Clarity | z.m. {перевод на русский}

Немыслимое

[не проверено]

  — Сними очки, ты позоришь себя, — сказала Кэсси сквозь зубы. Мы шли между палатками, так как в городе праздновали осенний фестиваль, солнце уже садилось, а я все еще была в солнечных очках. — Люди подумают, что ты одна из тех крутых, которые все время носят солнечные очки.

— Ну, может, если бы кто-то знал, как бросать чертов мяч, мы бы не говорили об этом, — огрызнулась в ответ я, не заботясь, что кто-то может нас услышать. — До сих пор не могу поверить, что ты меня ударила и уверяешь, что в этом виновата я.

— Нани, ты сама виновата. Никто не говорил тебе, чтобы ты стояла там, как идиотка.

Днем мой брат со своим другом Итаном были снаружи и практиковали броски и ловлю мяча. Кэсси и я играли в бейсбол в старшей школе, так что решили присоединиться к ним ради забавы. Видимо, Кэсси потеряла сноровку и забыла, как бросать. Мяч был вне моей досягаемости, но вместо того, чтобы словить его, он влетел прямо в мой левый глаз. И у меня такое чувство, что если бы не было очков, я была бы в больнице и ждала, пока мне наложат швы.

— Я не виновата, что ты забыла, как бросать мяч, — пробормотала я, не зная, услышала она меня или нет.

— Уже потемнело, никто не увидит. Все не так плохо, как было раньше. Ну же, я не вру. К тому же, я не позволю тебе ходить здесь в таком виде.

— Не сомневаюсь.

С тех пор, как в Видсор Вэлли пришла осень, началось празднование ежегодного осеннего фестиваля. Каждый год все население собирается в центре города и наслаждается торжеством, которое все должны сделать. Никто не потерпел неудачу, потому что общество как целое было сильное. Те же компании и люди должны участвовать в создании стендов и игр, но они всегда должны быть разными, чтобы заинтересовать нас.

Я шаркала ногами по тротуару, смотря на различные стенды. Еда была вычеркнута из нашего списка, учитывая, сколько мы съели, пока находились здесь. Я последовала за Кэсси, которая играла в игру, привлекшую ее внимание.

— Если ты не можешь бросить мяч, почему ты думаешь, что сможешь метнуть эту штуку? — саркастично спросила я.

Она немедленно повернулась, убийственно смотря на меня. Мистер Барнс, управляющий стендом, засмеялся из-за моего комментария.

— Заткнись.

— Как хочешь, — я наигранно закатила глаза. — Пойду найду что-нибудь еще. Позвони мне, если не сможешь найти, — как только она кивнула в ответ, я исчезла.

В наших фестивалях мне нравилось то, что мы не должны ходить по всем стендам и никто не должен заманивать кого-то в игру. Не то чтобы они собирались похитить нас при всех, но некоторые были слишком увлечены, и было неуютно. Мы никогда не ходили по развлечениям, потому что город был готов взорваться. И городской совет всегда убеждался в этом.

Почти каждый в городе знал друг друга, вот как малы мы были. Если у тебя проблемы с кем-то, то нужно смириться с этим и отпустить, потому что все равно придется видеться с этим человеком.

К счастью, между мной и Зейном было не это. С тех пор, как все произошло, или с тех пор, как встретила его, я не видела его в колледже, что для меня прекрасно, потому что терпеть не могла себя, когда каждый раз вела себя неловко рядом с ним. Он бы не зависал с Хенли во время наших перерывов, если только у него не было того же перерыва, что и у нас.

В последнее время это самая длинная дорога, которую я прошла, не увидев его. Может, он сказал Хенли и Эми, что произошло, и они решили не приглашать его какое-то время, или, может, он сам понял, что не появляться будет лучше. Что бы это ни было, оно не давало мне покоя. Я понимала, что хотела видеть его время от времени. И до сих пор не могла поверить, что хочу этого.

Когда я дошла до конца празднований, вокруг бегали дети с раскрашенными лицами. На лицах были ни какие-то маленькие бабочки или паутина, это были хорошо продуманные рисунки, на самом деле. Я немного сняла очки, чтобы понять, где их рисуют, и когда увидела идеальную фигуру, поняла, почему рисунки так хороши.

Я немедленно натянула очки обратно, разворачиваясь к толпе фестиваля. Я остановилась, понимая, что, если я уйду, будет выглядеть, будто я избегаю его, — что я и делаю, но ему необязательно это знать. Я повернулась обратно и уверенно пошла, притворяясь, что не заметила его.

— Нани.

