю перед следующим этапом. Пытаюсь настроиться психологически. И все равно… Чувствую, когда у нас дойдет до секса, эмоционально меня снесет как ураганом.
Все могло случиться еще в тот вечер на набережной. В его машине. Тогда настрой был радиоактивный и неизбежный. Однако позвонила Ынхё и с паникой в голосе протараторила, что Ен отказывается от смеси, плачет, и ей никак не удается его успокоить. Нам спешно пришлось ехать домой.
А потом… На следующий день Аи стало лучше, и ни о каком уединении на территории нашей квартирки не могло быть и речи.
Это хорошо…
Я готовлюсь.
Снова вздыхаю и, открывая комод, обещаю себе, что сегодня закончу с вещами, даже если мне придется целую ночь не спать. Нужно просто сделать это. А там уже, постепенно, все решится.
Я перекладываю несколько махровых слипов из ящика в чемодан, когда раздается дверной звонок. От неожиданности подскакиваю на месте. И тут же срываясь с места, быстро несусь к двери. Ломаю голову над тем, что могло случиться, и волнуюсь. Надеюсь, они просто что-то забыли.
Не дай Бог, что-то с Еном…
Сердце толкается в горло. Перекрывая дыхание, колотится на разрыв.
Времени на раздумывания нет. Игнорируя глазок, щелкаю замком и распахиваю дверь.
— Что… — теряюсь при виде Кима.
— Привет, — говорит он, привычно оглядывая меня с головы до ног.
Неосознанно отмечаю, что его голос не ровный, как чаще всего бывает, пока я сама не выведу его на эмоции. Сейчас его голос — раскаленная сталь. Густой и насыщенный.
Он уже на взводе. Я начинаю крайне сильно волноваться. Кровь к лицу приливает. Ударяет в виски тяжелым и частым пульсом.
— Впустишь?
— Да, конечно, — отступаю, растерянно смаргивая. — Что-то случилось? Все хорошо?
— Что-то должно случиться, чтобы я к тебе пришел? — отзывается, снимая обувь.
Я надолго замолкаю. Дар речи теряю, что случается со мной крайне редко. Да что там?! Такое не случается со мной никогда! Ладно, с Тэхеном бывает… Но сейчас… Что сказать?
— Нет, просто… — машинально ступая за ним вглубь помещения, принимаю снятый пиджак. — Только обед… Ты обычно в это время работаешь…
— Обычно.
Пока я, словно забыв, что должна делать, прижимаю вещь к груди, Тэ проходит в ванную. Сквозь глухой стук в ушах слышу, как он пускает воду. И, наконец, отмираю. Двинувшись к шкафу с верхней одеждой, прячу пиджак.
— Кофе будешь? — кричу из коридора.
Войти почему-то не решаюсь.
— Нет, — следует четкий короткий ответ.
— А что будешь? Ты голоден?
Тишина.
Затаив дыхание, прислушиваюсь. И резко отскакиваю, когда дверь решительно открывается.
— Голоден, — сообщает Ким, приближаясь.
И к еде это никакого отношения не имеет.
Двинувшись на меня, с таким напором притискивает к стене, я не то что пошевелиться, вздохнуть не сразу могу. Большой и твердый. Нерушимый, как скала. Приглушенно вскрикиваю от давления, которое он оказывает равномерно на все мое тело. Инстинктивно дергаюсь. Если бы не стальной захват, от остроты шарахнувших меня внутри и снаружи ощущений подскочила бы, как пружина. Физически не могу этого сделать. Все, что получается — вытянуться стрункой и приподняться на носочки.
— Ты что… — выпаливаю бессвязно.
Кровь в жилах превращается в непонятную жидкость. Насыщенная гормонами и кислородом, она несется по венам, пылающим потоком воспаляя кожу.
— Долго еще от меня бегать собираешься?
— Я не бегаю, — а у самой голос срывается.
— Джи, — будто кнутом стегает. Как же меня нервирует, когда Ким вот так проговаривает мое имя! — Чего ты боишься, девочка?
От этой преступной нежности в его грубом голосе по моей коже озноб прокатывается.
— Ничего…
Я просто тоже люблю тебя… Люблю…
— Тогда поцелуй меня, — шепчет он на выдохе, прислоняясь к моей переносице лбом. — Сама. Поцелуй меня. Джи.
