Под расколотым небом

Глава семнадцатая

Вокруг пустота, чёрная первозданная тьма, в которой тонуло всё сущее, в которой разум переставал существовать. В ней хотелось раствориться, стать её неотъемлемой частью, лишиться я, эго и ид, навсегда забыть о существовании человеческого мира. Древний рептильный мозг пел убаюкивающую колыбель, осталось только впустить эту тьму в себя и больше никогда ничего не делать. Мира не существовало, не существовало и человека, сейчас лежавшего на тротуаре большого шумного города. В этой тьме время растягивается в бесконечное и тоже перестаёт существовать, понимая, что нет смысла в изменениях, когда вокруг — чёрный лист бумаги. На этом листе бумаги было всё и не было ничего, на этом листе не нужно было бороться за своё существование, только плыть по невидимым потокам тьмы возрастом старше Вселенной и наслаждаться вечным путешествием.

Лимбическая система была не согласна с этими выводами, на подкорке сознания разгорался тихий бунт оппозиционного движения в разваливающейся империи. «В твоей жизни есть смысл. Ты ещё ничего не закончил. Вставай, тебя ждёт твоя девушка, тебя ждёт весь мир», — нашёптывала лимбическая система низким женским голосом, знакомым и незнакомым одновременно. На самом деле, «лимбической системе» не нравилось такое имя. У неё было своё имя, красивое, данное родителями при рождении, а теперь она застряла в голове своего непутёвого преемника, пытаясь до него достучаться и прервать увещевания рептильного мозга.

Темнота, тем временем, расступалась, поддавшись аргументам лимбической системы. В голову начали проникать звуки внешнего мира. Кто-то трогал его за плечо. Потом попытался толкнуть. Неразборчивая речь, сначала тихая и удивлённая, потом — громкая и беспокойная. Сети темноты хоть и ослабели, но не отпускали. Разве можно было отказаться от комфортной пелены ради сложного света, распадающегося на части? Цвета вселяют ужас. Особенно пурпурный. Пурпурный — цвет неизбежной смерти. Остальные цвета не лучше. Они холодные и страшные, а темнота — чёрная и приятная. Больше ничего в жизни не было нужно, вот и главный вывод всей этой истории.

Цвета ворвались на сетчатку глаза и ослепили. От головы к плечам распространился резкий холод, а в носу появился запах озона от зелёного заклинания. Артур открыл глаза, и реальный мир обрушился на него волной.

Над ним стоял старик с длиннющей седой бородой. На нём были порванные грязные лохмотья, в которых только интуицией угадывалась одежда. Старик вознёс руки к небу, когда увидел, что Артур открыл глаза, и начал благодарить богов за помощь. Если бы у Артура не раскалывалась голова, он мог бы тихо посмеяться и пробормотать, что боги и были причиной всех его нынешних проблем. И вообще, где он? Артур попытался сесть, но все мышцы в теле отдались тупой ноющей болью. Лучше было не двигаться, хотя, конечно, лежание на голом асфальте вряд ли было полезно для спины. Выбора, однако, не было.