Черт. Не сработало.

Я беззаботно развернулась к нему лицом, когда он начал складывать свой стул.

— Привет! Я не знала, что ты будешь здесь.

— Да, общественный центр выбрал меня управляющим художественного стенда. Было весело. Я получил столько необычных заявок.

— Не сомневаюсь. Мне интересно, какие они были. Я видела пару бегающих детей, — я улыбнулась.

— Могу я спросить, почему ты ходишь в солнечных очках в восемь вечера? — спросил он.

Я покраснела, радуясь, что было довольно темно, и он не мог увидеть этого.

— Что? Я не могу носить очки вечером?

— Ты можешь видеть?

Нет.

— Да. Если бы не могла, не надевала бы их.

Он слегла ухмыльнулся, качая головой в то же время.

— Давай, расскажи. Я не буду смеяться.

— На самом деле, это очень веселая и длинная история, — настаивала я.

— У меня есть время, — почему ему так интересно? Я вздохнула, снимая очки и показывая свой синяк и порез на левом глазу.

Стыдясь, я рассказала Зейну все историю. У него была возможность посмеяться надо мной, но вместо этого он внимательно слушал каждое слово, что я говорила. Он засмеялся и ухмыльнулся только тогда, когда я рассказала свои ужасные насмешки над Кэсси, что она не может бросить мяч.

— Кажется, я знаю, что заставить тебя чувствовать себя лучше, — сказал он.

— Что? Ударить Кэсси в ответ? — иронизировала я. Это на самом деле происходит. Я разговариваю с Зейном без всяких оскорблений или неловких моментов.

Все шло так хорошо, что я забыла, что произошло в общественном центре, когда он бросил меня безо всяких объяснений. Вот как много времени я провела с ним, что рассказывала ему свою супер стыдную историю, будто мы были лучшими друзьями долгое время.

— Нет, ты агрессивный ребенок, — засмеялся он. — Сядь.

— Для чего?

— Не... не усложняй. Просто сядь.

Окей, босс.

Без дальнейших расспросов я села на стул который он только что развернул. И уже разворачивал другой, садясь напротив меня.

— Краска для лица, — это даже не пришло ко мне в голову, когда я увидела его краски. Я улыбнулась его глупой затее, но поддалась. — А сейчас выбери цвет, розовый или оранжевый.

Разве он не знает меня?

Не знает.

— Розовый.

Он просто кивнул, пряча оранжевую краску на место и доставая розовую, зеленую, белую, черную краски и белые блестки. Даже когда готовился, он выглядел таким сконцентрированным и заинтересованным. Не сложно было понять, как сильно ему нравилось рисовать. Его язык немного вылез изо рта, когда он доставал кисти. Было бы легче, если бы он не был таким идеальным.

— Что ты будешь рисовать? — спросила я.

— Тигра, — ответил он, макая кисть в черную краску. По коже побежали мурашки из-за холодка краски, когда кисть дотронулась до лица. — А сейчас закрой глаза.

Теперь я не знала, какие цвета он брал, так как закрыла глаза. По его движениям я поняла, что он рисовал только вокруг глаза, потому что я больше нигде не чувствовала кисть.

— Почему тигр?

Некоторое время он молчал, но не перестал рисовать.

— Тигры символизируют храбрость, стоя на том, во что верят: в щедрость, неотразимость, силу, власть, бесстрашие и способность любить. Мне продолжать?

Я не ожидала подобного ответа. Честно говоря, я ожидала что-то простенького потому, что это был Зейн. Он углубился в понятие, что символизирует тигр. Но почему он нарисовал его на мне? Я знала, что станет неловко, если я спрошу, но в этот раз я промолчала.

— Держи глаза закрытыми, мне нужно подобраться поближе, — мягко сказал он. Его горячее мятное дыхание обдувало мое лицо. С каждым движением кисти он становился все ближе. Хотя физически Зейн не дотрагивался до меня, он напрягся в месте, где был ближе всего, и его действия сказали это за него. Я больше не чувствовала волокна кисти и услышала, как он положил ее на деревянный стол.

— Зейн? — обеспокоенно спросила я.

— Держи глаза закрытыми, или ты испортишь рисунок, — сказал он, и в его голосе появилось разочарование. Вау, смены настроения, как я скучала по вам. Он продолжил рисовать раньше, чем я предполагала. — Я почти закончил.