Не сразу реагирую. Застреваю в его темных глазах. Я хочу… Огнем горю. Ощущения настолько сильные, кажется, взорвусь. Но целовать… Прикасаюсь ртом к его рту, а поцеловать не могу. Эмоции наружу рвутся. Разожму губы — либо заплачу, либо закричу. Наизнанку меня выворачивает.
И Кима за мной тоже. Он ведь все чувствует. По глазам видит. С тела считывает. Он всегда меня чувствует. Пространство вокруг нас вращается, пол под ногами дрожит. Вселенная сходит с орбиты.
Тэхен тяжело выдыхает и, не рассчитав силы, крепко вжимается своим лбом в мой.
— Поцелуй меня… Джи…
Я не контролирую ни дыхание, ни звуки, которые вместе с ним срываются. Шумно сглатываю и подчиняюсь, повторно прижимаясь к нему губами.
Сердце ему в грудь толкается. Ломает нам обоим ребра: сначала мои, затем его. Густой кровью в его разорванную моторную мышцу впивается. Прорастает.
Не разъединить.
По-другому я не умею. Он сам меня этому научил.
Я так люблю тебя…
Не дожидаясь, пока меня унесут эмоции, Ким все же помогает мне. Приоткрывает рот, и я захватываю его нижнюю губу. Сотрясаясь от сладкой и горячей дрожи, сдавленно и рвано выдыхаю на оставленный влажный след. Прерывисто всхлипываю и проделываю то же с верхней. Обратно переключаюсь на нижнюю.
Тэ отвечает так же неторопливо. Наши движения настолько медленные, будто время подвисло.
Неловко. Нескладно. Сладко. Больно. Смертоносно. Неважно…
Он — лучший. Единственный. Родной. Мой.
Я сказать должна. Должна… Душат эти слова. Рвутся из груди. Не могу больше их удерживать.
— Тэ… Я тебя… Я тебя очень люблю… Все это время… Люблю… Только тебя… Всегда…
Все вокруг перестает работать. Прекращается даже циркуляция воздуха. В груди моментально возникает горячее жжение.
— Джи… — да, то, как он произносит мое имя — это яд.
И одновременно противоядие. Он, безусловно, меня убивает. И воскрешает. Все это в течение коротких головокружительных секунд.
Теперь Ким набрасывается на мой рот. Врывается языком, выманивает мой и слегка его прикусывает. Затем мягко, с упоением, всасывает. Отрывается и по-звериному размашисто лижет мой рот.
Ощущений так много! Хочется ускользнуть и тут же еще крепче прижаться. Разлетаюсь на искрящие атомы. Разлетаюсь…
— Твой запах… Твой вкус… Джи… Моя… Моя же! Ты — моя. Моя. Моя. Моя. Навсегда.
— Вместе…
— Вместе.
Крепче сжимает меня руками. Скользит ладонями вверх по спине и обратно вниз. Сжимая бедра, толкается в мой живот пахом.
О-о-о… Бо-ж-ж-е-е…
Вздрагиваем. Нас обоих будто током пробивает. Ким тяжело вдыхает и выдыхает, а по моему телу еще долгим отголоском рубит дрожь.
Я знаю, чего он хочет. Я тоже хочу. Хоть мне все еще дико страшно.
Восстанавливая дыхание, откидываю голову, упираясь в стену затылком. Тэхен горячо и влажно целует мою шею, спускается ниже и, не мешкая, дергает ткань домашнего сарафана вместе с лифчиком вниз, полностью обнажая мою набухшую грудь. Я замираю, на мгновение переставая дышать. Часто моргаю, поддаваясь необъяснимой панике. Но, блин, это же Ким! Его не смущает даже то, что из сосков начинает сочиться молоко. Продолжая насиловать и жалить ртом сверхчувствительную кожу, он с откровенной похотью размазывает его по моей груди.
Маньяк… Мой…
— Я же тебя сейчас прямо здесь… Джи… Мурка моя… Я тебя прямо здесь… Мать твою… Не отпущу, Джи…
Я прикрываю веки. Давлюсь бурным выдохом.
— Мне немножко страшно, —  честно признаюсь ему.
— Почему? Почему тебе страшно, девочка моя? Не бойся… Ты только никогда меня не бойся, родная… — сердце разрывается от его слов и тона, которым они сказаны. — Джи… Не молчи… Дженни…
Надо же, до чего мы дошли: суровый сдержанный Тэхен просит меня, импульсивную балаболку, говорить. Тут бы рассмеяться. Но мне совсем не смешно.
