Элизабет, сидя в гостиной, гневно сжимала челюсти. Глядя на сестру, девушку передергивало. Как она уже надоела слепо верить всем подряд, а потом плакать. Старшая, но бесхребетная – точное описание Мэделин. Младшая Хартс просто смотрела на неё и не понимала, какого чёрта. Почему она такая наивная. Нет, иногда даже тупая.
– Хватит ныть, – сказала Элизабет, обращая на себя всеобщее внимание. Она уже приготовилась к тому, что вся эта толпа загрызет её.
– Что? – Спросила сестра.
– Хватит ныть, вот что! – Фыркнула староста, – Не веди себя, как тряпка.
– Никто тебя не спрашивал. Бесчувственная, – ляпнула Пэнси. Черноволосая молча проглотила возмущение, предотвращая гибель Паркинсон от собственных рук. Лучше сохранять спокойствие.
– Заткнись. Если бы меня интересовало мнение твоего скудного ума, то я сказала бы прямо, что учитываю точку зрения даунов, – хмыкнула брюнетка. Это было очень сдержанно для нее.
– Лизз, что с тобой? Почему ты... – Начала Мэделин.
– Что со мной? Что со мной?! Да мне надоело слушать твоё вытьё! Ноешь и ноешь, этому нет конца и края! Научись добиваться признания, при этом не играя на жалости!
Все начали возмущённо накидываться на младшую Хартс. Только один слизеринец молча наблюдал за перепалкой, не осуждая и не защищая никого. Ему вообще не нравилось все это. И то, что старшая все время устраивает плаксивые сцены на людях, и то, что младшая возмущена этим и высказывает своё мнение. О, любовь к выражению своих мыслей прямым текстом, пусть и часто очень жестким и даже оскорбительным – то, чего у Элизабет было не отнять. Сколько он помнит однокурсницу, столько ей было плевать на чужое мнение, особенно на мнение о её собственном. Чего уж точно не скажешь о старшей.
– Здесь единственный адекватный, по-моему, Малфой. Ему хватает мозгов молча наблюдать за вами, за стадом баранов. Если бы ты не позорила мою фамилию, Мэделин, мне было бы так же чхать, – сказала Элизабет, судорожно подавляя в себе желание размазать все это сборище дебилов. Драко буквально физически ощущал исходящий от неё гнев. Подняв на однокурсницу заинтересованный, местами непонимающий взгляд, блондин приподнял бровь. Та махнула рукой, мол, забей. Малфой усмехнулся. Ох уж эта староста.
Утром за завтраком атмосфера все ещё была немного напряженной. Все молчали, но Мэделин ни с того ни с сего решила сделать сестре замечание:
— Ты выглядишь неважно, Лиззи. Ночью надо спать, а не книжки читать.
Староста вскинула бровь, не поднимая взгляда. Она лишь промолчала.
Блондин исподтишка наблюдал за Элизабет. Интересная реакция.
День шёл свои чередом, пока его как-то не занесло в один из коридоров. Это была судьба, не иначе — он попал в самый эпицентр конфликта сестёр Хартс. Спрятавшись за стеной, парень притих.
– Да как ты не понимаешь, черт тебя дери?! – Оглушительно вскрикнула Элизабет, – что бы ты там ни говорила в своих проповедях, счастье в деньгах и внешность имеет значение! Внешность – главное, Мэделин! Все ведутся на тебя, все с тобою носятся лишь потому, что ты красивая, и ты не просто знаешь об этом, но ещё и пользуешься, плюсом давя на жалость своими слезами! Ты вся такая хорошенькая, принцесска и куколка, добрая и милосердная, не то, что я. Злая, эгоистичная, чёрствая и вредная. Конечно, ты еще лучше на фоне такой твари, как я. Я некрасивая и плохая, Мэделин, в этом моя проблема! Посмотри на меня, что это такое? Бледная, глаза обычные, темные. Чёрные, идиотские чёрные прямые волосы, не то, что твои блестящие янтарные кудри. Посмотри на меня и на себя. Все говорят, что ты красивее, и это правда! Лишь только в этом тебе повезло! Ты понимаешь, что «дурная слава — тоже слава» не есть хорошо?! – Мэделин развернулась, уходя. Она всегда завидовала младшей сестре. Она была уникальна. Непохожа на неё, брата и родителей. Умная, амбициозная, прямо гордость семьи! А она... Мэдди умела только строить глазки.
— Меня ненавидят за то, что я – урод! — Крикнула ей вслед Элизабет, утирая слезы.
– Ты дура? – Сказал выдавший себя Драко, приближавшийся к заплаканной однокурснице, дождавшись, когда старшая скроется. Брюнетка завывала, умываясь слезами, – что ты несёшь? Ты красивая, Хартс. Очень красивая. В разы красивее своей чокнутой сестры. Посмотри на себя, – он завёл прядь её волос за ухо, после осторожно вытер костяшкой указательного пальца слезу, – с какой головой ты называла это уродством? Взгляни в зеркало. В тебя половина Хогвартса влюблена, дура. Очнись. Надумала себе какой-то бред и верит в него.
– Хватит врать. Откуда тебе знать? Я не нравлюсь никому.
– Ну, лично я с половиной Хогвартса не знаком, но одному точно.
– Сейчас придумаешь на ходу.
– Мне, если хочешь знать, — он опешил от собственной наглости. Но, раз решился, то пойдёт ва-банк.
– Что?
– Что слышала. И ты всегда мне нравилась. Ты, а не Мэделин. Потому что ты не такая, как она. Да, ты вспыльчивая. Да, требовательная и расчётливая, порою даже жестокая. Но все равно мне нравишься. Ты до невозможности умна, чертовски красива и так же загадочна и стойка. Есть в тебе что-то... То, чего нет в твоей сестре. Её все читают как открытую книгу, а тебя нужно разгадать. Я ведь понимаю, что знаешь больше, чем говоришь. Намного больше. Только о том, что ты красивая, ты будто не знаешь. И я даже могу сказать тебе, почему. Мэделин с самого начала своими будто невинными шутками вдалбливала в твою жестокую головку мысль о том, что ты уродлива, а твои родители и Хардин ещё и помогали ей в этом. А будь Хьюго жив, все бы все ещё ходили по струнке. Я ведь вас лет с пяти знаю, Хартс. Даже сегодня за завтраком она сказала тебе, что ты выглядишь неважно. Хотя это наглая ложь. И ты, судя по моим наблюдениям, расстроилась. А сейчас даже не помнишь. Потому что слышать все это вошло в привычку. Ты кажешься такой злобной, железной и мудрой, но на самом деле ты – ребёнок. И ты не творишь зло, ты защищаешься.
— Я услышала тебя, Драко... Спасибо, — девушка уже собиралась уйти, но, на секунду обернувшись, улыбнулась ему уголком губ и, вздохнув, удалилась.
Малфой остался один. Усмехнувшись самому себе, парень тоже направился в сторону гостиной. Что поделать — какая жизнь, такие действия. Ситуация вынудила сбросить горделивую маску аристократа-сердцееда. Нет сил смотреть на это: её слезы были будто ножом по сердцу. Такие девушки не должны плакать.