Я счастливо вздохнула, когда он почти закончил. Я знала, что начну нервничать, если не начну двигаться или встану в ближайшее время. Последние пять минут были спокойными, пока он концентрировался на последних мазках. Зейн был налегке. Он был спокоен, и я предположила, чтобы не сделать ошибку. Кисть снова ударилась о стол и его дыхание снова обдуло мое лицо, но теперь для того, чтобы высушить краску.

— Потребуется некоторое время, чтобы краска высохла. Но теперь можешь открыть глаза.

Как только я открыла их, пришлось поморгать несколько раз, чем обычно, чтобы привыкнуть к свету, так как мои глаза были закрыты долгое время. Зейн подставил передо мной зеркало, чтобы я посмотреть, что он только что сделал. Я посмотрела вверх, увидев безупречный дизайн тигра. Вокруг глаза была розовая краска, представляющая кожу тигра, черные полосы, белые пятна и блестки делали рисунок модным. Зеленый он использовал ранее, чтобы покрыть глаз. Именно тогда я поняла, что он скрыл мой опухший глаз.

Потом до меня дошло.

Вся суть краски для лица была в том, чтобы он смог скрыть мою припухлость, чтобы я могла спокойно ходить по улице, не заботясь о подбитом глазе. Как сильно бы я не хотела признавать, но это, возможно, была самая милая вещь в мире... особенно, от него.

— Ты скрыл мой синяк, — прошептала я, рассматривая рисунок.

— Именно, — он улыбнулся, когда забрал зеркало обратно и поставил на стол рядом. — Тебе нравится?

— Очень нравится. Спасибо, — похвалила я.

— Не за что.

— Ты шутишь? Рисунок прекрасен. Ты на самом деле хорошо в этом.

Я посмотрела прямо в его медно-карие глаза. Ему не нужен свет, чтобы заставить глаза сверкать. У него это с рождения. Почему? Снова, потому что он идеален.

— Ты почти сделал ошибку? — спросила я, и у меня вырвался смешок.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты казался раздраженным, когда делал последние штрихи.

— Э-эм.

— Эм?

— Все нормально, Нани. Не беспокойся, — настоял он, отводя взгляд от меня. Чтобы отвлечь себя, в этот раз он отдалился дальше. Полагаю, он подумал, что я буду допрашивать его. Потом я поняла, что в этом, возможно, не было смысла.

— Ты самый раздражительный человек, которого я когда-либо встречала. Надеюсь, ты это знаешь, — пробормотала я, не желая, чтобы он услышал что-нибудь из того, что я только что сказала.

— Нани, я...

Он услышал.

— Нет, просто перестань. Ты не понимаешь, как я чувствовала себя последние пару раз, когда видела тебя. Ты заставляешь меня чувствовать себя странно, и это не нормально. Заставляешь думать, что вот-вот что-то произойдет, а потом происходят эти чертовы смены настроения, и тут же я — человек, который бесит тебя, — возможно, я позволила себе тон выше, чем следовало бы. — Спасибо за рисунок, Зейн. Доброй ночи.

В этот раз я уходила от него. Я почувствовала, как с плеч упал груз. Вместо того, чтобы вернуться на фестиваль, я пошла к своей машине. Я была не в настроении, чтобы общаться с людьми, особенно не после того, что произошло. Я рылась в своей сумочке, пытаясь найти ключи. Мне следовало хотя бы найти их, когда я была в освещенном месте.

— Нани!

Я знала этот британский акцент слишком хорошо. Последнее, что я ожидала, было то, что он пойдет за мной.

— Нани, пожалуйста, остановись!

Я повернулась, гневно смотря на него, когда ему оставалось всего пару шагов, чтобы быть прямо передо мной.

— Что, Зейн? Мне нужно домой.

Уверена, он бежал, учитывая, что я шла в быстром темпе, но он уже стоял передо мной, будучи идеальным, даже не показывая, что ему надо отдышаться.

— Я раздражаюсь, потому что не имею ни малейшего чертова понятия, какая ты.

И случилось немыслимое. Без колебаний его рука крепко ухватилась за бедра, подвигая меня ближе, его губы нашли мои без всяких проблем. Как и вчера, его губы были мягкими, теплыми и идеальными, как и остальные его части. Бабочки в животе начали вытворять такие трюки, будто готовились к испытаниями следующих олимпийских игр.

Мир, люди и время вокруг нас остановились. Ну, по крайней мере, вокруг меня. Стены, которыми я когда-то дорожила, падали быстрее с каждым поцелуем. Вдруг он отпрянул, забирая мою душу с собой, оперся лбом об мой, а медно-карие глаза смотрели прямо в мои темно-карие.

— Теперь ты счастлива?  

__________

От переводчика: