Спасение псом его ученика-неудачника

42. Решения

Хуань не понимал, что случилось с его учителем. Мог ли тот удариться головой во время битвы так, что все в нем перевернулось?

С другой стороны, юноша уже не первый раз сталкивался с подобным его поведением. И теперь его щеки и уши не могли перестать гореть с тех самых пор, как чужие руки были помещены на его талию. Это не было неудобно, но у этого жеста был странный подтекст, который Хуа как-то слышал из уст Мо Чжуна. Тот вычитал несколько строк, и пусть юноша прервал его в тот раз, в его памяти отложилось каждое его слово.

Чу пытался сдвинуться ближе к шее лисицы, но дело было в том, что если его не пододвигали обратно ближе к себе — то учитель сам двигался ближе. И так юноша оказался практически верхом на шее Цяньюань. Та никак не реагировала на то, что всадники продолжали крутиться, но было понятно, что происходящее ее едва ли устраивает.

Хуань решил заключить с лисой контракт позже. Пока необходимости в этом не было. Куда важнее было наконец разобраться с войной.

Сгущались сумерки. Пусть Цяньюань двигалась быстро, но когда они только отправлялись — уже начинало темнеть. Не было ничего удивительного в том, что теперь юноша едва ли мог разглядеть в темноте хоть что-то. Демонические способности не смогли возместить ему недостающие чувства. То же зрение оставалось паршивым, как и не исчезла боль в спине и слабость из-за нее.

До окраины столицы лиса добралась уже когда врата на территорию города были заперты. Хуа не осталось ничего, кроме как выдвинуть два варианта: или лиса перебирается через забор, или они ночуют около города, где-нибудь неподалеку, чтобы рано утром пройти с остальными.

И Чэн склонился ко второму варианту.

Так Хуа оказался в озере, недалеко от столицы, где решил отмыться от крови. Оставив одежду на берегу, юноша попросил пока не беспокоить его, а сам отправился в воду. Шэнь тем временем занимался обустройством ночлега. Неподалеку была заброшенная хижина, и его учитель занялся приведением ее в порядок. Пусть юноша и предложил заняться этим уже когда вернется, И Чэн настоял на том, чтобы тот привел себя в порядок. В конце концов в уборке не было ничего сложного, и нехотя Хуа согласился с ним.

От холодной воды пробирало мурашками до самых костей. Юноша стирал ладонями с груди присохшую кровь и осматривал ущерб от последней раны. Воин рассек плоть глубоко, из-за чего теперь от его правого плеча тянулся широкий шрам к левому боку, но закончился на груди, прямо на месте, где начинался корсет. Окунувшись в воду с головой, юноша открыл глаза уже в ней. Мутно. Из-за темноты нельзя было ничего разглядеть.