— В этот раз так высоко падать… Так высоко… — выдыхаю прерывистым шепотом.
Он понимает. Скользнув ладонью по моей шее, прижимается к лицу своим лицом.
— Джи… Мы же вместе. Теперь навсегда. Вместе. Джи… Я с ума схожу… Давай… Еще один шаг. Последний. Давай.
Не осознаю, но уже киваю. Часто и судорожно.
— Я так соскучилась… Тэ… Так… соскучилась… Душу на куски рвет… — молочу, пока он несет меня в спальню. И тут же встрепенувшись, взволнованно бормочу: — Господи… А вдруг вернутся…
— Не вернутся.
Не случайно, значит. Позаботился, чтобы нам никто не мешал. В этом весь Ким.
Уложив меня поперек кровати, принимается раздеваться.
— Снимай все, — требует тяжелым и сиплым голосом. — Полностью.
Благо одежды на мне немного. Стягиваю сначала трусы, затем, подцепляя трясущимися пальцами сарафан, трамбую тонкую ткань под грудь и торопливо стаскиваю его вместе с лифчиком через голову.
Я голая. Он тоже.
Время вновь застывает, когда мы, тяжело и хрипло дыша, словно одуревшие подростки, жадно рассматриваем друг друга. Я помню и не помню его тело. Это трудно объяснить. Он такой же охренительно большой и мускулистый. Литой. Красивый. Сексуальный. Но сейчас он как будто чужой. Незнакомый. И вместе с тем мой, конечно.
Он — мой.
Смотрю и себя теряю. Дышу и огнем пылаю.
Точно знаю, какими именно желаниями горю. Мне его ласкать хочется — руками, губами, языком. Чувствовать его горячую кожу. Ощущать потрясающую тяжесть тела. Ловить на себе терпкий шлейф его запаха.
Хочу… Его вот такого, откровенно возбужденного и зверски голодного. Хочу его глубоко в себя. Чтобы было, как раньше, больно и восхитительно приятно.
Хочу полностью подчиниться так, как он всегда требовал. За его животную страсть любовью заплатить. Так мы сошлись. И не может быть иначе.
Матрас между моими ногами пружинит и прогибается, когда Ким вжимает в него колено и, упираясь руками, двигается на меня. Замирает, когда наши лица оказываются друг напротив друга.
Глаза в глаза.
На пике эмоций меня душат слезы. Только бы не заплакать… Нельзя. Это все испортит. Взглядом его зову.
Опускайся. Трогай меня. Осторожно… Нет… Так, как умеешь…
Я выдержу…
Боюсь и, как всегда, спешу.
— Быстрее… Так мне будет легче.
Он приближается, а у меня кровь закипает. Сердце тормозит. Кислород в легких заканчивается. Он вдыхает мой запах. Впиваясь в губы, своим пьянящим дыханием наполняет.
Грудью на мою грудь опускается. Я дергаюсь, плыву чувственной горячей судорогой и машинально вцепляюсь пальцами в его крепкие плечи.
Чувствую… Чувствую его массивный раскаленный член между своих гостеприимно расставленных ног. Захлебываясь удовольствием, глаза распахиваю и тут же, вжимая затылок в матрас, закатываю.
— Да… Т-так-так-так… Имен-н-но так…
Ким смотрит. Но меня это не смущает. Я больше не стесняюсь своих ощущений. Потому как знаю, что они его поднимают в ту же невесомость, где нахожусь я.
Еще чуть-чуть, и будем падать…
Мой пульс, вырабатывая нездоровую скорость, совершает очередной рывок. Слышу лишь его, когда Тэ трогает меня между ног пальцами. Я бесстыдно теку, изнываю от желания.
Душой и телом обнаженная. Бесстыжая. Жаждущая. Его.
Срывай…
Вскрикиваю от удовольствия, когда Ким, размазывая вязкую влагу, мягко нажимает пальцем на пульсирующий узелок сверхчувствительной плоти.
— Джи… — тяжело и хрипло выдыхает. Встречаю его взгляд. — Сейчас не закрывай глаза.
Усиливая нажим, ласкает меня жадно и пошло. С протяжным стоном выдыхаю и застываю, пытаясь не терять фокус.
Но вот он направляет к моему входу член, и я машинально моргаю под его напряженным эмоционально-интенсивным взглядом.
— Тэ… — пищу с выраженным беспокойством.
Он спешно заполняет меня. Одним жадным толчком. И мы оба вскрикиваем. Я — громко и звонко, Ким — рычаще и низко.
Замирает неподвижно, давая нам обоим подстроиться. Я слежу за дыханием и стараюсь расслабиться, но только и могу, что концентрироваться на том, как чувствую его в себе — большого, горячего и твердого.
Да, мне сладко и больно. Сильнее и выше, чем прежде бывало, потому что сейчас между нами еще и звериная тоска. Безумный голод, который уже на старте парализует наши тела яркими вспышками наслаждения.
Пытаясь в очередной раз вдохнуть, разбиваюсь мышечной дрожью, словно пораженная мощным электрическим разрядом.
— Сейчас будет очень жестко и быстро, Джи…
— Давай… Я готова…
— Потом…
— Хорошо-хорошо…
Едва он начинает двигаться, захлебываюсь оборванным стоном острого удовольствия.
— Кричи, мурка… Кричи так, чтобы сердце болело…
И я кричу. Но себя не слышу и не чувствую. Только его — своего Тэхена. Его громкое и тяжелое надрывное дыхание. Его необузданную силу и подавляющую власть. То, как разительно ласково он прижимается ртом к моей шее. Мне сходу жарко до испарины становится. А он жадно слизывает эту влагу, прикусывает кожу и просто целует. Помнит, что мне нравится. Чувствует, как реагирую.
У меня вновь дикая дрожь по телу несется. Я ее не контролирую. Я ничего не контролирую. Ничего. Абсолютно. Без всяких границ в его власти.
И он двигается, двигается… Сначала на первых толчках медленно, совсем не так, как обещал. Затем по нарастающей, ритмичнее и размашистее. Его так много во мне… Так много… Боль и удовольствие неразделимы. Горячими волнами захлестывают.
Мы оба мокрые. Звенящие и шипящие от напряжения, словно оголенные высоковольтные провода.
— Пожалуйста… Тэ… — молю, размазывая влагу по его плечам. — Пожалуйста…
Не мучай долго… Ты же обещал… Я не выдержу… Так много я не выдержу…
Тэхен понимает. Подтягивает мои колени выше. Резко и глубоко толкается — на всю длину.
Я вскрикиваю. Он замирает.
— Нет… Нет… Не останавливайся…
— Джи… Мурка моя… Моя...
Я задыхаюсь. С каждым новым толчком то жмурюсь, то, напротив, широко глаза распахиваю. Стону, хныкаю, трясусь, издаю непонятные звуки… Он всем телом наваливается, а мне все мало! Отчаянно притискиваю его к себе. С конвульсивной дрожью бедрами сжимаю. Терзаю руками налитые мощью мышцы. Царапаю, местами буквально до крови раздираю. Кусаю, безумными поцелуями кожу раздражаю. Кончиками пальцев собираю на его коже мурашки. Судороги в сильном теле ловлю. Впитываю надсадные и хриплые мужские стоны. Упиваюсь частичкой своей власти. От нее еще больше пьянею! Потому что он, большой и нерушимый, со мной хладнокровие свое теряет.
— Еще… Тэ… Еще…
Разбиваюсь. Немым криком расхожусь. Голос с хрипом прорезается только, когда меня уже разноцветными бликами ослепляет. Оглушающее, одуряющее, взрывное это наслаждение. Из реальности выпадаю…
Его за собой, конечно же, увлекаю.
Тэхен надсадно выдыхает и отпускает себя. Поймав мои первые спазмы, сильнее меня раскрывает и, что называется, догоняется — яростными и быстрыми толчками. А потом, с протяжным рычащим стоном резко назад подается и щедро орошает мои трясущиеся бедра горячими брызгами спермы.
Больше я ничего не вижу, не слышу, не чувствую… Дыхание постепенно выравнивается, сердцебиение скидывает обороты. Тело на исходе разрывных ощущений мелко-мелко дрожью вибрирует.
Нужно попросить Тэ подняться, сходить в душ и сменить белье…
Но я не могу пошевелиться. Выдохлась.
Он все сам делает. Относит меня в ванную, моет, обратно так же на руках несет. Сдергивает покрывало и помогает забраться под одеяло.
— Мне так хочется спать… — слабо шепчу я.
— Спи.
И я проваливаюсь.
Распятая его звериной любовью, впервые за долгое время полностью отключаюсь.